Случилось это в октябре 1977 года, приближался День работников автотранспорта. В пятницу на нашей автобазе состоялось торжественное собрание, вручали грамоты и премии по 10 рублей, в то время это были приличные деньги. В субботу мы работали – возили торф на благоустройство территории завода в городе Волжске Марийской АССР. Договорились с ребятами работать без перерыва на обед, чтобы пораньше освободиться и в кругу друзей отметить предстоящий праздник. Торф возили из села Березники – грузились под завязку, хотели быстрее выполнить заявку. Часам к двум мы уже освободились.

Здравствуй, полностью платная медицина. И ещё готовится закон о том, чтобы минимальная зарплата 6500 гривен (10 тысяч рублей), начисленная работнику, не включалась в страховой стаж на пенсию. А чтобы вы понимали, сейчас многие фирмы тупо начисляют сотрудникам минималку, потому что нет денег платить настоящие зарплаты. То есть у большинства из нас полгода уже вылетели из пенсионного стажа, теперь ещё год точно вылетит. Скорее всего, до пенсии не доживу, потому что нельзя будет выходить, не имея 35 лет страхового стажа.

Дом у Марии Васильевны, строенный ещё отцом, был огромным, поэтому протекать начало одновременно на веранде, в чулане и в комнатах. Сначала только капало, потом, особенно в сильный дождь, побежало струями, словно кто-то хором распевал песни, и в зависимости от того, куда лилась вода – в подставленные вёдра, тазы, кастрюли или горшки, – голоса у поющих были разные, от дребезжаще-хриплых до мелодично-певучих. Со временем это стало раздражать. В дождливые ночи не спалось, и Мария Васильевна вслушивалась в льющиеся мелодии, помимо воли пытаясь различить слова, хотя это было глупо.

Людмила принимала в небольшой комнате на втором этаже ресторана. Валентин закрывал дверь на ключ ровно на полчаса и за пять минут до истечения срока предупреждал аккуратным стуком. Доход, полученный за вечер, Зиновьев делил с Людмилой поровну, и та никогда не обижалась, понимая, что он не только находит клиентуру, но и отвечает за её безопасность. Так Зиновьев успешно совмещал законную работу официанта с неофициальными обязанностями персонального сутенёра артистки варьете Людмилы.

«Как замечательно иметь такого соседа», – думала я, вытаскивая из холодильника старые тарелки и отодвигая стол и стулья, чтобы его можно было вынести на улицу. Даже начала прикидывать, что ещё нужно сделать: поправить колодец, покосить траву, выправить просевший фундамент. Да мало ли мужской работы на участке. Разумеется, за всё заплачу. К сожалению, сейчас такие времена, что приглашать незнакомых работяг со стороны просто опасно: могут взять деньги и сделать тяп-ляп, пользуясь твоей неопытностью. А здесь всё-таки сосед, можно доверять.

Видно, книжку он зачитал до дыр, ибо к месту и не к месту сыпал булгаковскими крылатыми фразами. Некоторые попросил перевести на русский язык, выучил и периодически пугал ими наших сограждан, произнося их почти без акцента: «Хамить не надо по телефону», «Никого не трогаю, починяю примус», «Свежесть бывает только одна – первая, она же последняя». Не знаю, почему итальянцам наша речь даётся с трудом, но Вальтер другое дело, он немец. Двадцатилетним юнцом на каникулах встретил на море итальянскую девушку, влюбился, женился.

Идём с ним по улице, и он рассказывает мне, как экономит на квартплате и не собирается работать на всех этих «хреновых работах» за жалкие копейки. Я смотрю на его хорошую кожаную обувь, пивной живот и не реагирую на помпезные речи. Есть у меня ещё другой знакомый, который ходит с браслетом на ноге – такие подарки дарят судьи. И тоже раздаёт всем советы, как сэкономить на квартплате, и убеждает, что все мы – собственники государственных ресурсов. Наверное, у людей случаются провалы в памяти – ведь уже давно в стране всё в частных руках, и хозяева «ресурсов» не мы.

Не стало колхоза, и вся Колина пятидесятилетняя жизнь пошла наперекосяк. Это только по телевизору хорошо рассуждать, что сельский народ обленился и не хочет поля обрабатывать. «А ты приезжай сюда да поживи без денег, – вступал с такими умниками в заочный спор Коля. – Сразу запоёшь по-другому». Однажды уже приезжал деятель из областного центра на разведку и даже открыл в двухэтажном правлении свой магазин. А через полгода сбежал обратно в город, потому что у людей денег нет, а торговать себе в убыток он не собирался.

Чтобы забыться, начала работать сразу в трёх местах. Трудилась с 9 утра до 10–11 вечера, без выходных и праздников, не выходила даже на перекур – курила в кабинете. Домой приезжала только в отпуск – он у меня был долгий. Всё это время я занималась домом, делала ремонт, ведь почти год стоял без хозяев, поэтому где-то что-то ломалось.

Тучи обложили небо, но солнце просвечивало сквозь них. Вовсю чирикали воробьи, каркали вороны, ворковали голуби. Анна Николаевна отвела взгляд от окна и снова принялась читать: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы».

– Приехали, – объявил Белый и кивнул Зиновьеву: – Пошли.
Не успели они пройти пятидесяти метров, как навстречу показался Рыжий. Он с некоторым удивлением посмотрел на Зиновьева, но к Белому подошёл без боязни, двумя руками обхватил его вытянутую для рукопожатия руку, просительно заглянув в лицо.
– Знаю, знаю о твоём брате, – сказал Белый. – Зачем он в поповский дом залез?
– Да складень у попа есть, восемь створок, за каждую створку дают тысячу долларов.

Юля позвонила знакомой чиновнице, бывшей агрономше. Знакомая, узнав тему разговора, сначала заюлила, потом вообще перестала брать трубку. Предательница. Как все чиновники, она до обморока боялась иметь дело с газетой. Напишут не то – вылетишь из кресла пробкой. Вертикаль, как шампур, как вертел, пронзила, нанизала слуг народа снизу доверху. Те послушно вертелись, шипели, румянились и сочились вытопленным сальцем, как барашки. Совершенно безобидные вопросы – и вот пожалуйста. Как прикажете работать в информационном вакууме?