Другой такой квартиры нет
30.01.2017 01:07
Мой тебе совет: немедленно съезжай отсюда

Другой такой квартиры нетМеня до сих пор пленяет непредсказуемость старых питерских квартир. Я повидал их сотни, но так и не научился предсказывать, что ждёт гостя за тяжёлой, нередко двустворчатой дверью.

Эта квартира на последнем этаже старинного дома с замковым фасадом была, пожалуй, самая непредсказуемая. Прямо за дверью почему-то начинались ступеньки. Их было три – высокие и бессмысленные, они вели наверх, в маленькую круглую прихожую с узким окном. Позднее, глядя с улицы на фасад, я увидел на этом месте полукруглую башенку.

Из прихожей единственная дверь вела в просторную гостиную. Здесь были старинный камин с восточными изразцами и огромное окно с закруглённым верхом, застеклённое витражом. Из гостиной винтовая лестница убегала вверх, на площадку-библиотеку – с книжными полками, старинным креслом-качалкой и журнальным столиком. С площадки открывались две двери из современного матового стекла, одна на кухню – крошечную, без единого окна; из кухни ещё одна дверь вела в совмещённый санузел. Он находился под скосом крыши, и стоять в нём в полный рост человеку выше метра семидесяти было невозможно.

Другая стеклянная дверь вела из библиотеки в маленькую десятиметровую спальню, половину которой занимала широченная кровать с ящиками под матрацем. В спаленке тоже нельзя было стоять, а в окне на потолке виднелся только квадратик серого питерского неба. Зато здесь оказалось очень приятно лежать и читать или просто смотреть в скошенный потолок.

Мой приятель, аудитор Денис, снимал эту квартиру уже полгода.

– Знаешь, я её, наверное, выкуплю, – говорил он. – Идеальное жилище для холостяка! Хозяин недавно женился, ждут ребёнка. Зачем им взбираться из гостиной в туалет по крутой лестнице? Для чего эти нелепые ступеньки в прихожей – ребёнку головой пересчитывать? А мне в самый раз, книжки читать, девчонок водить. Романтика!

Я слушал Дениса, и мне тоже хотелось пожить в такой обители.

И вот под Новый год приятель улетел на целый месяц в Америку, а меня попросил пожить в его романтической квартире. Но не просто так: у Дениса был отвратительный кот-сфинкс, о котором мне и поручили заботиться.

Сфинкса звали Тёма, и жизнь с ним поначалу не задалась. В первый же день кот порвал когтями мою новенькую кожаную куртку. На руки не шёл, да я и не особо этого желал и очень удивился, когда холодный на вид Тёма вдруг оказался горячим. Я мыл посуду на маленькой кухне, и вдруг сфинкс запрыгнул на мойку и подставил лоб под струю воды. Позднее оказалось, что это любимое Тёмино развлечение.

В странной квартире мы жили параллельными жизнями. Я подсыпал Тёме корм, менял воду в поилке и наполнитель в кошачьем туалете. Тёма, лёжа на камине, наблюдал, как я пишу рассказы.

Закончив работу, я поднимался по винтовой лестнице в спальню, зарывался в перину и читал книжки при свете бра или просто смотрел в потолочное окно на чёрное небо. За прозрачной дверью возникал силуэт Тёмы. Кот вставал на задние лапы и тянулся к дверной ручке; в такие минуты он был похож на космического пришельца. Однажды я проснулся в два часа ночи – монстрик Тёма сидел у меня на груди и пристально смотрел в лицо. Оказывается, сфинкс догадался нажать на дверную ручку.

Замка или дверной задвижки в спальне не было, и я стал подпирать дверь прикроватной тумбочкой.

Я устроил в удивительной квартире мальчишник для однокашников, однако солидных братьев по альма-матер апартаменты не восхитили.

– Ты всегда был чудаком, Вовик, – добродушно брюзжал Андрюшка, седовласый доктор медицинских наук. – Нет, я так не могу – ежедневно карабкаться по крутой лестнице в туалет… И санузел, смежный с кухней, пардон, это нонсенс. И этот идиотский средневековый витраж.

– Но ты только представь: пьёшь кофе, а из ванной к тебе выходит девушка, укутанная в махровое полотенце! – возразил я.

– Представляю. Я ужинаю, а тут же, за дверью, сидит на унитазе супруга, – брюзжал неисправимый Андрюха. – Нет уж, Вовик, всё это мы проходили в молодости, больше не хочу. В нашем возрасте пора иметь достойное жилище.

Спускаясь из прихожей по трём «бессмысленным» ступенькам, поддатый Андрюшка подвернул ногу, упал и врезался учёной башкой в дверь.

– Мой тебе совет: немедленно съезжай отсюда! – простонал приятель, вползая на заднее сидение такси.

В Александровском парке – прямо под окном удивительной квартиры – круглосуточно фланируют девчонки в трогательных шубках и пуховичках.

Озябнув, захожу в любимое ночное кафе. Чем оно полюбилось? Все столики пронумерованы, и на каждом стоит старинный телефонный аппарат, можно снять трубку и набрать номер любого столика. Да хотя бы позвонить вон той незнакомке у дальнего окна.

– Алло? – чуточку удивлённо восклицает девушка.

Я притаился в другом конце зала, и она меня не видит. Как это пошло – спрашивать её имя или почему она одна. Начинаю читать в трубку «Рождественский романс» Бродского. Если она примитивная, то положит трубку. Но примитивных барышень в этом кафе не бывает.

– Плывёт в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада…
Какая удача! Незнакомка продолжает:
– ночной кораблик нелюдимый,
на розу жёлтую похожий…

Мы по очереди читаем стихи. Потом незнакомка разрешает себя проводить. В гардеробе я помогаю Лоле – её так зовут! – надеть шубку.

Мы идём по Александровскому парку и продолжаем читать друг другу «Рождественский романс». Прямо над нами в полукруглой башенке эркера светится окошко прихожей приютившей меня удивительной квартиры.

– А я живу во-о-он там!
– В этой самой башенке? Боже, как романтично! Жить здесь и запросто выходить в Александровский парк, в ночное кафе!

Поднимаемся по обшарпанной лестнице, она уже знает, что в моей квартире живёт настоящий сфинкс.

В прихожей Лола кружится в вальсе, восклицая:
– Вау! Как же у тебя прикольно!

Она взбегает по винтовой лестнице и сверху несколько раз подряд доносится:
– Вау! Вау! Вау!

И наступает тишина.

Спустя десять минут я нахожу Лолу в спальне, она лежит на спине, задумчиво глядя в чёрное потолочное окно. Осторожно ложусь рядом, беру её руку в свою…

Она спала на моей руке, приоткрыв полудетский ротик. Сфинкс Тёма, встав на задние лапы в прихожей, привычным движением тянулся к дверной ручке. Я встал и придвинул к двери прикроватную тумбочку…

– Через полгода я буду работать библиотекарем у себя в провинции, – улыбнулась Лола, допивая утренний кофе. – Буду выдавать потрёпанные фолианты местным книгочеям и, кутаясь в шаль, снова и снова перечитывать Бродского, одно и то же стихотворение.

Лола захотела ограничить нашу сказку одной ночью и одним утром.

– Иначе привыкну. А я не хочу привыкать.

Можно было выспаться, а ночью пойти в «телефонное» кафе и позвонить какой-нибудь другой девушке. Аудитор Денис обычно так и делал: «Удивительная квартира не должна простаивать!»

А я просто бродил по Александровскому парку среди кутавшихся в шубки красавиц. Целых пять вечеров.

Я стал завидовать Денису. А впрочем, что мне мешает снять подобную квартиру в соседнем доме, выходить ночами гулять в Александровский парк, сидеть за столиком ночного «телефонного» кафе?

На шестой день вернулся Денис и проставился мне за то, что хранил уют очага и мыл Тёму с шампунем под краном. Да-да, сфинксов надо регулярно купать, потому что они, в отличие от обыкновенных кошек, потеют всем своим голым телом, совсем как люди…

Через два месяца Денис попросил приютить его в коммуналке, коротко объяснив: «Влип». И, помолчав, добавил: «На два ляма зелени».
Ещё через месяц Дениса вычислили «очень серьёзные люди» и предложили ему на выбор два варианта: или пуля в затылок, или работа на них. В общем, Денис согласился. Понятно, что с удивительной квартиры мой приятель съехал и несколько лет жил в офисе своих «тюремщиков». За всё это время мы больше не виделись.

Удивительная квартира на Кронверкском сначала пустовала, а потом её продали молодой паре. Долго я искал в Петербурге квартиру, похожую на неё, но так и не нашёл. Друг-миллионер Валера, узнав мою историю, хотел выкупить романтические апартаменты у новых владельцев, но те наотрез отказались: мол, другой такой во всем Питере нет.

Недавно я узнал, что Денис, отбив с процентами два «зелёных ляма», укатил в Америку. Ни с кем из своих питерских приятелей он перед отъездом не простился.

Владимир ГУД,
Санкт-Петербург
Фото: Денис МЕДВЕДЕВ/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №04, январь 2017 года