Недавно стала свидетелем вопиющего безобразия. Дети гуляли на улице, я как раз подходила к саду, чтобы забрать дочь. Мальчик из их группы обмочился. Воспитательница при всех стала выговаривать: «Как тебе не стыдно, Олег? Ты такой большой, а в штаны наделал». И что вы думаете, ей даже выговор за эти слова не влепили! Мою дочку ночью два раза стошнило, отравилась чем-то. Утром я позвонила воспитателю, сказала, что задержимся, поскольку была рвота.

Пока я выходила на берег, девочка успела натворить дел. Игрушки я у неё отобрала, осмотрелась в поисках родителей: они были далеко в море, лишь макушки торчали. Девочка долго нам надоедала. Специально подходила именно тогда, когда я была в воде. Муж боялся прикасаться к ребёнку – кто знает, какие у девочки родители, ещё педофилию припишут. Пытался воздействовать на неё словесно – бесполезно.

Бурунчик с энтузиазмом помогает высаживать в теплице помидорную рассаду (треть саженцев сломала при этом), а потом были уборка клубники и лука, сбор малины и огурчиков-корнишонов. Верунчик лихо катается верхом на дворовом псе Бублике, который ещё недавно считался злым ворчуном. Бурунчик встречает и провожает коровок, мычит басом, как бычок Артамон, хрюкает, как свинки, когда их кормит, и кудахчет, подсыпая курочкам зерно.

...Андрея не интересуют никакие бытовые вопросы, не могу научить его самым элементарным вещам: не разбрасывать одежду, убирать за собой посуду, выключать свет; он даже забывает смыть за собой в туалете. Когда смотрит телевизор, сосёт какую-нибудь одежду. Не может завязать шнурки, с трудом застёгивает пуговицы. Не могу научить его стричь ногти – не умеет пользоваться ножницами. Также не держит иголку, хотя в более раннем возрасте собирал конструктор «Лего» и очень хорошо получалось.

Я поняла, что, оказывая давление на дочь, могу полностью утратить её доверие. Подумали с супругом немного и приняли непростое решение. Я пригласила этого мальчика к нам в дом. Сам он тоже настаивал на знакомстве. Сели все вместе и обсудили сложившуюся ситуацию. Я сказала, что мы, родители, не против общения между нашей Джульеттой и этим Ромео, но сразу оговорили один важный пункт.

Однажды Люда, при живых родителях с раннего детства находившаяся в детдоме, поведала мне, что ей тоже хотелось бы попасть в семью. Сказала, что ей приснился сон, будто удочерили не второклассницу Аллу, а её, Люду. А потом, в самый разгар летних каникул, подруга прибежала ко мне и спросила, нет ли у меня какой-нибудь сумки – она срочно уезжает, нужно собрать вещи.

...Правда, причёска эта пока ещё походит на девичью. Хотя кто их теперь разберёт? Они сейчас все мохнатые. При этом дочурка красится в самые немыслимые цвета. Хуже всего, что я знаю: внутри она – типичная девочка, такая же, как тысячи самых обычных девчонок. Хрупкая, очень ранимая, чуткая, ласковая, с нежным девичьим голоском, изящными жестами. Но с виду – резкая пацанка.

Мама и папа поженились, когда ей было 18, а ему 20, поэтому вопросами воспитания особо не задавались. Папа в рейсах, сына не видел по полгода, маме тоже некогда – младшему ребёнку исполнился всего годик. Не то чтобы Костику совсем не уделяли внимания, просто считали, что всё само собой образуется, сын перерастёт. Наша медсестра рассказала, что ребёнок сменил несколько садиков, везде случались какие-то недоразумения.

В один из таких бесконечных летних дней, после обеда, я сидел на сундуке возле мутного небольшого оконца и от нечего делать болтал пыльными босыми ногами, думая о том, как провести сегодня оставшуюся уйму времени. То ли пойти за сарай и начать муштровать полчища клопов-«солдатиков» в ярко-красных мундирах, то ли побежать через дорогу к ближайшей ярушке и закончить начатую утром постройку запруды на холодном роднике.

Учительница сына оказалась молодой, приветливой и общительной. Мы порадовались, да рано: очень скоро поняли, что попали не в школу, а в некое анархическое заведение. Какие-то непонятные уроки по тридцать минут – не успеешь отвести ребёнка, уже надо его забирать. Заданий нет, оценок нет, более того, учителям вообще запрещено как-либо выделять детей!

Однажды я стала свидетелем того, как они обсуждали: стоит ли заехать в Ленинград, куда приглашал папин сослуживец. Решили в поездку взять меня, пятилетнюю. В Ленинграде нас встретили замечательно. Мне выделили детскую, а ведь дома мы жили в одной комнате всей семьёй – родители, брат, бабушка и я. Для меня это была сказка. Особенно поразил прикроватный светильник в форме цветка.

Вскоре дочь сообщила, что снова нашла тысячу. Я не поверила и заподозрила неладное. Только вот мне и в страшном сне не могло присниться, откуда эти деньги. Муж даже попенял мне, что не верю ребёнку, но он всегда готов её оправдать. А потом мне понадобилось достать из копилки тысячу – зарплату давали на следующий день. Утром попыталась вытрясти купюры. 50 рублей, ещё 50 и ещё. Всё.