Случай произошёл этим летом. Мы с сыном ехали в купе, попутчиками оказалась молодая пара, которая погуляла на свадьбе в нашей славной столице. И ладно бы они распространяли алкогольное амбре, это понятно. Но, видимо, мужчине за всё время путешествия не хватило времени и желания хотя бы раз посетить душ. Это стало очевидно, когда товарищ начал готовиться ко сну – раздеваться.

«В любой непонятной ситуации мотай на Невский», – вспомнила Элька главное правило. Наспех умылась, перекусила бутербродами с вареньем и колбасой: в жизни, хоть в старой, хоть в новой, всегда должно оставаться место абсурду. Впрыгнула в джинсы, надела растянутый свитер со снеговиком на груди, облачилась в парку цвета сумасшедшего баклажана и отправилась навстречу судьбе.

Я теперь в недоумении. Хорошо, что за свою довольно долгую жизнь – мне восьмой десяток – ни разу не пришлось ехать в поезде вот с такой Анной. Или просто везло, или этот закон приняли совсем недавно. Раньше же никогда и ни у кого не возникало столь жарких споров по данному вопросу. Многие из нас едут на верхних полках не по своему желанию, а лишь потому, что не было нижних мест.

У Жени не было отца. Подробностей не знаю – мы с ней не являлись близкими подругами. Может, её папа умер, а может, родители находились в разводе. Спросить об этом одноклассницу я не решалась. Зато у Жени была бабушка – авторитарная и грозная женщина, которая «строила» всю семью. Женя с братом и сестрой настолько её боялись, что даже мы, её одноклассники, лишний раз не рисковали прийти к ним домой.

На праздничный стол принято подавать жареного поросёнка. Угощайтесь, всё благородно сделано! Где же проходит грань между жестокостью и благородством? Каждый судит по-своему. Собака моего соседа на протяжении трёх лет ежедневно с трёх часов утра начинает истошно лаять и делает это часа два. Вечером происходит то же самое. Моё здоровье на нервной почве сильно пошатнулось, скачет давление, и никакими способами я не могу привлечь к ответственности владельца этого пса.

В вагон села благополучно – платформа удобная, но с ужасом подумала, как буду выходить на конечной станции: там платформы нет, а в вагоне на лестнице отсутствуют поручни. Но рассказать хочу совсем о другом. Вагон был разделён на две секции, наша заполнилась сразу. Рядом со мной села молодая женщина, впереди – парень, один на трёх сиденьях, повезло ему. Напротив – две девушки, о них ещё скажу.

Одно из отделений Сбербанка. Очередь была не то чтобы громадная, но с полчаса подождать пришлось. Зашла по своему талону, объяснила ситуацию, дама-операционистка сказала, что с этим нужно обращаться в другое окно, и сделала туда перевод. На всё ушло секунд тридцать, не больше. Недели через три я снова сидела в том же отделении банка, уютно устроившись на диванчике, и ждала своей очереди.

Про эти пончики у меня есть только одна хорошая новость: они маленькие. Раньше они были большими. Раньше всё было большим, а у меня поворачивалась шея, но это для слабаков. В этом году пончики из «Роладина» стали ощутимо меньше, хотя теперь их четырнадцать видов, а было двенадцать. Но приходить туда надо с утра, точнее, не надо совсем. Ещё эти пончики очень дорого стоят.

А рассказать хочу о работниках ветеринарной клиники, что на Комсомольской улице. Раньше я обращалась в другую, но там, как бы сказать помягче, нет души. Здесь же любых животных встречают с любовью, милосердием и заботой. В клинике всегда чисто и уютно, внимательные доктора, сестрички и санитарочка. Если ваш питомец на приёме неожиданно справил нужду или его стошнило, персонал клиники обязательно поможет, и никто не будет смотреть на вас с презрением или отвращением.

Если посмотреть объективно, у меня в жизни всё хорошо. Я самостоятельно поступила в столичный институт на бюджетное отделение, с 17 лет начала подрабатывать, потом нашла постоянную работу. Снимала комнату, купила квартиру в ипотеку, вышла замуж. Путешествую, не пью и не курю. Но мой брат всё равно для мамы – эталон. Он всегда лучше и умнее, ведь у него, видите ли, в первом и третьем классах были похвальные листы.

Мужчина и женщина продолжали беседовать, а ребёнок вдруг пропал из поля зрения. На улице темно, электропоезд почти пуст – идеальная ситуация для похищения! Да, в каждом вагоне установлено по восемь камер наблюдения, но они же не погонятся за злодеем. Приподнявшись и обернувшись, я посмотрел через дверное стекло в тамбур – а там ребёнок пламенем зажигалки поджаривает створку автоматической двери!

Я опаздываю, но старик меня заворожил… Дорога каждая секунда, но я уже знаю, что он живёт неподалёку и каждое утро в любую погоду прогуливается вдоль Зимней канавки… И в январе 1942 года было точь-в-точь такое снежное утро, и он двенадцатилетним мальчишкой бежал домой, удачно отоварив продовольственные карточки. Отец на фронте, мама на заводе, в холодной квартире на Мойке больная бабушка.