Сейчас он уже не маленький, 27 лет, хотя медики говорили, что долго не проживёт: диагноз ДЦП. А вот он живёт, хотя невольно свёл в могилу всю семью.

Его мать, моя любимая сестрёнка, ушла из жизни в 2000-м, на сорок втором году. Его сводный брат, которого упустили после рождения инвалида – ведь всё внимание было больному, – пристрастился к наркотикам и умер в 2012-м, в 32 года. Отец инвалида не дожил до пятидесяти, скончался в 2014 году, с таким грузом он был никому не нужен. Вот я и думаю: а стоило ли это того?

Бабушка инвалида считает себя героиней, так как не отказалась от внука. Отец с сыном-инвалидом ушёл жить к своей матери ещё до смерти моей сестры, ухаживали за ней мы с мамой.

В 2006 году бабушка инвалида прописала его в квартиру моей сестры, умершей шесть лет назад, а не к законному отцу, как положено. В 73 года оформила опекунство, хотя сама инвалид, – и это при живом отце, который от сына не отказывался и родительских прав лишён не был. В нашем районе так и говорят: она держит внука-инвалида из-за денег.

С 2000 года я оплачивала все коммунальные платежи в квартире покойной сестры за двоих племянников, так как один – инвалид, а второй не работал, и я его кормила и поила; он мне, так сказать, достался в наследство.

После смерти племянника-наркомана я стала оформлять квартиру в БТИ, так как та не была оформлена. Сделала в ней капитальный ремонт. И тут появилась бабушка инвалида ДЦП, и вот с 2013 года мы с ней судимся. Ей нужно наследство, то есть квартира моей сестры, в которую она не вложила ни копейки. Являясь в залы заседаний со справками о составе семьи и копиями свидетельств о смерти моей сестры и племянника, она выигрывает все суды.

Я бы ещё поняла, если бы инвалиду была нужна жилплощадь, но ведь он жил с отцом в двухкомнатной квартире, а ещё у них есть полдома, которые бабушка сдаёт. Но теперь, по словам бабушки, получается, что я выгнала больного парня на улицу. И ведь всё сходит с рук этому человеку!

Безнаказанность порождает беспредел. Она только и бегает по благотворительным организациям да по судам, тут уж не до забот о внуке-инвалиде. Бог ей судья, конечно, но какой из неё опекун в 82 года – непонятно.

Так что вопрос об «особенных детях» – очень интересный. Я, может, покажусь жестокой, но, мне кажется, такие дети должны жить в специальных интернатах, им самим там будет лучше, они между собой общаются на понятном языке. А сидеть в четырёх стенах – это не выход. Я и сестре об этом говорила, но то, что я была права, она поняла только перед самой смертью.

И кому от этого лучше? Вся семья ушла, а могло быть по-другому. Простите, если что не так.