Именно забота о любимых девчонках стала причиной письменной перепалки с органами местной власти – и добилась-таки тётя Лида, чтобы в их стареньком доме сделали капитальный ремонт, а двор благоустроили. Именно забота о внучках в первую очередь двигала ею, когда зимой вместе с мужем она строила горку для детворы и потом поддерживала её в хорошем состоянии.

Ирина продолжила поиски, обошла все пляжи, парки. Подала заявление в полицию и заявку в поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт». Потом ей пришла в голову мысль сходить в церковь, расспросить там. И батюшка сказал: к ним в храм приходил похожий человек, босиком, грязный, пожаловался, что почти ничего о себе не помнит. Священник ему не поверил, подумал – бомж, попросил уйти.

Трудно сказать, станет ли когда-нибудь армия нашей страны полностью профессиональной, всё же огромную территорию не прикроешь маленькими отрядами. Разве что с помощью боевых роботов. С другой стороны, технический прогресс и проблемы с демографией всё равно подталкивают нас в этом направлении. За десять лет реформы армия России стала более компактной, лучше управляемой и начала насыщаться новейшим вооружением.

Как человек, который постоянно бегает по психиатрам, не могу не признать, что опасения насчёт здоровья потенциального потомства сына не беспочвенны. Но мне очень жаль бедную девушку, которую Татьяна раскритиковала в пух и прах только за один диагноз, даже не узнав её толком как человека. Больше всего в письме Татьяны меня добили такие строки: «Лучше уж жить без руки-ноги или без почки, чем с психиатрическим диагнозом».

Впрочем, игра слов с западанием памяти – это ещё полбеды, если язык худо-бедно подвешен. А вот если с самим языком проблемы, это, я вам скажу, уже ситуация! Случилось это лет двадцать назад в последний день гастролей нашего театра в одном областном городке. Ранним утром, не выспавшиеся после вчерашних посиделок, мы собрались во дворе гостиницы в ожидании микроавтобуса, который должен был отвезти нас в местный ДК.

Но в один из вечеров в баре, где работал Степанов, гуляла компания военных. Они тоже обратили внимание на Васю, и один из них рассказал: сейчас армия снимает агитационный ролик, чтобы молодые мужчины шли на контрактную службу. Предупредил сразу, что денег заплатят немного, но в будущем эта работа подсобит Василию при призыве в армию: «Откосить не поможет, но в Сибирь точно не пошлют».

Я успела только сказать: «Милая, да вы обалдели!» Но она и сама, видимо, спохватилась, тут же ноги убрала, извинилась и протёрла сиденье салфеткой. Могу ещё спросить матерящихся подростков, не мешаю ли им. Ну, молодым иногда надо говорить, они же не виноваты, что родители забыли им объяснить простые вещи. А взрослых воспитывать, увы, уже поздно. Считаю, всем нам нужно быть терпимыми друг к другу.

Людмила с молодости не позволяла себе никаких вольностей. На первом курсе одна из студенток тайком показывала девчонкам журнал с откровенными фотографиями. Люда густо покраснела и спешно ушла домой, сославшись на дела, а про себя сокрушённо повторяя: «Это пошло! Пошло! Как они могут разглядывать эту гадость?» Замуж Людмила выскочила сразу после института.

Однажды мужа выставила на посмешище перед всем миром. Его ни за что лишили премии. Я не стерпела, обратилась в комиссию по трудовым спорам и, конечно же, прилюдно разревелась. Премию-то выплатили, только мужики ещё долго издевались над супругом: «Тебе хорошо, никто не обидит, рёвы твоей боятся». А всё могло быть иначе, если б не случай из самого раннего детства. Мою маму положили в больницу, я осталась с отцом.

Меня трясло от пережитого шока. Разве такое в наши дни бывает? Стало очень страшно при мысли, куда сына могут бросить. И при чём здесь ФСБ, при каких делах? И разве они так могут поступать? Хотя сын специализируется по прикладной информатике, им преподавали курс компьютерной безопасности, свидетельства об этом ребята получили отдельно. Я понимала: Жека, конечно, позвонит, когда приедет, но в тот момент они находились совсем в другом населённом пункте.

Когда наступила беременность, Ира с самого начала не сомневалась: непременно родится девочка. Мне-то было неважно, сын или дочь, как Бог даст. Жена постоянно планировала нашу будущую жизнь с маленькой девочкой, так всегда и говорила: «Я жду доченьку». И даже на УЗИ ей сказали, что у неё в животе девочка. А родился сын.

Буквально через несколько дней после её прихода – она ещё даже не освоилась – нас послали «на картошку». Помню, что стоял очень красивый солнечный осенний день, листья падали, и мы сидели с ней вдвоём, поскольку все остальные из нашей комнаты были очень немолодыми людьми и им разрешили не ехать. А мы, два молодых человека, сидели рядом и разговаривали. И вот во время разговора произошло… как это назвать?.. Ещё не короткое замыкание, но уже слияние двух лун. И в плане духовном, потому что мы нашли много общих тем, и в плане физическом, потому что сидели плечом к плечу.

Вернулся сын примерно на час позже, чем должен был. В ужасном состоянии: весь правый бок, рука и нога изранены, в повязках. Оказалось, его подрезали на велосипедном участке дистанции, упал на асфальт на скорости больше 40 километров в час, кожа вся содрана. Раны неглубокие, но площадь их большая. К счастью, обошлось без переломов, правда, защитный шлем растрескался на куски, но голова цела, хоть за это спасибо. Рассказал, что с дистанции его увезли на «скорой».

Он окончил медицинский факультет Киевского университета и в 1916 году уехал работать врачом в село Никольское Смоленской губернии, где его ждал докторский дом – два этажа, шесть комнат, кухарка, две акушерки, фельдшер с фельдшерицей и сторож. В кабинете – «богатейший инструментарий», в аптеке – «не было только птичьего молока», в доме – «шкаф был битком набит книгами, одних только руководств по хирургии около тридцати томов. А терапия! А накожные чудные атласы!».