– Ольга, каким остался в вашей памяти сериал «Власик. Тень Сталина»?
– Трагическим, драматическим, правдивым, мощным. «Власик. Тень Сталина» – сериал не столько о людях, сколько об эпохе. Хотя в центре истории, безусловно, находятся два персонажа: Сталин и Власик, его преданный охранник. Они и есть прямое олицетворение этой эпохи. Остальные герои второстепенны.

– Вашу роль тоже можно назвать второстепенной?
– Разумеется. Это сюжетообразующая роль определённого этапа, но моя героиня второстепенна, как и все другие женщины, когда-либо находившиеся рядом с этим человеком. По ней, как и по многим другим, проехало колесо истории. Политические игры мужчин не оставляют в живых никого, даже любимых женщин. Они – просто пешки в игре, не более того.

– Действие фильма разворачивается в советское время, по которому многие склонны ностальгировать.
– У меня нет ни малейшей ностальгии по Советскому Союзу, хотя моё детство можно назвать очень благополучным. Родители от всего меня оберегали, папа был большим начальником.

– Сколько вам было лет, когда ситуация кардинально изменилась, СССР перестал существовать?
– Шестнадцать. И, конечно, это был колоссальный шок. Казалось бы, я должна с ностальгией оглядываться назад, в беззаботное детство. Но именно благодаря этой шоковой терапии стало ясно, что у меня есть силы бороться и выживать самостоятельно.

– За что вы боролись в свои шестнадцать? Ведь в этом возрасте человек ещё так юн и незнаком с серьёзными потрясениям и проблемами.
– Вы понимаете, я – какой-то очень «взрослый человек». Всегда такой была. Ставила перед собой чёткие цели и сначала неуверенно, а потом очень уверенно к ним шла. А ещё у меня была мечта – хотела попасть в мир кино. Эта мечта вела меня всю жизнь – я не могла ни на что отвлекаться и растрачиваться. Поверьте, это помогает преодолевать любые препятствия. Думаю, именно это меня и спасало.

– Ваша мечта сбылась в полной мере.
– Про мечту знаю только я…

– В фильме «Власик» сложно было воссоздавать эпоху тридцатых-пятидесятых?
– С эпохи Сталина прошло не так много времени. Ещё живы люди, которые всё помнят. Осталась масса вещей того времени – одежда, обувь, украшения. Лично я принесла на съёмочную площадку бабушкино платье – меня можно в нём увидеть в картине. Сталинское время ведь не эпоха динозавров.

– Откуда у вас это желание вглядываться в прошлое?
– Это же безумно интересно! Я бы с удовольствием сняла картину про юрский период, времена фараонов или гладиаторов! И потом, будущее родом из прошлого, это закон. Насколько я понимаю ход истории, она движется чётко по спирали. Однако люди, к сожалению, склонны быстро забывать свои ошибки. У них теряется иммунитет к войне, проходит лет семьдесят-восемьдесят, и снова льётся кровь. Не говоря уже о локальных войнах, которые идут постоянно, прямо сейчас, на наших глазах. Поэтому где прошлое, а где будущее, сказать сложно.

– У вас была потрясающая картина «Маргарита Назарова», которую вы продюсировали и в которой великолепно сыграли.
– Я не могу сказать, что она была. «Маргарита Назарова» – это проект моей жизни. Картина, в которой я осталась. У меня есть любимые картины, есть очень любимые, но «Маргарита Назарова» – просто уникальна. Для меня это вообще целая эпоха. Причём проект оценили не только в России, но и за рубежом: его купили уже пять стран. Я жила ради этого проекта и пока, могу честно признаться, не вижу ему замены.

– Однако вы явно не из тех людей, которые склонны долго стоять на одном месте. Что сейчас занимает ваши мысли?
– Следующей зимой состоится большая премьера: военная драма, у которой рабочее название – «Танкисты». Полный метр, прокатное кино. История основана на реальных событиях. Это взгляд внуков на подвиг своих дедов, бессмертная, больная тема для нашей страны.

– Кто занят в главных ролях?
– Андрей Чернышов, Сергей Горобченко, Олег Фомин, Владимир Епифанцев, Николай Добрынин, Василий Седых, Василий Степанов и многие другие.

– И, предположу, огромное количество военной техники.
– Да. Одних только танков у нас было порядка тридцати! На площадке использовались американские спецэффекты, всё взрывалось вживую, в динамике, мы ставили камеры на БТРы – и таким образом камеры двигались вместе с танками.

– Зачем понадобились такие сложности?
– Потому что настоящее кино – это технологически сложный и дорогостоящий процесс. Снимать сцены танковых сражений по-другому нельзя! Поэтому мы срезали верхнюю часть БТРа, приварили стальную площадку с ограничителями, чтобы операторы не свалились, закрепили кран и камеры. И БТР носился по полю, где происходило танковое сражение. Захватывающее зрелище.



– Зрители в этом проекте увидят вас как актрису?
– Да, но у меня небольшая роль. «Танкисты» – это в первую очередь мужское кино. Хотя история любви должна присутствовать обязательно, иначе я не представляю себе фильма.

– Простите, но я всё равно не понимаю, почему «девочка» берется за такие «мальчишеские» темы.
– В том-то всё и дело, что я не «девочка». (Улыбается.) Я вообще должна была родиться мальчиком, мне девочкой на этой планете очень неуютно.

– Такой завидный несгибаемый характер у вас с детства?
– В детстве я, конечно, была помягче, но потом началась самостоятельная жизнь, которая диктовала свои условия. Я понимала, что, как в старом анекдоте, «хоть тушкой, хоть чучелом, но лететь надо». Вот и летела к своей мечте как могла.

– Эта мечта остаётся с вами до сих пор?
– Да. Мир кинематографа – единственно возможная для меня реальность. Другой просто не существует. Я потратила много лет, чтобы построить маленькую империю, в которой мне уютно.

– В копилке ваших продюсерских работ есть фильмы самых разных жанров – и лирические комедии, и исторические драмы. А куда вас всё-таки тянет больше?
– Я очень уважаю Спилберга, считаю его отцом современного кинематографа. Так вот, он работает во всех жанрах, включая мультики. Поэтому я не исключаю того, что однажды возьмусь за создание мультфильмов.

– На какую тему, например?
– Не надо об этом говорить заранее. Вообще мечтать и любить надо про себя. (Улыбается.)

– А во сне сюжеты новых картин к вам случайно не приходят?
– Во мне намешано очень много кровей: я человек непонятной национальности. Даже цыганская кровь есть. Поэтому мне снятся не только цветные сюжетные сны, но и сны-подсказки, в которых получаю ответы на свои вопросы. Когда мне нужно решить какую-то задачу, а она никак не решается, – просто ложусь спать. Потому что наутро буду знать правильный ответ.

– И интуиция у вас сильная?
– Да. Но дело не только в сильной интуиции. Если, допустим, у тебя есть некое предчувствие, то в меру своего опыта и умения анализировать начинаешь конструировать ситуацию, просчитывая её на несколько шагов вперёд. Видишь несколько путей её развития и приблизительно знаешь, что тебя ждёт.

– Но чрезвычайные происшествия способны сломать даже самый чёткий план, с ними почти невозможно бороться. На «Власике», например, они присутствовали?
– На «Власике» я была не продюсером, а актрисой, поэтому в моей памяти этот проект остался светлым и совершенно замечательным. Я просто отдыхала и получала удовольствие от любимой профессии.

– И на «Танкистах» ничего такого не случалось?
– Военная картина – это в принципе крайне сложно. У нас на площадке рвались снаряды, хоть и холостые. Убить и ими можно. Это действительно очень опасно. Однажды даже случился несанкционированный выстрел из танка, который разнёс генератор.

– Получается, это самый сложный с технической точки зрения проект?
– Ну что вы! На съемках «Маргариты Назаровой», например, тигр порвал Аскольда Запашного. О различных съёмках за рубежом я вообще молчу. Однажды нас обманула принимавшая сторона, оформив фальшивые документы на съёмку, и административная группа, включая меня, сутки просидела в каирской тюрьме! Или, допустим, на съёмках фильма «Любовь прет-а-порте», премьера которого недавно прошла в российских кинотеатрах, мне пришлось договариваться с китайской съёмочной группой, чтобы они уступили нам Красную площадь.

– Как так вышло, что вы с китайцами не поделили Красную площадь?
– Разрешение на съёмку я получала у коменданта Кремля, все документы были у меня на руках, на площадке уже собрались итальянские артисты – стоимость смены зашкаливала. И вдруг вижу, как на площадь выруливает несколько фур, из которых выгружаются китайцы, явно намеревающиеся что-то снимать.



– У них тоже было разрешение?
– Как выяснилось, да. Оказалось, произошла накладка. Но смену я отменить не могла. Китайцы – тоже. Никогда не забуду реплику моего исполнительного продюсера Миши, с которым мы работаем уже десять лет: «Ну что, окропим снежок красненьким?» (Смеётся.)

– Окропили?
– Да. На Красной площади должен был остаться кто-то один. И, разумеется, остались мы! (Смеётся.)

– А «Танкистов» вы где снимали?
– Нашли очень красивые места под Можайском. Договорились с лесным хозяйством и кое-что вырубили, чтобы можно было снимать, рыть окопы. После нас осталось несколько гектаров выжженной земли.

– Не жалко было землю, природу?
– Мы – приличные люди: после съёмок зарыли все окопы, а на месте срубленных деревьев посадили новые – молодые ёлочки.

– Не удивлюсь, если вы скажете, что сидели в танке и наравне с мужчинами им управляли.
– Конечно, управляла, ведь моя героиня – механик Кировского завода.

– Это первая на вашем счету сложная техника, которой вы управляли в кадре?
– Я вожу все виды транспорта, включая баржу и скоростной катер. Окончила курсы по экстремальному вождению автомобиля. Неосвоенными остаются только самолёт и велосипед. Самолёт – это только пока, а вот велосипед никак не даётся! (Улыбается.)

– Когда вы выходите со съёмочной площадки и перестаёте быть продюсером, как снимаете стресс?
– Выходя с площадки, я не перестаю быть продюсером. Я вообще никогда не перестаю им быть, ни на секунду. Допустим, вернулась домой, легла спать, а в четыре утра получила СМС о том, что на площадке происшествие. Что я делаю? Встаю и еду на площадку, потому что отвечаю за всё и за всех. Престану быть продюсером, только когда умру. Или закончу заниматься этой профессией и уеду на Тибет медитировать.

– И вы совсем не устаёте от образа жизни, который не каждый мужчина смог бы выдержать?
– Наверное, я не совсем обычный человек. То ли инопланетянка, то ли сделана из другого теста. (Улыбается.) Живу в своём мире, по своим правилам. И мне не нужно выходить из этого состояния, иначе становится скучно. Коля Добрынин, с которым очень люблю работать, часто говорит мне: «Как ты это выдерживаешь? Это же немыслимо!» Да, многие на моем месте долго не протянули бы. Но каждый выбирает тот путь, который он в состоянии преодолеть.

– Получается, вы живёте, пребывая в состоянии постоянной внутренней мобилизации, боевой готовности?
– Да. Причём с детства. Мама рассказывала, что ещё совсем маленькой я в поездах всегда спала в одежде. Принято же раздеваться, ложась спать, а я не хотела. Мама просила: «Ну хоть ремень сними, неудобно ведь!» Но я отвечала: «А если что-нибудь случится? Мы должны быть готовы». Хотя мне было всего семь лет.

– Если бы вы родились мальчишкой – наверное, пошли бы служить в армию?
– Нет. Я бы всегда занималась кино. Наверное, будучи мужчиной, легче это делать, потому что женщин в нашей стране не особенно уважают. Россия – очень мужская страна, в которой женщинам приходится нелегко. А разумным женщинам – нелегко втройне, потому что мужчины любят, когда им заглядывают в глаза и восторженно хлопают ресницами. А это, как вы правильно понимаете, не про меня.

– Жена и дочь Сергея Урсуляка рассказывали мне в интервью, что им на площадке достается от режиссёра всегда больше, чем другим артистам. И родство оборачивается не поблажками, а лишь дополнительной ответственностью.
– Близкие люди всегда относятся друг к другу на площадке строже, чем к остальным. Это правда.

– Ваш супруг Алексей Пиманов может прикрикнуть на вас, например, когда вы в кадре?
– Да вы что! Мы другого уровня люди. Это просто невозможно!

– А вы сами никогда не повышаете голос на актёров?
– Актёров надо обожать, быть в них влюблённым, они – душа картины. Когда-то давно я читала интервью Тома Хэнкса. Он рассказывал об одном режиссёре, который мог отменить съёмку, если видел, что Том находится не в том настроении. Он понимал, что потеряет время, но в итоге всё равно выиграет, потому что качество картины напрямую связано с состоянием актёра. Я мечтаю о тех временах, когда смогу поступать как тот режиссёр.



– Тем более что предпочитаете работать с проверенной командой артистов, которая переходит из фильма в фильм.
– Да, я работаю с любимыми артистами. Люди, исполняющие в «Танкистах» главные роли, – мои друзья, и я хочу, чтобы у них всё состоялось. Один раз, признаюсь, отменила смену, когда поняла, что артист по объективным причинам не в состоянии сегодня работать в полную силу. Но фамилию называть не буду, не просите, это наши внутренние дела.

– Вам не страшно было задействовать близких друзей в съёмках военной картины, которые всегда таят в себе определённую опасность?
– У нас на площадке постоянно дежурила «Медицина катастроф». Без этого – никак. Разумеется, каждый шаг был продуман до мелочей, но всегда возможен форс-мажор, и с этим ничего нельзя поделать. Это жизнь – случиться может всё что угодно.

– На съемках «Танкистов» искусственная кровь лилась рекой. А без настоящей крови обойтись удалось?
– К сожалению, нет. Произошёл один несчастный случай. Пострадал танкист – не артист, а настоящий военный. По сюжету у нас горел танк, ребята должны были из него выскакивать, но забыли надеть балаклавы. В результате один танкист получил ожог.

– Хочется верить, что такие проекты, как «Танкисты», станут для зрителей не развлечением, но предостережением.
– Мне бы тоже очень этого хотелось. Чтобы люди помнили: война – это чудовищно, противоестественно и по-настоящему страшно. Я люблю нашу странную хрупкую планету Земля и хочу, чтобы она больше никогда не переживала таких потрясений.