После двухнедельной поездки в Тбилиси я улетел к себе в Ленинград. В Грузии гостил у своего однокурсника. С Вахо – так звали моего тбилисского приятеля – мы дружили ещё с «колхозных» времён, когда студентами выезжали на уборку урожая.
Две недели в Тбилиси пролетели как в сказке. Обильные и шумные застолья, весёлые поездки, молодое вино и юные красавицы – не хотелось уезжать!

В аэропорту мы с Вахо дружески обнялись, я пригласил его к нам в Ленинград.

Пройдя все контрольные процедуры, я уже стоял перед трапом самолёта. Вдруг меня окликнули. Обернулся – Вахо.

– Извини, дорогой, – сказал, запыхавшись, – только что сюда приехала тётя Кето и попросила передать её родственнице в Ленинграде небольшой подарок.

И сунул мне какой-то продолговатый предмет, завёрнутый в плотную коричневую бумагу.

– Положи в ручную кладь, – посоветовал приятель.

Я был немного растерян. «Как это Вахо, не имея ни билета, ни пропуска, миновав все кордоны, смог пройти на лётное поле? – подумал я и тут же сам себе ответил: – Да у них тут в Грузии все или родственники, или знакомые!»

– А кому передать-то?
– Тебе позвонят, дорогой, – сказал Вахо и приобнял меня на прощание. Я прошёл в самолёт.

После часа полёта по трансляции объявили, что в связи с погодными условиями самолёт совершит вынужденную промежуточную посадку в киевском Борисполе.

В аэропорту Борисполь мы просидели часа три. Потом тучи над Ленинградом развеялись, нас повели на посадку. И вот тут мне пришлось снова проходить контроль. Когда мою дорожную сумку прогоняли через «телевизор», сотрудник аэропорта спросил:
– А что это у вас там за предмет? Похож на охотничий нож.
– Нет у меня никаких ножей! – уверенно сказал я.
– Тогда давайте вместе посмотрим, – предложил дежурный.

Он залез в мою сумку и вытащил свёрток, который мне в последний момент всучил Вахо.

– Это что? – строго спросил сотрудник.
– А, это… Так, сувенир для ребёнка.

Дежурный развернул свёрток, и я увидел старинный и, по-видимому, дорогущий кинжал в богато инкрустированных ножнах.

– Сколько же вашему ребёнку лет? – иронически поинтересовался он. – Так. Кинжал изымается как оружие и как предмет антиквариата.

Я стоял раскрыв рот. Объяснения насчёт Вахо и тёти Кето на Украине вряд ли кого-нибудь могли убедить. «Что делать?» – стучало в голове.

– Вы можете дать мне справку об изъятии? – наконец сообразил я.
– Можем, но это займёт время, и тогда вы не успеете на рейс.

Я обречённо поплёлся к самолёту.

К вечеру прибыл домой, в Ленинград. Надо было срочно звонить Вахо в Тбилиси. Я уже потянулся за трубкой, но тут телефон сам зазвонил. «Наверное, Вахо, – подумал я, – спросить, как долетел».

Но это был не Вахо. Незнакомый мужской голос с лёгким грузинским акцентом начал:
– Здравствуй, дорогой! Зачем к телефону не подходишь?
– Кто это?
– Тебе Вахо сувенир передал? Мы сейчас заедем.
– Понимаете… – начал я.

Интонация изменилась:
– Что я должен понимать?

После неприятного разговора первая мысль была: бежать! Но ведь это лучшее подтверждение моей вины! Да и кавказским ребятам ничего не стоит вскрыть квартиру, перевернут тут всё вверх дном! Нет, останусь и всё им объясню. «Да-а-а, – тут же мелькнуло в голове, – этим объяснишь…»

Надо было срочно звонить Вахо – он всё это заварил, пусть сам и решает. Я набрал тбилисский номер (дозвонился не с первого раза) и всё рассказал приятелю.

– А как выглядел тот сотрудник аэропорта? – спросил Вахо. – Фамилии его не знаешь?
– Да откуда? Помню, что лысоватый такой, чернявый, толстый. Два передних зуба золотые.
– Золотые, говоришь… – задумчиво повторил Вахо и собирался уже повесить трубку.
– Стой! – заорал я. – Ты позвони этим людям, которые хотят за подарком заехать, – пусть дома сидят. Иначе что я им скажу?
– Не переживай, – ответил Вахо. – Я тёте Кето сообщу, она с ними свяжется.

Следующие две ночи я почти не спал, держал под контролем и окна, и двери. Ведь эти люди могли мне не поверить и залезть в квартиру. Но нет! Видно, тётя Кето имела на них влияние: никто не появился.

Через неделю позвонил довольный Вахо.

– Поздравляю, – сказал, – твой вопрос решён!
– Мой вопрос? – нервно переспросил я.
– Не придирайся к словам, дорогой: «твой», «мой»… Главное, решён.
– Даже не знаю, как тебя благодарить, – съязвил я.
– Очень просто! Через неделю буду у вас, вот и отблагодаришь.

Приехав в Питер, Вахо мне всё рассказал. Тётя Кето через родственников и знакомых дошла в Тбилиси до первого секретаря горкома партии. Тот на каком-то межреспубликанском совещании пообщался со вторым секретарём Киевского горкома. Который, в свою очередь, вышел на руководство аэропорта. Кинжал отыскали и передали в Ленинград: он предназначался для крупного коллекционера из начальства. Так что были задействованы все связи – стоил тот кинжал бешеных денег.
А мне наука на всю жизнь.