1.
Мы шли вчетвером по вечернему городу: я, мой друг Володя, его подруга Кристина и её подруга Лена. Настроение у нас было хорошее, потому что в тот день состоялось некое литературное чтение. Да, мы же были творческие люди. Во всяком случае, я, Володя и Кристина – точно, а Лена была просто подруга Кристины.

Всё прошло нормально, и мы решили прогуляться по городу, но задержались на улицах надолго, хотя была зима, снег и холодно. Но нас согревало пиво, которое мы покупали по дороге в ларьках. Мы были на вы. Нам было душевно. Володя держался за руку с Кристиной, я чинно отставил свой локоть, чтоб за него могла уцепиться Лена. Нам было, да, душевно.

И единственное, что меня раздражало в тот момент, – какой-то нарочитый лошадиный хохот Кристины. Я думаю, она вырабатывала его специально для защиты. Этот хохот убивал саму идею женщины. Услышишь такой хохот, и пропадёт всякое желание, стремление… Но Кристина зачем-то громко ржала через каждые три минуты. Правда, мы с Володей острили удачно, и пиво делало своё дело, но всё же зачем?..

Вдобавок с той самой минуты, как Лена доверчиво взяла меня под руку, я чувствовал флюиды недоброжелательства со стороны Кристины. Не знаю почему. Кристина была одной из тех многочисленных творческих девушек, которые полагают себя центром мироздания и свято уверены, что весь мир им что-то навеки должен – ведь они такие замечательные, яркие. У них есть свои смутные стремления, мечтания и, конечно же, терзания. И потому они должны терзать тех, кто находится рядом. Это неизбежно.

Кристина была худая и злая, а Лена, наоборот, добрая и слегка полноватая, но мне такие нравятся особенно. Сейчас, однако, эта Кристина была с Володей, так что мне всё равно. Со мной была Лена, спокойная, без закидонов.

И вот мы шли и разговаривали. Было, как я уже говорил, холодно, и мы укрылись от ветра в туннеле башни, там, где днём торгуют розами. А сейчас было уже поздно для цветов и вообще для всего. Но мы с Володей не собирались вести этих девушек куда-то, добиваться от них чего-то. Нам, собственно, некуда было их вести, да и они пару раз ненавязчиво предупредили, что им скоро по домам, их ждут и волнуются. Ну и прекрасно.

Там, под древним каменным сводом, мы остановились в некоторой нерешительности. Что делать дальше? Мы с Володей были бы даже и не против, чтобы девушки поскорее уехали, – троллейбусная остановка рядом, помахать на прощание ручкой не составит труда, вечер удался, – но возникло чувство, что нужно поставить хорошую, запоминающуюся точку.

– Ух, как холодно! – сказала Лена и поёжилась.

Я распахнул куртку.

– Иди сюда.

Она спрятала свой нос у меня на груди, подышала несколько секунд.

– А теперь тепло, – сказала она и подняла глаза.

Я поцеловал её. Она ответила. Мы стали целоваться всерьёз. Краем глаза я видел, что рядом то же самое делают Володя с Кристиной. Холод совсем уже не чувствовался, на улице словно бы забрезжила весна, запахло розами. Потом мы прервались. Чего так вот зря обжиматься в центре города, когда всё равно некуда пойти.

– И вы, конечно, женаты? – спросила меня Лена.

Я поднял руку, показал кольцо на пальце.

– И ребёнок уже есть.
– А зачем вы тогда целуетесь со мной?

Я задумался. Зачем? Что тут можно ответить? Что я хочу бросить семью и жениться на Лене?

– Ты серьёзно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? – почему-то я сказал ей «ты» и даже не заметил.
– Нет.

Естественно. И мы снова стали целоваться – Лена с закрытыми глазами, а я глаз не закрывал и видел, что Кристина смотрит на нас со странным негодованием. Чего ж тебе надо?..

– Он же сказал, что женат! – едва ли не выкрикнула Кристина, досадливо отмахиваясь от губ Володи.
– Ну и что? – сказала Лена, тяжело дыша. И всё-таки отстранилась от меня.

Мне эти дела по большому счёту были неинтересны, но какого черта?..

– И ребёнок у него есть.
– Он тоже женат, – я показал на Володю, – и дети у него есть.

Кристина в очередной раз заржала.

– Не ссорьтесь, ребята, – примирительно попросила Лена. – Не надо. Такой хороший вечер… А у меня вот нет ребёнка. И не будет.
– Будет ещё, какие твои годы, – сказал я.
– Нет, – Лена покачала головой. – У меня не может быть детей.

Ну вот, разговор начал приобретать ненужный драматизм. Пора заканчивать и расходиться.

– Ну, можно тогда усыновить, – сказал Володя.
– Это на самом деле очень сложно, и там очереди на много лет вперед… Я не смогу этого выдержать.
– А кем ты работаешь? – спросил я, пытаясь поменять тему.
– Я филолог, – ответила Лена неопределённо.
– Вон, смотрите, ваш троллейбус, – сказал Володя. – Может быть, это уже последний. Езжайте, а то вам не добраться.

Мы быстро пошли на остановку. Девушки вбежали в почти пустой салон последнего троллейбуса и теперь стояли, глядя на нас сверху. Не люблю я вот эти минуты ожидания, когда же отправится транспорт, поедет поезд… И отъезжающие, и провожающие в эти минуты становятся нестерпимо фальшивыми, хотя только что вроде бы всё было хорошо.

– Ну чего, пойдём, – тихо сказал я Володе. – Они доберутся.

Тут Кристина опять заржала, презрительно глядя на меня сверху вниз. Решила напоследок всё же проявить свои чувства без утайки.

– А ты ещё раз так засмейся, – попросил я, выдерживая её прямой взгляд.

Она заржала вторично.

– А ещё?

Кристина резко отвернулась и упала на свободное сиденье.

– До свидания, Лена, – сказал я.
– Пока, ребята. Зачем ругаться, всё ведь так хорошо было…

Тут, к счастью, двери закрылись, и троллейбус начал своё длительное, неспешное путешествие.

– Ненавижу таких, – сказал я Володе. – Чего ей от меня надо?..
– Не знаю, – сказал Володя. Кристина была ему на самом деле не очень интересна. Просто ещё одна немного слишком творческая девушка, которых полно на улицах нашего города. Но целоваться-то иногда с ней можно.

2.
Пару лет назад я снова встретился с бывшим своим одноклассником Валерой. Он на долгое время пропал из виду, разъезжая по российским городам и весям: работал крупье в различных казино. Потом стал управляющим. Жил очень хорошо, много зарабатывал.

Потом у него случилась какая-то крупная неприятность на работе, и из привычного бизнеса пришлось чуть ли не бежать. Около года Валера прожил в нашем городе без дела. За это время с ним развелась жена, почти взрослая дочь перестала называть его папой, иногда он по нескольку суток ничего не ел – совсем не было денег. Хорошая одежда на нём обтрепалась и висела, как на пугале.

Раз в неделю Валера приходил ко мне, обедал, брал немного денег на хлеб. Я набирал ему пакет со снедью с огорода – картошка, яблоки, зелень. Он честно пытался найти какую-нибудь руководящую должность, потому что уже привык, что в подчинении у него постоянно находятся люди. Исходил все кадровые агентства. Я рассылал его электронные письма по адресам, которые он мне давал. Но ничего нельзя было найти.

Однажды он пришёл взбудораженный, сразу, без предисловий сел обедать и за тарелкой куриного супа, сжав ложку в кулаке, сообщил, что наш одноклассник, наш старый друг Мишка, которого мы оба не видели уже несколько лет, умер. И это случилось не вчера или позавчера, а несколько месяцев назад. Как это произошло, мы не знали, но оба хорошо знали почему. Алкоголизм, неудавшаяся судьба… Страшная новость, но и даже, может быть, ожидаемая. Мы оба были потрясены. Стали вспоминать, кто и как видел Мишку в последний раз. И мне, и Валере вспомнилось что-то не очень хорошее.

После того как он доел суп, мы отправились в ближайшую забегаловку, выпили водки, пошли по улице. Даже и непонятно было, что говорить.

Под действием водки некоторые вещи становятся до неприличия прозрачными, к тебе снисходят озарения – одно за другим. Не всегда, конечно, но так бывает.

Я резко остановился и спросил Валеру, словно старый брюзга:
– Ну, что у тебя с работой?
– Да всё по-прежнему, – он пожал плечами. – Пока не берут на нормальные должности.
– И не возьмут, – сказал я, почему-то свято убеждённый в своей правоте. – У тебя есть ещё какая-нибудь профессия, кроме казиношника?
– Нет.
– То есть фактически ты больше ничего не умеешь делать.
– Да.
– Так вот послушай. Ты работал там, и всё было хорошо, а ушёл оттуда, и стало плохо. Я сейчас не буду рассуждать о моральной стороне дела, но это твоя единственная профессия, она тебе нравилась, она тебе давала деньги. Никакое другое дело у тебя не получится, потому что ты сам не хочешь, тебе легче умереть, вон посмотри на себя. Скелет. Значит, что?
– Что? – спросил Валера.
– Значит, ты всеми правдами и неправдами должен вернуться. Надо возвращаться на свою работу и вкалывать до потери пульса.

Он смотрел на меня исподлобья каким-то изумлённым взглядом, будто я открыл ему конечный закон мироздания, и тот оказался совсем простым. Ну, как яблоком по голове.

– Позвони там, кому надо позвонить, попроси прощения. Пока ещё связи не совсем утрачены. Тебе, конечно, кажется, что это звучит глупо… Скажи им несколько простых слов. Скажи, что готов начать всё снова, с самых рядовых должностей, или как уж там, я не знаю. Скажи, что отработаешь, отдашь долги. Обрисуй своё сегодняшнее положение. В общем, извинись и попроси.
Валера молчал.

– Попроси, – сказал я, утвердительно кивнув. – Что такого? Язык не отвалится. А вся эта история с нищетой будет тебе полезным уроком на будущее.
– Какой ты умный и благородный, – сказал Валера.
– Вот тебе деньги, положи на телефон, – сказал я, пропуская его слова мимо ушей. – Домашний у тебя уже отключён, наверное?
– Отключён.
– Позвони с сотового и поговори с ними. Нормально поговори. Ты же был ценный работник, почему бы им не взять тебя обратно. Принесёшь много пользы. Ведь тебя не убили до сих пор. Значит, шанс есть.
– А что, может быть, – сказал Валера. – Мне это до сих пор не приходило в голову. И как Мишка я не хочу…
– Ну вот иди прямо сейчас и позвони.
– Ладно.

Мы расстались.

Через несколько дней он снова пришёл ко мне. Ему нужны были деньги, чтобы купить более-менее приличную одежду и билет в другой город, где люди, с которыми он работал прежде, обещали ему какое-то место.

Денег у меня не было в тот момент, но я знал, что смогу немного наскрести к его отъезду.

Ну и, в общем, всё вышло нормально – и деньги собрал, и Валера поехал и устроился на подходящую работу… Правда, он не звонил месяца четыре, первое время ему было тяжело, как он потом рассказал. Мне пришёл почтовый перевод на сумму даже больше той, что я ему одолжил. И в очень нужный момент.

3.
На эту дискотеку под открытым небом мы наткнулись совершенно случайно.

Через год Валера приехал в отпуск. Стоял тёплый поздний август. Валера пришёл ко мне с парой бутылок водки, и мы отправились на Волгу. Искупались, выпили, полюбовались красивейшим закатом. Было просто хорошо, как иногда бывает в жизни, когда всё совпало так, как надо.

– А я ведь не в казино работаю, – сказал Валера. – Директор банно-прачечного комбината.
– Как же тебя туда занесло?
– Не знаю. Цепь нелепых совпадений. Но в итоге всё получилось так, как я хотел. Выбрался из дерьма, зарабатываю нормально.
– Ну и отлично. Давай ещё накатим да сходим вон, потрясём старыми костями, – я кивнул в сторону музыки. – Не знал, что здесь бывают такие мероприятия.

Захватив пустую посуду, мы босиком неспешно двинулись на дискотеку по извилистой асфальтовой дорожке. Впереди нас, тоже босиком, медленно шла какая-то молодая женщина с девочкой.

– Дочь, пора обуваться, – сказала женщина, когда мы не спеша обгоняли их. – Уже холодно. Простудишься.
– Мне не холодно.
– Обуйся, дочь, – ласково сказала женщина.

И тут я узнал этот ласковый голос. Оглянулся как бы между делом – точно, это была та самая Лена, с которой несколько лет назад зимой я целовался в центре города. Вот, жива-здорова, и дочь у неё. Слава богу.

Мы славно потрясли своими старыми костями, а потом объявили белый танец, и Валера пригласил Лену, которая, как оказалось, тоже не смогла пройти мимо дискотеки. Я посмотрел на них и свалил тихо, не прощаясь.

Пусть все идёт как идёт и будет как будет.