Публика туда захаживала солидная, и можно было не опасаться, что в туалете на тебя нападёт компания бухих пэтэушниц. Правда, удовольствие это было недешёвое, и о том, чтобы с шиком посидеть за столиком, даже мечтать не стоило, для студенческой стипендии роскошь непозволительная. Но зато там были живая музыка и танцы до утра! А ещё была барная стойка, декорированная по бокам острыми кусками оргстекла, изображавшими ледник.

Я мыла горшок, резала яблоки, у меня убегало молоко, а муж в это время задорно смеялся. Спросила, чего там у него смешного. Показал видео – кто-то заботливо снял для него неуклюжие танцы сотрудников и их жён. Поинтересовалась, кто же у него информатор. Ответил – одна коллега. Если бы сказал, что Катя или Наташа – это его старые подруги, – я бы так не отреагировала. А тут какая-то новая баба, которой на вечеринке, видимо, скучно.

Наконец добрались, и компания торжественно уселась за стол в квартире третьего друга, Бориса. Стол был уставлен студенческими закусками – соленьями, картошкой в мундире, варёной колбасой и пельменями. Рядом на буфете незатейливо красовались две бутылки водки и дагестанский портвейн – для дам. Дорогой мамин столовый сервиз и наборы хрустальных рюмок выглядели чужими на празднике студенческого изобилия. Могучий хозяин дома Борис, встряхнув редкую прядь русых волос.

Между ними, что называется, пробежала искра. Но лишь через две недели Василий рискнул пригласить Светлану на свидание. Рассчитывал на лёгкий необременительный роман. Вариант, что ему снесёт крышу, подполковник в принципе не рассматривал. А снесло. Чувство Светы оказалось более сдержанным. Но оно было. И ещё она «повысила» его в звании – стала называть Полковником. Через полчаса Василий переступил порог Светланиной квартиры.

Однажды мы всей компанией засиделись допоздна у одного товарища. А мне ещё предстояло добираться до дома родителей. Они жили на окраине, в частном доме. Проводить меня вызвался один из друзей, Вовка. Стояла поздняя осень, уже подмораживало, хотя снег ещё не выпал. Улица плохо освещалась, и, если честно, идти одной было страшновато. По дороге мы с Вовкой разговаривали о том о сём. И вот наконец-то впереди показался наш дом.

…Когда долго живёшь на Цейлоне и часто общаешься с местными жителями, начинаешь проникать в их культуру. С моим другом Джаникой мы не раз бывали у него дома в Канди, там в храме в золотом ларце хранится Зуб Будды. У торговцев на улице мы купили цветы белого лотоса для возложения в храмовом комплексе – по словам Джаники, это обязательная процедура, чтобы Будда даровал паломнику исполнение желаний.

Откровенно говоря, я тоже не была лишена перспектив. На момент его отъезда имела высшее образование, звание капитана внутренней службы. Мы с мужем и нашей дочерью-первоклассницей жили втроём в небольшой двухкомнатной квартире, оставшейся мне от бабушки. Здоровая и привлекательная, я очень переживала расставание. Ведь замуж выходила любя, раз и навсегда.

Зубным врачом оказалась миловидная грудастая девица в белом коротком халатике. От её спелого сочного вида у Серёги сам собой перестал болеть зуб. Нет, совсем-то он, конечно, не прошёл, просто потрясённый пациент временно забыл, что тот вообще у него есть. Да что там зуб. Серёга сам лишился дара речи и только вылупил глаза на это рыжеволосое чудо в белом медицинском халатике.

У Вовки трое соседей, у меня столько же соседок. Не мог же Володя сказать троим, в сущности малознакомым, людям – дескать, свалите на ночь, ко мне дама придёт. А уж я и подавно. И мы решили дождаться, когда освободится хотя бы один номер, чтобы выкупить его на пару-тройку ночей. Вовка сообщил, что он платёжеспособен. Но вот шёл уже пятый день, а результат нулевой. Вовка утверждает, что он москвич; наверное, врёт.

Спрашивал жену, сколько ещё это будет продолжаться. Она не хочет обидеть подругу, так что та будет жить у нас, пока не выйдет на работу и не снимет квартиру. Когда это случится, кто знает. Сам я попросить подругу уехать не могу – квартира принадлежит не мне, а родителям жены. Девушка живёт у нас уже месяц. Я говорил жене, что меня смущает присутствие постороннего человека в нашем доме, она мне в ответ: ну, уйди в другую комнату. Поначалу и правда смущало

Мы расписались почти год назад. Сейчас малышу два года, его мать вышла на работу, постоянно приводит ребёнка к нам, оставляет ночевать. Она работает по сменам, день-ночь. Ребёнок толком не даёт спать, избалованный, бегает по квартире, визжит, его очень трудно уложить. Но это всё мелочи. Бывшая жена моего мужа хочет, чтобы он вернулся к ней, – видите ли, одна она не справляется с воспитанием ребёнка.

Дед неожиданно поведал: пока воевал, его страшно мучили тоска по жене и ревность. Больше, чем голод, неизвестность, страх быть убитым. Ужаснее всего была мысль: как там его красавица среди раненых солдат и офицеров? Вдруг уже полюбила кого-нибудь другого? Вдруг больше не ждёт? Дед признался, что никогда прежде никому об этих мыслях не рассказывал, стеснялся. Кругом война, смерть, «за Родину, за Сталина!», а тут такие глупости.