Автор много лет работает культурным обозревателем различных московских изданий. Большая часть бесед Олега Перанова с артистами, режиссёрами и музыкантами опубликована и хорошо известна. Однако иногда короткие истории из жизни деятелей культуры имеют ценность как самостоятельные произведения. Эти байки из-за кулис и являются основой данной публикации.

Известный адвокат Александр Добровинский, конечно, человек не простой, очень хитрый, иначе как бы он выигрывал судебные дела. Но однажды у себя дома он показал мне свои часы и рассказал, как ими дорожит. К моему удивлению, в этом рассказе он предстал как очень сентиментальная личность.

– У меня закончилась вторая четверть четвёртого класса, и я совершенно не ожидал такого королевского подарка, – вспоминал Александр Андреевич. – Однажды в газете увидел фотографию наручных часов «Штурманские» и прочитал, что именно такие брал с собой в космос Гагарин. Мама и бабушка видели, как я восторгался, как долго рассматривал фотографию. И вдруг на Новый год преподнесли мне коробочку. Когда я её раскрыл и увидел содержимое – произошло непонятное: во рту пересохло, дыхание перехватило, сердце готово было совершить оборот вокруг квартиры и убежать отдельно от меня на улицу. А счастливые лица бабушки и мамы, которые увидели восторг своего кучеряшки, описать не возьмусь. Просто нет таких слов.

Сколько ещё было в жизни часов! У меня их сейчас штук под сорок скопилось. Дорогих, золотых, платиновых, титановых с турбийонами и лунниками, репетирами и вечными календарями, но самые главные часы в жизни – только эти. Они хранятся на тумбочке за рамками фотографий мамы, папы, бабушки, деда, родных – в память тех, кто меня воспитал.

Каждое утро я завожу часы, чтобы они ходили. Вечером не могу уснуть, если не слышу их тиканье. Это уже привычка. Поддерживаю часы в хорошем состоянии, чтобы ржавчины не было, всё-таки они железные. К сожалению, со временем ремешок приходит в упадок, но я его подклеиваю. Часы выглядят приблизительно так же, как и в моём детстве, что меня радует. Я пронёс их через все континенты и страны.

Как-то раз знакомая актриса театра имени Маяковского Татьяна Аугшкап пригласила меня на спектакль, где она играла главную роль, – «Цена» по пьесе Артура Миллера. Впервые в СССР эту пьесу поставили в ленинградском Большом драматическом театре в 1968 году в переводе Константина Симонова и его сына Алексея Симонова.

И вот Алексей Симонов пришёл в театр Маяковского. Через 56 лет после первой постановки! Вместе с Алексеем Кирилловичем (как известно, Симонов-старший был назван при рождении Кириллом, а имя Константин он взял потом в качестве псевдонима) была его сестра Мария Кирилловна – дочь Константина Симонова и легендарной киноактрисы Валентины Серовой.

После спектакля актёры Сергей Мигицко, Виктор Запорожский, Александр Андриенко собрались в гримёрке Татьяны Аугшкап пообщаться с живым классиком. И вот история о Константине Симонове и Алексее Суркове, рассказанная Алексеем Кирилловичем.

Сначала предыстория.

Выражение «литературные генералы» в первую очередь относилось к Константину Симонову и Алексею Суркову. Оба – депутаты Верховного Совета СССР, члены ЦК КПСС, главные редакторы литературных журналов и руководители Союза писателей СССР. Симонову и Суркову принадлежат два культовых стихотворения о войне. Симонов написал «Жди меня», Сурков – «В землянке». Симонов посвятил Суркову и другое знаменитое стихотворение «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины». Все считали их друзьями.

– Но друзьями они никогда не были, – говорит Алексей Симонов. – Более того, лучшую прозу Симонова о войне, рассказ «Пантелеев», Сурков разнёс в пух и прах на писательском пленуме.

А вот Симонов считал стихотворение Суркова «В землянке» выдающимся, своего рода камертоном, по которому можно определять, как глубоко человек разбирается в литературе, образован или делает вид. Например, у Суркова есть такие строки:
Мне в холодной землянке тепло
От … негасимой любви.

От «твоей» или от «моей»? Это и есть загадка. Симонов считал, что тонкий, образованный человек скажет «моей».

И вот в 1979 году Симонов умирает. Поминки в Доме литераторов. Алексей Кириллович решает отомстить за отца, за «Пантелеева». Подходит к Суркову и рассказывает про «твоей-моей».

– Алексей Александрович, а как считаете вы?

Маска соболезнования мигом слетает с лица Суркова, он понимает, что в ловушке. Но Сурков – профессиональный царедворец.

– Алёшенька, народ поёт и «твоей», и «моей».
– Но вы же автор, как считаете вы?
– А я, Алёшенька, как мой народ. Я всегда был вместе с народом, потому что народ мудр, он всегда прав… И так, и так правильно!

В 2003 году город Псков отмечал 1100-летие. Скульптор Вячеслав Клыков делает Пскову подарок – композицию «Княгиня Ольга с крестом». Администрация города радуется, сэкономлены бюджетные миллионы. Но не тут-то было! В Псков приезжает глава оргкомитета подготовки празднования вице-премьер правительства Валентина Матвиенко со свитой.
Вот что мне рассказывал журналист, который присутствовал на заседании оргкомитета. Идёт обсуждение, и губернатор Псковской области Евгений Михайлов с гордостью заявляет, что в день празднования будет открыт памятник княгине Ольге, который любезно…

– О! А у меня для вас скульптор есть! – перебивает его Матвиенко и указывает на сидящего рядом с ней Зураба Церетели. – Он этот памятник и поставит.

Губернатор, что называется, закусил губу. Не перечить же Матвиенко. Но как об этом сказать Клыкову, работа которого уже готова? И тогда губернатор решил открывать два памятника сразу. Но разнести их по разным частям города. Что и было сделано: 22 июля 2003 года в Пскове был открыт памятник работы Зураба Церетели «Княгиня Ольга с мечом», а 23 июля – памятник Вячеслава Клыкова «Княгиня Ольга с крестом».

Тут же поползли слухи, что Церетели, дабы добро не пропадало, взял свою скульптуру царицы Тамары, которую у него не приняли для установки в Тбилиси, заменил ей голову, и получилась княгиня Ольга.

Церетели – совершенно очаровательный человек, с которым можно говорить на любые темы. А потому при встрече я спрашиваю у него:
– Зураб Константинович, правда ли, что в Пскове вы поставили царицу Тамару, к которой приделали голову княгини Ольги?
– Да. Но я же её приделал к телу царицы! Не крокодила же!

Дословно!

В этом году исполняется 40 лет фильму Марка Захарова «Формула любви». Я был удивлён, когда однажды исполнительница роли Марии актриса Елена Валюшкина рассказала, сколько же эпизодов с ней не вошло в картину.

– Мы с Сашей Михайловым, который играл Алёшу, целый месяц ходили учиться скакать на лошадях, но этих сцен в картину вошло мало, – вспоминает Елена. – А вот мой крупный план, где я якобы еду верхом, снимали на грузовичке: я сижу на каких-то мешках, в руках у меня уздечки, и делаю вид, будто скачу на лошади. Кстати, внизу подо мной лежал Абдулов и дёргал за эти уздечки – мол, это конь двигается. Но и этот кадр тоже не вошёл. Отсмотрев отснятый материал будущего фильма, чиновники всё-таки нашли, к чему предъявить претензии. Например, «исключить планы обнажённой Марии в видении Алёши». Честно скажу: я отказывалась сниматься раздетой. Но уговорил Абдулов, сказал: «Это надо показать стране!» Снимали эпизод целый день, я бродила по лесам, по полям, меня раздевали, переодевали. Абдулов залезал на деревья и лил оттуда воду передо мной, чтобы в кадре было красиво. В результате от этой сцены в фильме остались секунды.

Актёр Михаил Державин в беседах всегда был откровенен. Для него не существовало запретных тем. Вспоминая наши посиделки, всегда смеюсь, ведь он рассказывал случаи из жизни, которые уже стали анекдотами. Ну, например.

– Как-то раз выступали с Шурой Ширвиндтом в отделении милиции. Вижу, у них там обрезки машинных номеров валяются – знаешь, когда аннулируют номера, то их разрезают. И вот на одном обрезке я увидел последние цифры номера машины Андрюши Миронова. Взял с собой. Пришли в театр, заходим в гримёрку к Андрюше. Говорим: «Слушай, что-то странное: около наших машин какие-то обрезки номеров валяются. Взгляни – вот!» Миронов в костюме Чацкого побежал на улицу. Потом ругался жутко.

В 1960-х ходили слухи о любовном романе знаменитой Эдиты Пьехи и первого космонавта Юрия Гагарина.

– Вы о чём? – смеётся в разговоре со мной Эдита Станиславовна, когда я спросил об этом. – Кто я, и кто Юрий Гагарин? Он же тогда для нас был небожитель, кумир. Мы так радовались, что человек впервые полетел в космос, именно наш советский человек! Я смотрела на него как на звезду с неба.

А слухи возникли, потому что состоялся концерт в Чкаловском, где жили первые космонавты. Там среди прочих артистов выступала и Эдита Пьеха. Во время её выступления Юрий Гагарин так растрогался, что поднялся на сцену и лично поблагодарил певицу.

После концерта возникла идея – организовать волейбольный матч между космонавтами и артистами. Площадку выбрали в подмосковном Переделкине, где у ЦК Комсомола были свои дачи.

– Мы с радостью согласились. Помню, присутствовали Александра Пахмутова с Николаем Добронравовым, – рассказывает Пьеха. – К сожалению, наша команда проиграла. Но это было очевидно, ведь они – настоящие спортсмены. Юра Гагарин бегал и ударял по мячу как профессионал. Во время игры я подвернула ногу. Упала. Лежу, больно, слёзы текут. Подбежал Юра, схватил меня. Но он же маленького росточка был, на руках меня не унесёшь, я тогда килограммов шестьдесят весила. Он взвалил меня, как мешок с картошкой, на спину и потащил в медицинский пункт. Там мне сделали какие-то уколы, наложили компрессы. Гагарин терпеливо ждал.

В тот день ревнивый супруг певицы, композитор и музыкант Александр Броневицкий, устроил жене очередной скандал: «Как ты могла вешаться на шею чужому мужчине?!»

Композитор Владимир Шаинский слыл незаурядной личностью. В возрасте 70 лет крутил «солнышко» на турнике (видел лично!), водку пил – мама не горюй, в 80 лет освоил дайвинг и подводную охоту.

Как-то раз я оказался в его подмосковном двухэтажном доме. Половину второго этажа занимал спортивный зал. Кабинет маэстро находился на первом этаже. Практически всю площадь, метров пятнадцать, занимал рояль. На одной из стен кабинета – книжные полки. Интересно, что читает гений? Присмотревшись, я обомлел! На полках аккуратненько, книжица к книжице, стояло полное собрание сочинений Ленина, 55 томов!

– Владимир Яковлевич, вы читаете Ленина?
– Да господь с вами. Я его на прошлой неделе купил. Захожу в букинистический, а там Ленин, полное собрание сочинений, в идеальном состоянии. Знаете, сколько стоил том?
– Сколько?
– Девятнадцать копеек!
– И?
– И как было не купить!

Эту историю мне рассказал автор хита Григория Лепса «Рюмка водки на столе» Жека Григорьев.

Песня была написана в 1995 году в Кургане и имела поначалу шесть куплетов. В 1999-м Жека приехал в Москву и снял квартиру за 100 долларов в месяц. Он показал песню начинающему певцу Лепсу, который имел влиятельного продюсера, композитора Евгения Кобылянского.

Жека хотел продать песню по 100 долларов за куплет и оплатить квартиру на полгода вперёд. Лепс сказал, что 600 – дорого, и попросил скинуть. Жека набрался духа и ответил – нет!

Тогда Лепс сказал, что купит три куплета за 300 долларов. Жека набрался духа и ответил – да!

В аранжировке Кобылянского «Рюмка водки на столе» стала невероятно популярна. Именно в три куплета.

Когда-то я работал рядом с легендарным диктором Игорем Кирилловым. Игорь Леонидович постоянно шутил, причём всегда смешно. Помню, он рассказывал мне, как в 1970-х работал телесуфлёром у Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.

Кириллов, съёмочная группа и председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин приехали в Кремль записывать новогоднее поздравление.

Текст поздравления Брежнев считывал с обоев, купленных накануне в хозяйственном магазине на улице Академика Королёва рядом с телецентром.

Кириллов, как младший тогда по званию, сел у камеры на полу, а Лапин, как старший по званию, стоял над Кирилловым. Лапин раскручивал обои, Кириллов внизу скручивал, а Брежнев читал.

Вообще, Игорь Леонидович неподражаемо копировал Брежнева. Однажды я приехал в телецентр часов в семь утра. Пустой длинный, ещё тёмный коридор. Иду в сторону нашего отдела и вижу впереди Кириллова.

Игорь Леонидович двигается к нашей двери, хочет пройти, но не может – из двери торчит зад уборщицы. Она пролила на пороге воду и теперь, согнувшись пополам, собирает её тряпкой, а тряпку выжимает в ведро.

– Кхе, кхе, кхе, – интеллигентно кашляет Кириллов.

Уборщица не слышит. И тогда Кириллов легонько стучит пальцем по её заднице и голосом Брежнева громко произносит:
– Дорогая Индира Ганди!

Актёр Евгений Евстигнеев плохо помнил тексты своих ролей, забывал их даже в спектаклях, которые играл многие годы.

Однажды в Москву приехал польский кинорежиссёр Анджей Вайда и захотел увидеть Евстигнеева на сцене. Готовясь к приходу именитого гостя, главный режиссёр театра «Современник» Галина Волчек взяла с Евстигнеева слово, что тот вызубрит хотя бы свой центральный монолог.

Евстигнеев честно учил текст все дни, оставшиеся до спектакля.

И вот спектакль! Монолог главного героя. Евстигнеев напрочь забывает текст и замолкает. Злой на самого себя, он уставился в пол, нервно кусая губу и тщетно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.

Волчек вцепилась в ручки кресла и подалась вперёд. Она шевелит губами, будто пытается подсказать слова. Бесполезно.

Волчек оборачивается к Вайде и видит, что гость плачет.

– Анджей, прости его, он забыл текст.
– Какой к чёрту текст! Ты посмотри, как он играет. Как он играет!