Может, хватит рисковать? |
13.06.2017 19:55 |
У каждого христианина за плечом стоит ангел-хранитель ![]() После института, где бы ни работал, постоянно пел, идя с работы или на работу. А артисты тогда были – любо-дорого. Запоёт Клавдия Ивановна Шульженко – «Давай закурим» или «Поезд оставил дымок», – встану и слушаю, потом напеваю. А Ирина Бржевская, Владимир Трошин, Майя Кристалинская, Эдуард Хиль, Анна Герман, Муслим Магомаев, Леонид Утёсов! Да, были певцы. Но в середине жизни мои серенады внезапно закончились. Из-за неправильного образа жизни и стрессовых ситуаций схватил инфаркт. Хорошо, что попал в областную больницу. Там подлечили немного и отправили домой. Года полтора восстанавливался. Высокое давление, бессонница, страх смерти. В 1999 году по инвалидности ушёл на пенсию. Песни и романсы по-прежнему любил слушать, а вот петь почти совсем перестал. Замучило невротическое состояние. От соседки услышал, что в Оренбурге на улице Цвиллинга есть отделение реабилитации неврозов и лечения инфарктов. Поехал туда и пролежал больше месяца. Кормили хорошо, лечили иголками, гипнозом под музыку, был и массаж. На ночь – снотворное, уколы. Впервые за два года нормально выспался. В 2001 году решил повторить лечение. В палате со мной лежал парень лет двадцати. На него напали бандиты на остановке, сняли норковую шапку. Неизвестно, чем бы дело кончилось, но подошёл автобус и он забежал в него. После этого родные направили его в отделение неврозов на реабилитацию. Мы с ним подружились. Человек он был верующий и осенью хотел поступать в Самарскую семинарию. Спросил у меня, крещёный ли я. Ответил, что бабка меня в младенчестве крестила. – А почему крестик не носишь? – Да так как-то, – засмущался я. Уговорил он меня, и мы пошли в старую церковь за улицей Цвиллинга. Пожилой батюшка меня принял, я исповедовался, и он надел на меня простой оловянный крестик: «Иди с Богом, сын мой». А сосед сказал мне, что у каждого христианина за правым плечом есть ангел-хранитель, который спасает людей от всяких бед. – Вот и меня Господь через ангела спас от бандитов. Наверняка и у тебя за всю жизнь были случаи. Дома я вспомнил про ангела-хранителя и насчитал много случаев, когда меня спасали если не от смерти, то уж точно от инвалидности. Можете верить, можете не верить. Итак, по порядку. Случай номер один произошёл со мной лет в семь на речке. Мы с ребятами плавать ещё не умели и хвастали друг перед другом, кто глубже зайдёт. Зашёл я в воду по нос, хлебанул водички, и земля ушла из-под ног… Как выбрался на берег, не помню, может, грёб руками и ногами. Очнулся на берегу. Посидел и пошёл домой. Через год научился плавать. Под контролем двух взрослых мужчин переплыл речку туда и обратно. Второй случай произошёл в школе. Спорту там уделяли большое внимание. Зимой лыжи, летом волейбол, перекладина, брусья, гиревой спорт. Школьная команда на районных соревнованиях по гимнастике, волейболу, лыжам, гиревому спорту всегда входила в тройку призёров. Зимой турник устанавливали в коридоре школы. «Солнце» крутить нельзя было, потолок низкий, а делать простые упражнения – пожалуйста. Склёпка, девятка, подъём верхом, подъём переворотом, подтягивание. Матов не было, внизу деревянный пол. Я научился делать несколько упражнений и решил провернуть сальто с турника. Попросил двух пацанов подстраховать меня. Но они не удержали, и я врезался головой в деревянный пол. Шею, слава богу, не сломал, но нерв защемил, и шейный остеохондроз преследует меня много лет. Третий случай произошёл в стройчасти совхоза. Трудовик готовил из нас плотников и повёл на экскурсию в эту часть. Идём мимо цеха, вдруг раскалывается стекло, в окно вылетает фреза с деревообрабатывающего станка и перед моим носом врезается в сугроб. Сделай я ещё полшага – и она бы точно попала в мою бедную голову. Что было бы – не знаю, но ничего хорошего, это точно. После окончания школы я поступил на химико-технологический факультет Куйбышевского политехнического института. Того самого, в котором учился Виктор Степанович Черномырдин. Но он тогда институт оканчивал, а я был на первом курсе. Мы работали на Новокуйбышевском спиртзаводе, а вечером учились в институте, были так называемыми совмещённиками. Такую систему придумал Хрущёв, чтобы мы с первого курса знали, где будем работать. В студенческом общежитии я подружился с переводчиком Володей. Он работал с немцами из Западной Германии, которые монтировали на заводе установку низкого давления по получению полиэтилена. С ним мы ездили в Куйбышевскую филармонию на концерты Леонида Утёсова. Это было в 1964 году, а в 1965-м Утёсов получил звание народного артиста СССР. Конферанс у Утёсова вёл 19-летний Евгений Петросян. Худой, смуглый, быстрый, вёл хорошо. Видели и Вольфа Мессинга. Маленький 65-летний старик с гривой седых волос гипнотизировал зрителей, находил спрятанные предметы. В общежитии я познакомился и со старшим инженером из центральной заводской лаборатории. Ему нравились мои стишки. Порой он приносил спирт из ЦЗЛ. Мы с ним выпивали, я разбавлял спирт лимонадом. Мне было 18 лет, и после спирта становилось хорошо. Однажды, выпив спирта, пошли в кинотеатр «Октябрь» на центральной площади города. Я бежал впереди в эйфории от выпитого. Нужно было перейти улицу и потом свернуть направо, к кинотеатру. Делаю шаг, вдруг мой друг хватает меня за шиворот, и мимо меня проносится самосвал, чиркая по носу углом кузова. Даже царапины не осталось. Пока мы учились и работали, на заводе произошло два взрыва. В одном цехе погибло двенадцать человек, в другом – три. В одном из цехов работали наши студенты, они успели уволиться перед самым взрывом. Ещё один случай произошёл в родном селе на зимних каникулах. Решили земляки поохотиться. Я взял у отца мелкашку, двое ребят были с охотничьими ружьями, ещё один – тоже с мелкашкой. Травили зайца. Попасть в бегущего зайца из мелкокалиберной винтовки трудно. Я выстрелил – мимо. Делаю шаг, перезаряжаю ружьё, и перед носом – свист пули. Это второй земляк пальнул по зайцу. Хорошо, не попал в меня. Так я услышал, как свистит пуля не в кино, а в жизни. Зайца он, конечно, не убил. Прикончил зверя один из ребят с дробовиком. Мы зайца отмочили и пожарили. Съели с вином за милую душу. Работая председателем профкома совхоза, я часто ездил с парторгом на его служебной «Ниве» по отделениям и в Оренбург. Однажды мы с ним поехали в город. Он вёз в райком заведующего гаражом на предмет исключения из партии – тот не раз избивал жену. А я ехал в райком профсоюза то ли с отчётом, то ли на совещание. Шофёром был Жора-узбек. Завгара из партии исключили, но он сильно не переживал. Мужик битый. На обратном пути мы купили три кассеты яиц, они лежали между мной и завгаром, парторг сидел на переднем сиденье. Был гололёд; после того как проехали асфальтовый завод, стали подниматься на гору Горюн. На скорости 60 километров в час нас закрутило. А трёхдверная «Нива» – машина неустойчивая, её поставило носом на Оренбург и боком потащило в кювет. Встречных машин не было. Завгар Иван Артёмович быстро сказал: – Спокойно, ребята! А я закричал: – Жора, выключай мотор, выключай зажигание! Он выключил зажигание, и мы перевернулись в кювет, сделав полный оборот и встав на колёса. Нас спас глубокий снег в кювете. Только лобовое стекло треснуло, и на крыше появилась вмятина. Секунд десять мы сидели молча. Говорю парторгу: – Александр Матвеевич, выходи, не дай бог – загоримся. Он дёрнул дверь, к счастью, её не заклинило. Жора тоже вылез, и мы с Артёмовичем за ними. Из трёх кассет остались целыми два яйца, остальные стекали с меня и парторга. Минут через пятнадцать подъехал наш ЗИЛ-130 с углём, вытащил нас на дорогу тросом, и мы своим ходом приехали в Чебеньки. Придя домой, я выпил сто пятьдесят граммов коньяку и лёг спать. Потом ребята смеялись, что парторг с рабочкомом все яйца разбили. Долго ли, коротко, а решил парторг ехать в отделение №5 в Пречистенку проводить собрание. С собой он обычно брал меня, хотя я был единственный беспартийный освобождённый председатель рабочкома из тридцати хозяйств района. Снова гололёд. Шофёр Жора уволился, и Александр Матвеевич сам сел за руль. Водитель он был неважный и никак не мог тронуться с места, глох мотор. «Муфта ведёт», – бурчал он. Наконец поехали. У въезда в Чебеньки стоял знак «Совхоз Чебеньковский», похожий на двугорбого верблюда. Его так и звали – «верблюд». Лихо свернув влево около «верблюда», парторг не ожидал, что в гололёд нас закрутит. «Нива» встала посередине дороги носом на Оренбург. Встречных машин не было. Развернув машину, Александр Матвеевич поехал на виадук через железную дорогу Оренбург – Орск. На середине виадука зачем-то переключил скорость. Нас опять закрутило. Ограждения тогда были короткие, и мы могли лететь с откоса метров десять. Ну, думаю, конец, если не убьёмся, то останемся калеками. Парторг вцепился в руль и ничего не делает. Машину опять развернуло носом на Оренбург точно посередине дороги через виадук. С одной стороны ехал бензовоз, с другой – легковушка. Вероятно, они были с шипами и, осторожно сбрасывая скорость, встали метрах в десяти от нас. Ну что ж, поехали опять к «верблюду». Там Александр Матвеевич снова стал разворачиваться. Я говорю: – Может, хватит рисковать? – Нет, надо проводить собрание. Ну, думаю, солдат партии, кому оно нужно, твоё собрание! Сказал ему, что на виадуке не следует переключать скорость, нужно идти одним ходом без газовки. Так и доехали. Провели собрание и вернулись в Чебеньки. По пути одним колесом влетели в яму, покрытую льдом, и я набил шишку на голове. С тех пор, проезжая на мотоцикле или машине через виадук, вспоминал я о том случае. Давно нет Александра Матвеевича, ограждения удлинили, а сердце не забывает ту историю. Вот сколько случаев, когда ангел-хранитель спасал меня. Я уже не говорю об истории, когда мы с киномехаником-завклубом Иваном Корниловым вылетели из кювета на встречную полосу и разошлись с другим автомобилем примерно на полметра. В этом месте много ДТП случалось. Или когда мы с Иваном Васильевичем ехали на картошку и на мотоцикле загорелся двигатель. Перекрыли бензин и песком с обочины засыпали пламя. Я сам виноват, за техникой надо следить. Однажды на шоссе решил на скорости проехать сквозь табун лошадей. Вот дурак! Они на дыбы встали, в разные стороны кинулись. Один конь копытом в люльку стукнул. Ну ничего, она железная, погнулась только. Помню, в детстве конь так лягнул в лоб младшего брата, Вовка минут пять лежал без сознания. Всё обошлось. А к лошадям я стал тихо подъезжать. Понял, что к чему. Век живи, век учись, а всё равно под старость будешь выглядеть дураком среди молодых и шустрых. И это я ещё не про все случаи рассказал. Однажды с главбухом Давлетовым ехали из города на «Жигулях». У асфальтового завода при повороте на Саракташ с Орского тракта сверху под уклон мчалась машина. В самый последний момент я крикнул Ивану Хамзеевичу: «Тормози!» Орская машина пролетела в 25 сантиметрах от нашей. Я аж вспотел. А ведь у других людей тоже есть ангелы-хранители. Был в нашем совхозе главный экономист, звали его Николай. Всего год у нас проработал. Осенью поехали на картошку. Он говорит: – Дай порулить мотоциклом. – А могёшь? Сказал, что может. – Ну, езжай. Поехал и на крутом повороте не справился с управлением, улетел в кусты. Подбежал я к нему, Николай живой, но бледный. Мотоцикл на боку, немного повреждён. А в бензобаке вмятина сантиметра на полтора. Мотоцикл сломал сук, когда врезался в куст. Ещё бы пять сантиметров, и толстый сук, заострённый на конце, воткнулся бы в живот Николая. Так что и его ангел-хранитель спас. Многие люди могут рассказать о таких случаях, когда им помогал ангел-хранитель. Каждый из нас получает то, что заслужил за свои деяния. И никуда от этого не скроешься. К нераскаявшимся грешникам приходят болезни, банкротства, другие несчастья, и ангелы им уже не помогут. Как говорил юродивый Василий Блаженный: «Бог долго ждёт, но больно бьёт». Несмотря на голод, болезни, войны, численность населения уже достигла 7,5 миллиарда человек и продолжает расти. Только планете Земля от этого лучше не становится. Экология ухудшается, появляются новые болезни, новые бактерии и вирусы… Так что смерть всегда рядом с жизнью. Из письма Анатолия Никитина Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №23, июнь 2017 года |