СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Диана Арбенина: Господь любит тех, кто трудится
Диана Арбенина: Господь любит тех, кто трудится
21.08.2017 16:53
Диана АрбенинаДиану Арбенину называют железной леди русского рока. Она окончила филологический факультет Санкт-Петербургского университета, но стала известна как исполнительница собственных песен, поэт и музыкант. Знаменитая солистка группы «Ночные снайперы» недавно стала матерью. Впрочем, времени прошло уже немало: подросшим двойняшкам Артёму и Марте в нынешнем году исполнилось семь лет. Сама Диана не бросает работу – она пишет музыку к фильмам и выпускает книги стихов. А ещё продолжает гастрольную деятельность – её знают и любят не только в России.

– Диана, тот факт, что 8 июля 1974 года вы появились на свет в белорусском городе Воложине, что-то для вас значит? Или это просто место рождения по паспорту?
– Конечно, значит! Это сложно объяснить, но когда еду в машине и пересекаю границу, сразу чувствую, что начинается Белоруссия. Это моя земля. И дело даже не в том, что там дороги лучше. Может быть, пафосно звучит, но возникает мистическое ощущение, что я происхожу отсюда. Поэтому в Белоруссии мне всегда «мягко», там я попадаю в состояние абсолютной расслабленности. И это при том, что график всегда напряжённый – тут ведь живёт большое количество моих родственников. А если много родни, то много и встреч. Вообще-то я не очень компанейский человек: у меня либо концерты, либо я сижу дома с детьми – на большее меня уже почти не хватает. Но, как ни удивительно, инициатором встреч с белорусскими родными почти всегда являюсь я сама. Родные мне всегда рады, но стесняются предлагать встречи, понимая, как много времени занимает вся эта моя кочевая жизнь. Однако я считаю, что при желании на всё можно найти время, а уж на родных людей – это точно. Вот только сегодня мы вернулись из гостей – навещали мою сестру, которая живёт в Жодине. А вечером я уже играю концерт в Минске.

– Ваш отец, Сергей Кулаченко, детально восстанавливает генеалогическое древо семьи. Вы ведь принадлежите к старинному дворянскому роду Бонч-Чоловских.
– Да, папа фанатично предан семейной истории. Весь минувший год он посвятил тому, что приводил в порядок могилы предков, всех родственников. Я смотрю на него и думаю: какой же молодец! Он очень трепетно относится к прошлому, и я надеюсь, что с годами тоже стану уделять этому больше времени. Но уже сейчас точно могу сказать: Минск стал для меня особенным местом. Ещё лет десять назад меня так сильно не «забирало», когда оказывалась в этом городе. А сейчас понимаю, что приезжаю домой. Ведь самое плохое, что сделал большевизм с нашей страной, – лишил людей памяти. Кто мы, откуда пришли, кем были наши предки? Но кровь диктует своё, не даёт забыть корни. Я вот, к примеру, очень хорошо знаю обычаи простых дворовых ребят, но породу из меня ничем не вырежешь.

– Что для вас сегодня дом?
– То место, где живут мои дети. У меня самой нет необходимости иметь такое место, где я могу уединиться, написать новую песню. Из-за концертов я веду кочевой образ жизни и могу сочинять прямо в дороге. Более того, научилась обживать любое пространство: гостиничный номер, вот эту гримёрку, где мы с вами разговариваем… В отеле я захожу в номер и уже через пятнадцать минут привыкаю к нему, как будто живу здесь давным-давно. Мне пришлось научиться повсюду чувствовать себя как дома. И при этом я умею очень быстро собраться и уехать.

– Потом вы жили на Крайнем Севере, в конце концов семья оказалась в Магадане. Когда в девятнадцать лет вы сообщили маме, что уезжаете в Питер…
– Она восприняла это как предательство.

– А у вас был план?
– Нет! Я просто влюбилась в Питер. Помню, как моя нога ступила на перрон Финляндского вокзала, и всё… Мама долго не соглашалась с моим решением. Теперь я сама имею детей и понимаю, что на её месте тоже не согласилась бы. Ведь это страшно – отпускать ребёнка из Магадана в Петербург. Это ж через всю страну лететь, такие расстояния! Я пыталась маму убедить, но в результате ничего не получилось, и я просто уехала. Сейчас думаю о том, что и мне когда-нибудь придётся отпускать из гнезда своих детей, и сердце сжимается. Становится страшно до тошноты. Даже реветь начинаю от этих мыслей. А отпускать детей придётся уже скоро, время летит быстро. Я вот сегодня маме сказала: «Помнишь, они ведь недавно родились! А сейчас у них уже обувь тридцать пятого размера…»

alt

– При этом вы сами очень рано стали самостоятельной.
– Да. В три года родители научили меня читать, и всё – мне больше никто не был нужен. Я с четырёх лет оставалась дома одна, пока родители были на работе: читала, играла, сама еду разогревала. Такая кроха!.. А сейчас смотрю на своих детей: им уже семь – они только начинают сами включать плиту, не говоря уж о том, чтобы готовить или разогревать еду. Вспоминаю себя в этом возрасте, анализирую и думаю: надо бы больше доверять детям. Правда, Марта уже в течение месяца каждое утро варит кашу. Сама! К этому мы пришли непросто. Она провинилась – в девять часов утра в субботу я застукала её с коробкой шоколадных конфет. «Не поняла. Это что, у тебя завтрак такой?» С того дня она каждый день варит кашу.

Мне всегда очень нравились самостоятельность и домашние обязанности. Я ни в ком не нуждалась, может, поэтому мне всю жизнь так хорошо наедине с собой. Люблю людей, мне нравится с ними общаться. Но чтобы я скучала в одиночестве, не знала, чем себя занять, – это не про меня. Вот мой сын Тёма едет в машине и говорит со скукой: «Мама, чем мне заняться?» Как чем? Посмотри в окно, подумай о чём-нибудь.

– Вы берёте детей с собой на гастроли?
– Беру, если в школе каникулы: с тех пор как дети туда пошли, наша жизнь разделилась на взрослую и детскую. Другое дело, что я и раньше уже успела повозить их с собой. Мы облетели всю Россию, в прошлом году я брала Марту в Америку, а Тёму – в Европу. По одному, потому что вдвоём это невозможно. (Смеётся.)

– Вы бы хотели, чтобы дети унаследовали ваши черты характера? Какие именно?
– Доброту. Мне тяжело с этим жить, но я хочу, чтобы в них была душевная тонкость. Тем мы и отличаемся от животных, что у нас душа есть и она плачет. Я хотела бы, чтобы дети смотрели фильмы и плакали, чтобы читали книги и чтобы им это нравилось. Чтобы умели делиться, щедрыми были. Образование приложится, а вот душу надо воспитывать в первую очередь. И эта чуткость позволит им относиться к миру так же, как мир относится к ним. Я в это свято верю. Не бывает так, чтобы ты улыбался, а жизнь тебя пинала. Ну не бывает! Значит, ты что-то делаешь неверно. Я миру и людям очень доверяю.
И ещё детей надо окружать любовью. Такой огрома-а-адной любовью, чтобы они каждый миг чувствовали этот защитный кокон. Тогда дети будут добрее, научатся дружить. Вот это мне хотелось бы им передать.

Диана Арбенина– Ваши школьные годы прошли на Крайнем Севере. Что в вас осталось навсегда от жизни в этой части России?
– Щедрость. И, конечно же, хорда – прямая спина в любых ситуациях. Авантюризм. И пресловутая русская тоска, русская ностальгия. А ещё какой-то беспредел: если мы влюбляемся, то наотмашь и до конца, если пьём, то до дна. Я всё это видела там и вобрала в себя. И, безусловно, доброта. На Колыме такие душевные, сердечные люди! Те, кто приезжал осваивать Колыму по доброй воле, были незаурядными личностями. Я выросла среди таких людей.

На Колыме и Дальнем Востоке я тоже всегда как дома. Мне нравится там даже климат, ведь всё моё детство прошло в обнимку с северной природой: тундрой, тайгой, шестидесятиградусными морозами, пургой… Конечно, это всё – ностальгия без попыток возвращения. Я такой человек, что никогда никуда не возвращаюсь.

– Даже в Питер вам не хотелось бы вернуться?
– Давайте без сантиментов: я прекрасно понимаю, что сейчас мне это возвращение не светит. Хотя до сих пор люблю этот город до слёз. Но это один из тех случаев, когда ты кого-то любишь, но жить с ним не можешь в силу причин. Питер – город, который меня очень расслабляет, а мне, после того как родилось двое детей, нужно твёрдо стоять на земле. В Питере это делать очень сложно. Там хорошо влюбляться, умирать, писать песни… Но не жить.

– Переезд в Москву дался вам нелегко?
– Помню, как всякий раз, покупая билет до Москвы, я искала причины, чтобы не уезжать. Однажды мы с другом даже съели наши билеты на поезд. (Смеётся.) Я бы, может, так навсегда и осталась в Питере, но вдруг всё совпало. По работе мне приходилось всё чаще и дольше оставаться в Москве, и при этом я понимала, что в Питер могу приехать в любой момент. Потом я рассталась с человеком, которого любила. А фанаты подарили мне собаку, сенбернара. И я купила в Москве дом. Казалось бы, последовательность нелогичная. Но где мне было растить эту стокилограммовую тушу? В квартире? Или отдать в приют? Я не хочу портить себе карму такими поступками. Поэтому взяла в ипотеку дом. А потом родились дети, и всё…

– Для вас путешествия – это приятная часть профессии или вынужденная необходимость?
– Вы имеете в виду гастроли? Так это не путешествия, а перемещения с места на место. Одно дело, когда ты едешь в путешествие, совсем другое – в концертный тур. Если я хочу побыть в Белоруссии, чтобы «выдохнуть», то ни в коем случае не совмещаю это с гастролями. Даже если ты едешь в Париж, но при этом тебе там придётся работать, то не получится никакого расслабления! Я живу концертом с самого утра. Могу, конечно, сходить на Елисейские Поля, но не получу от этого никакого удовлетворения. Потому что половина моего мозга уже работает на предстоящий вечерний концерт.

Я вот недавно подумала: как бы порой ни было тяжело приспосабливаться к долгим перелётам, разным часовым поясам, но поездки – это то, что сохраняет нашу молодость. Оседлый образ жизни коварен тем, что ты пускаешь корни и в какой-то момент становишься неподъёмным. Стареешь. А если ты постоянно в движении, ты мобилен, лёгок на подъём, то удаётся сохранять темп жизни на протяжении долгих лет. Тебя медленнее забирает старость.

– Диана, кем вы в таком случае себя ощущаете – космополитом? Советским человеком? Русской?
– Советским человеком – вряд ли. Да, родом я из СССР и пионером ещё успела побывать, но вот в комсомол меня уже не приняли – не захотела учить наизусть ордена. Да и комсомол, на моё счастье, скоро закончился. Это был уже 1989 год.
Русской? Да. Я настолько люблю русский язык, что где бы ни находилась – в Бразилии, Париже или Минске, – чувствую свою к нему сопричастность. Мне нравится писать песни на русском языке. Мне нравится его сложность, и я вообще не представляю, как иностранцы этот язык учат. Хотя по диплому я как раз преподаватель русского для иностранцев.
И, безусловно, я космополит. Но такой, который любит свою страну.

– В чём это выражается?
– Моя любовь к Родине начинается с того, что я не бросаю фантики на пол, не гублю природу, в которой живу. И заканчивается тем, что я живу в России и говорю на чистом русском языке. Ведь что такое патриотизм? Это не с флагом бегать – я вас умоляю! Россию я знаю намного лучше, чем те, кто громче меня кричит о своей любви к ней. Вы бы на Байкал, ребята, съездили!..

– 20 октября у вас состоится концерт в Кремлёвском дворце. Вы будете петь в сопровождении «Ночных снайперов», а также Юрия Башмета и оркестра «Новая Россия». Выступление в Кремле, да ещё со знаменитым симфоническим коллективом, – это определённый этап в творчестве. Скажите, а у вас самой есть ощущение, что вы правильно выбрали дорогу, что идёте по жизни своим путём?
– Да.

– А возникали ли сомнения в этом?
– Возникали. И до рождения детей – очень большие. Я прежде всегда очень робела, стеснялась, когда приносила песню в коллектив, и пела так зажато, чтобы люди не все слова могли расслышать. Почему-то мне было неловко выступать перед аудиторией. Но я просто не могла не петь. И следовала этому вопреки всем своим страхам, неуверенности, вопреки маминому негодованию и её боли. Песни не приносили мне денег, но почему-то Бог вёл меня дальше.

alt

– Препятствия – не есть ли показатель того, что ты не туда свернул?
– Нужно понимать: если тебе долгое время очень сильно везёт – это твоя фора. Тебе выдали аванс, который ты потом должен выплатить. Везти всё время не будет никому и никогда. Господь всё равно любит тех, кто трудится.

Если ты стучишь совсем уж не в свои ворота, то в какой-то момент это поймёшь. Кстати, очень правильный вопрос. Я, например, вижу очень много людей на сцене, которые вообще не артисты. Я вижу, что человек не понимает, зачем он здесь. Наверное, он сам ответил бы так: затем, чтобы смотрели и хлопали. Но это не может быть целью! Сцена – это самопожертвование. Я работаю двадцать четыре часа в сутки. Моя работа не заканчивается в семь часов вечера, я работаю Дианой Арбениной без отдыха. Преодолеваю себя, свою лень – и это тоже работа. Через это преодоление чувствую кайф. Наверное, я счастливчик. Занимаюсь свои делом на все сто процентов и буду заниматься им, пока есть силы. Я знаю своё предназначение, я в нём теперь убеждена и понимаю, что уже ничего не изменить.

– Как дети помогли вам понять это?
– Когда они родились, я стала намного смелее. Причём во всём! Люди говорят: «Ах, как же так? Дети ведь сковывают по рукам и ногам!» Но послушайте: ответственность и свобода тождественны. И в ответственности за другого человека может быть ещё больше свободы. С рождением детей я поняла, что ничего нельзя делать наполовину и за все поступки надо отвечать. Что судьбу нельзя изменить и переписать. Что надо не сидеть сложа руки, а всё время гореть и не бояться этого.

Расспрашивала
Дарья ПАРЧИНСКАЯ
Фото: Из личного архива

Опубликовано в №33, август 2017 года