И мама, и отец не желали, чтобы я стал актёром, они не хотели семейной инерции и меня берегли. Не ставили на табуретку и вообще всячески отвлекали от сцены – упор был сделан на моей любви к рисованию. После обязательной семилетки я поступил в московскую художественную школу, окончив которую сдал экзамены в академию имени Сурикова, получил проходной балл и… В этот момент понял, что без актёрства не проживу, и поставил отца перед фактом.

В вопросах карьеры я не провожу различий между женщиной и мужчиной. И знаю массу примеров, когда человек из абсолютно простой семьи в нашей стране достиг каких угодно высот. Путин, например. Собственно, все руководители нашей страны со времени отречения последнего Романова были провинциалами из простых семей.

Я любил литературу, русский язык и химию. На дух не переносил черчение. Мне никогда не удавалось нарисовать ни нормальный треугольник, ни куб, ни яблоко. Даже прямые, проведённые по линейке, у меня оказывались кривыми. Постоянно не сходились углы. Не знаю почему. Учительница говорила – значит, тебе не дано. А ещё я параллельно учился в музыкальной школе по классу фортепьяно, изучал сольфеджо, музлитературу, занимался в хоре.

После консерватории меня как композитора просто никто не воспринимал! Я-то полагал, что живу с высоко поднятой головой, у меня были радужные надежды, целый ряд сочинений… Сначала я принёс их на радио, где меня послушали и с возмущением отвергли. Нотные издательства поступили аналогично. В Министерстве культуры раз в квартал работала закупочная комиссия, которой я тоже что-то играл, но было слишком много желающих композиторов.

Мерило творческого успеха – общественное признание. Получить его в большом объёме – безусловно, высшее наслаждение. Но когда ажиотажа вокруг тебя становится слишком много, ты думаешь: ой-ой-ой, больше не надо, мне достаточно одного дня славы! Всё, горшочек, не вари, хватит-хватит! Иначе как я с этим справлюсь? А потом ко всему привыкаешь. Слава – это действительно пьянящее, окрыляющее чувство, которое тебя поднимает.

Если человек завёл животное, он несёт за него ответственность. А уж если выбросил – должен нести уголовную ответственность… Ну, в общем, надо бы Уголовный кодекс немножко подрихтовать. Ведь это за гранью рассудка. Как можно выкинуть беспомощное домашнее животное! Оно без человека жить не может! Это люди либо совершенно не отдают себе отчёта в своих действиях, либо они негодяи. Воспитывать надо и тех, и других.

Это было великое, великое, блин, счастье. Мы снимали фильм «Шпионский мост» на том самом Глиникском мосту, соединявшем Западный и Восточный Берлин, где и происходили реальные события. Впервые за всю историю существования мост был закрыт на три ночи специально ради Стивена Спилберга. Туда к нам приезжала Ангела Меркель. Лично явилась, и никак иначе: у Спилберга нет времени ездить к ней в резиденцию и вести разговоры, пусть даже с самим канцлером. Он – художник, он занимается тем, что рулит сознанием и духом целой планеты.

Во мне отец воспитывал уважение к каждому, неважно, кто он – богатый человек, генерал или бродяга в переходе. Я пытаюсь руководствоваться этим правилом. Не могу судить, комфортно ли со мной работать, но очень на это надеюсь. А мне самому иногда по-человечески удобнее на площадке общаться с водителями, чем с актёрами. (Смеётся.) С ними как-то проще и яснее. У американцев есть пословица, смысл её в том, что официант и клиент относятся друг к другу одинаково.

Из олимпийских медалей только одна хранится у нас дома. Держим для разных случаев. Вот когда мой Центр открылся, я взяла её, чтобы показать деткам – пусть знают, как выглядит олимпийская золотая медаль, и тоже стремятся к победам. Но никакого медального «иконостаса» у нас с Максимом нет. (Смеётся.) Мы же с ним родом из разных городов, долго жили на съёмных квартирах, поэтому свои награды отправляли родителям.

Любой иностранный язык требует ежедневной тренировки. Как и в спорте, между прочим. Ведь вы не можете заниматься в спортзале несколько лет, а потом бросить и думать, что останетесь таким же спортивным. Нужно постоянно держать себя в форме, иначе пузо вырастет и все мышцы сдуются. То же самое с языками. Вы не можете достичь хорошего уровня и просто сказать: ну всё, этого хватит, теперь отдохну. Нет, конечно. Что-то забывается, что-то уходит из повседневного обихода.

Разные композиторы работают по-разному. То же можно сказать о режиссёрах. Записывая музыку, мы иногда действовали на ощупь. Во времена, когда я только начинал работать, шла подгонка звука под изображение. При этом композитор пишет тему, которая не всегда совпадает с экраном. А если режиссёр вдобавок ночью перемонтировал эпизод, то наутро вообще все в тупике.

Родители и слышать не хотели ни о каком моём актёрстве. Хотя росла я в семье, где хватало талантов. Мама была прекрасным хирургом и потрясающе исполняла романсы. Сестра старшая тоже пела изумительно, однако выбрала профессию врача. А могла бы стать оперной певицей, у неё голос классического плана. Не пел в семье только папа. Он был автором учебника, по которому многие годы учились будущие стоматологи во всём Советском Союзе.