Козлики. Вот кого язык не поворачивается назвать козлами. Век их недолог: два-три года, и козлика надо менять. Я их всех помню. Филя – белоснежный комолый красавец зааненского типа. 70 сантиметров в холке. Добродушный любитель почесушек. Мой, тогда десятилетний, сын катался на нём верхом. Но козлик – не лошадка, управлять им сложно. И получалось так: едем-едем по тропинке, а потом – раз, и здравствуйте, кусты. Продали Филю в соседнюю республику.

Как только она его не называет: «ненормальный», «зверь»… А ребёнку четыре года всего, просто активный. Он хорошо идёт на контакт, но только когда с ним по-хорошему разговаривают, просят, поощряют – приказной тон не воспринимает вообще. А свекровь привыкла командовать и не приемлет отказа. Если моя мама просит помощи в делах, то помогли как сумели – и хорошо. А свекрови необходимо, чтобы ей помогали под её же тщательным контролем.

Бомбят расположенный недалеко от дома мукомольный завод. Злобному гудению немецких самолётов и разрывам бомб отвечает грохот зениток, выстроившихся вдоль берега Оки. Словно железные горошины перекатываются на гигантском решете. Пока братья не ушли на фронт, они вместе со старшей сестрой брали ведро с водой и щипцы, поднимались на крышу – тушить, если начнётся пожар.

Вместе с Беном Аффлеком Мэтт снимается в сатирической комедии «Догма» – о двух падших ангелах, которых выгнали из рая и приговорили на вечное поселение в кошмарном штате Висконсин. В фильме «Талантливый мистер Рипли» (1999) Дэймон выступил в компании с Гвинет Пэлтроу и Джудом Лоу. Фильм погружает зрителя в атмосферу авантюры, лжи, преступления – всего того, во что вляпывается любой способный парень, который завидует «аристократии».

Также сказала: если он не сделает для себя выводов, то мне будет трудно ему доверять. Невозможно ведь охранять сумки гостей в ожидании позора, и страшно самим идти в гости. Очень старалась внушить ему: не могу жить в постоянных подозрениях, ведь подозревать невиновного – ещё хуже воровства. Слава богу, сын меня услышал. Деньги у нас больше не пропадали. Хотя и сейчас он может влезть в мой письменный стол за ручкой...

Мои новые «подружки» растерялись и не знали, что ответить. Пробормотали нечто невразумительное. Я быстро рассчиталась и распрощалась. Ну а про себя, естественно, сказала продавщице: «Ни за что у тебя больше ничего не куплю». Кстати, платье дочке подошло идеально, она ведь абсолютно нормального телосложения, стройная, без капли лишнего веса. Ну а я действительно разожралась, нет смысла скрывать.

Обычно российские мусульмане едут в Мекку группами. Но получить разрешение на хадж непросто. Саудовская Аравия – закрытая страна, въезд в неё практически невозможен для немусульман, и даже люди, исповедующие ислам, попадают туда лишь по так называемой хадж-визе. Их выдают по квоте, которую устанавливает Саудовское Королевство. России ежегодно выделяется примерно 20 тысяч разрешений.

Только почему её никто не обгоняет? Чужие шаги синхронно повторяют её собственные. Неприятно. Замедлила ход, чтобы пропустить попутчика… И тут сзади на женщину прыгнуло тяжёлое, какое-то деревянно-затвердевшее тело, длинными руками крест-накрест перечеркнуло её грудь. Она поняла: из этих железных рук не вырваться. Мысль в голове забилась: «Так вот как это бывает».

Остался немым. Не помогла медицина с теми хвалёными московскими врачами. Таким калекой и прожил больше пятнадцати лет, пока однажды не встретил нашего участкового. И громко гаркнул: «Приветствую тебя, товарищ капитан!» Тот чуть с катушек не съехал, Клим ведь глухонемой считался… И как он мог сполнять отцовские обязанности, хоть и жил с семьёй?

Ира тогда училась в гимназии и параллельно поступила в театральный кружок, чтобы привыкать к актёрской профессии, о которой мечтала с детства. Руководил кружком юный тогда Николай Плотников, будущий народный артист СССР, корифей вахтанговской школы. Однажды он сказал своей ученице: «Извини, но ты никогда не станешь актрисой». Маленькие глазки-щёлочки, острый лисий носик, губки в ниточку, высокая костлявая фигура – разве с такими данными можно играть героинь?

Мы решили подшутить над Юрой и написали ему записку. Он сидел на несколько рядов ближе к сцене. Записка гласила: «Посмотри, пожалуйста: рядом с директором чернобурка или овца?» И отправили послание вперёд: «Передайте вон тому офицеру». Записка пошла по рядам и, наконец, попала в руки Юры. Но к нашему ужасу сценарий внезапно изменился. Юра не понял, что записка адресована именно ему, подумал, что...

Ну, прилегли кто как. Я на стол телогрейку положила, коленями на стул встала, голова и плечи – на телогрейке. Светлана три стула составила и на них прилегла, а Галина с Татьяной на столы взгромоздились. Только задремали – стук в дверь. Светлана подорвалась к двери: кто там? Возвращается, говорит, начальник, – и пошла открывать. А у нас суматоха – я телогрейку в шкаф заталкиваю.

Я надел разбитые, но очень удобные кеды, на голову нахлобучил кепку и, как есть, в линялых трениках и майке, вышел на крыльцо, стараясь не скрипеть дверью. На небе ни облачка. Утреннее солнце ещё не набралось сил, но припекало уже прилично. Залитый им большак, проходивший под окнами, сверкал, укатанный машинами, словно его залили стеклом. Изредка по нему проносились, хлопая плохо закрытыми бортами, грузовики, иногда проезжали трактора.

Я сидела дома с детьми, муж был высококлассным каменщиком. Собственно, он всегда три зимних месяца находился дома, мы успевали отложить деньги за сезон. Но восемь лет назад он залёг на диван, как медведь в берлоге, – отлучался только поесть и в туалет. Три месяца перед моими глазами находились только его спина и задница. Я запаниковала, кожей чувствовала, что это плохо кончится.