Конечно, собака не похудела и была рада пробежкам, просто такой ответ мне казался прикольным. Однажды утром мы бежали довольно далеко от домов. Вдруг я почувствовала чей-то взгляд. Повернувшись, увидела мужчину с наколками. Вид у него был специфический – хищный и не совсем опрятный. Наглые глубоко посаженные глаза под узким лбом и свёрнутый набок нос говорили о многом. Мы двигались в одном направлении, расстояние между нами сокращалось. Наши дорожки вот-вот должны были сойтись, и мужчина мерзко ухмылялся.

В этот же период во многие магазины поступали мошеннические звонки якобы от хозяина с требованием перевести выручку ему на карту. За выведанные данные этой карты руководство также было бы благодарно, ведь, зная их, можно по своим каналам отомстить жуликам. Но продавцы с перепугу бросали трубку и дальше с мошенниками не общались. И тут я выступила. Да, теперь понимаю, не надо лезть на амбразуру, моя шутка могла обернуться чем угодно, но что уж теперь… Итак, все дела переделаны, затишье, сижу. Телефонный звонок.

Так искренне меня редко хвалили. Короче, пришёл я поздравлять евреев с их Новым годом. Даже выучил пару фраз на иврите. Празднование выглядело прекрасно: на террасе отличного ресторана все пили, ели, танцевали, пели. Периодически гости – представители разных диаспор, которых в Осетии о-очень много, причём все дружны между собой, – выходили к микрофону и поздравляли евреев.

Заехали с мужем на рынок за хурмой, она отлично давление снижает. Обходим фруктовые ряды. Выбрали. Муж покупает, а я глазею по сторонам. Замечаю двух пожилых женщин, очень-очень разных. Одна «городская», одета хорошо и со вкусом. Кардиган-пончо из чёрного сукна, юбка-карандаш, ботиночки на толстой подошве, в руках дорогая и объёмная кожаная сумка. И вторая, «деревенская», – вытянутая юбка, мужские боты, стёганая ватная жилетка и платок в цветочек дикой кислотной расцветки, с люрексом.

Я что-то наплёл родителям и выскользнул из дому. «Только бы крестик не украли, в деревне ведь не запирают ни одну дверь!» – стучало в висках. Бесконечный час в электричке, и вот она – фронтовая дорога. Попутных машин не подвернулось. Я зашагал по обочине, ожидая, что рано или поздно кто-нибудь проедет. Машины попадались, но, видимо, их отпугивал мой карнавальный вид: белые шорты, тёмные очки и длинные волосы, собранные в хвост. Рядом с таким чучелом я бы и сам не притормозил.

Это был не первый день выставки, мы уже устали ложиться поздно и вставать ни свет ни заря. Поэтому обрадовались и побежали искать такси. С этим нам помог официант – организовал две машины. Мы расселись по салонам и уже предвкушали, как упадём на подушки и выспимся. Приехали к отелю, выгрузились всей толпой. Первыми в лифт пропустили Рольфа с женой – возраст надо уважать. Сами остались ждать перед лифтом. Закрываются двери, и мы слышим оттуда вопль раненного бизона.

У Зоси был решительный характер. Когда-то она наняла соседа строить гараж для купленного сыну квадроцикла. Раньше этот сосед ругал парня за езду без глушителя, и Зося его поставила, так сказать, на место. Прежний квадроцикл угнали прямо через забор. После той кражи будущий продолжатель её рода, забыв, что ему почти двадцать лет, расплакался. И тут Зося заметила, что сын, безумно раздражавший её портретным сходством со своим отцом, на самом-то деле похож на её собственного отца, своего деда.

Сложное время заставило отказаться от планов получить высшее образование, и Хапия пошла работать учителем начальных классов в местную школу. Вначале было сложно, ведь некоторые ученики оказались возрастными, их приходилось переучивать. Но в дальнейшем все, кого учила Хапия, были ей очень благодарны и при встрече уважительно называли Хапия-апа.

Собираясь на Белый континент, я читал экспедиционные отчёты, смотрел старые фотографии. На одном из снимков затёртые во льдах полярники жарили на вертеле пингвина. По международным законам охотиться на пингвинов запрещено. Но в случае угрозы для жизни – можно. То есть, попав в Антарктиду и проголодавшись, размышлял я, буду есть пингвинов. Ну, ещё рыбачить, собирать птичьи яйца. А ночевать в палатке. Или на одной из полярных станций. А что? Заборы по закону запрещены, как и частная собственность на землю. Кто меня осудит?

Горшок с кактусом, украшенным гирляндами, селёдка под шубой, домашний холодец – ерунда. Главное блюдо – слабосолёную сёмгу – муж Саша привёз, съездив по делам в Москву. Огромная, килограммов на семь, рыбина, надёжно упакованная в несколько пакетов, ожидала начала праздника в специальном ящике за окном на четвёртом этаже вместе с куском деревенского сала и сомнительными магазинными пельменями. 31 декабря часов в семь вечера началась пурга. Подруга, заехавшая показать нового ухажёра, возможного будущего мужа, поняла, что застрянут они у Кати надолго. Одним предновогодним вечером застолье не ограничится.

Водитель, облегчившись, сел за руль и, будучи уверен, что шеф, как всегда, на заднем сиденье, дал по газам. В салоне темно, а ему запрещено оборачиваться – он даже не понял, что произошло. Как и босс, увидевший стремительно удалявшиеся габаритные огни своей персональной машины. Пытаясь кричать, босс посадил голос. Ситуация дикая: ночь, февраль, ветер, он в лёгком пиджачке, и где-то совсем недалеко воют волки. На трассе ни единой машины, лишь вдалеке огоньки.

Итак, летний астраханский вечер, мы с женой гуляем по центру около Братского сада. Тут она неожиданно встречает двух своих подружек, завязывается, конечно же, содержательная беседа. Чтобы не мешать и не стоять молча, как статуя командора, я отошёл в сторону, закурил. Смотрю, идёт вальяжная дама, о таких говорят – «вся из себя». Фигура, походка, нескрываемое чувство собственного достоинства… Поравнявшись со мной, женщина остановилась и томным голосом спросила...