Он извращал истину виртуозно, со злостью и ожесточением. Раздувал из мухи слона, многократно повторял оскорбительные фразы в мой адрес, сопровождая их зверским оскалом и демоническим взглядом. На каждое моё слово у него находился гадкий ответ, на каждый мой поступок от него неслась брань, каждое моё действие подпадало под статью несуществующего, им самим придуманного кодекса.

Баянист прослушал каждого на «до-ре-ми-фа-соль» и, хотя кастинг прошли не все, никого не отпустил, а поставил нас, безголосых, в задний ряд – для массовки. Мы добросовестно бегали на репетиции, благо они проходили в том же здании, в красном уголке. Нашей начальнице это надоело, и перед последней репетицией она прикрикнула на меня.

До сумерек поймал лишь одну щуку весом килограмма полтора. Утром решил пораньше выйти на яму, поэтому мы с женой наскоро поужинали и легли спать. Проснулся ещё в темноте, хотя по времени должно было уже светать. А просто к утру всю реку и берега окутал плотный туман, из-за него-то и казалось, что ещё темно. Видимость на воде была не более 10–15 метров.

Руслан с семьёй живёт в небольшом городке Добрянке, что в 60 километрах от Перми. Вокруг леса и реки, да ещё Пермская ГРЭС, огромное водохранилище, почти море. В старинном купеческом городке всегда процветали торговля и ремёсла, построен металлургический завод, так что работа у людей была и есть. А после трудовых будней можно отдохнуть, на рыбалку сходить или в лес по грибы и ягоды.

А самое главное, как говаривал сам профсоюзный лидер, танцевать он мог с кем угодно, хоть с табуреткой. Самая неуклюжая женщина чувствовала себя в его лёгких объятиях Галиной Улановой. Я лично испытала и никогда не забуду восхитительное чувство полёта над пятачком истёртого пола в машинном зале под магнитофонную музыку и жужжание самописцев.

В посёлке было две улицы, застроенные типовыми деревянными домами на две или четыре семьи. Каждой семье, помимо квартиры, леспромхоз выделял сарай для скота, а мелкие навесы, летние кухни и прочие постройки жильцы сооружали сами из отходов пилорамы. Вдоль улиц тянулись дощатые тротуары, спасавшие в распутицу от непролазной грязи. Имелись два магазина – продуктовый и промтоварный, медпункт, школа-восьмилетка...

Она снова села за руль, вернула машину на место и повторила попытку, но, выехав наполовину, застряла и, похоже, совсем запаниковала: стала резко газовать, пытаясь сдать то назад, то вперёд, но лишь завязла в снегу ещё глубже. Вышла из машины, растерянно обошла её, осматривая колдобины и пиная их сапожками. Это вызвало у парней новый взрыв смеха. Женщина села в машину, заглушила двигатель, ударила обеими руками по рулю, опустила на него голову и замерла. То ли заплакала, то ли пыталась успокоиться.

Часом ранее Колька с каким-то мужиком заявились пьяные и, шатаясь и переругиваясь, пошли в квартиру «догоняться». Произошла драка. Уступая в весе противнику, тщедушный Колька схватил топор и саданул им обидчика по голове. Эту картину и застал батя, когда вошёл к соседу. Очень, надо сказать, вовремя вошёл. Отобрал топор, от греха запер входную дверь Колькиной квартиры на навесной замок...

Стук был хотя и слабенький, прерывающийся, но явственный. И какой-то очень жалкий. В баню я не заглядывала со вчерашнего дня; с утра ездили за стройматериалами, потом за продуктами, затем ещё куда-то. Вернувшись, поужинали и сразу разошлись спать. А тут этот стук. В голове пронеслись самые ужасные мысли. Строители-шабашники похитили ребёнка, закрыли в бане, пока нас не было.

В начале 1974 года на заседании бюро райкома КПСС по вопросу обеспечения населения мясом были заслушаны руководители всех предприятий и учреждений района Хабаровского края, где я работал. У некоторых дела шли вполне прилично, у других ни шатко ни валко. А хуже всех на общем фоне выглядело Бирское сельпо. Его председателю Автоному Ивановичу С., мужчине средних лет, высокому, худощавому, уже лысевшему блондину...

На предыдущей работе не требовали знания всех тонкостей устройства табельного оружия, экзаменов не устраивали. Так, выборочный опрос – проверить, понимают ли сотрудники, что такое меры предосторожности при обращении с пистолетом, и всё. На новом месте Ольгу Валерьевну поставили перед фактом: она должна показать, что владеет табельным оружием.

Начальником нашей «точки» был прапорщик Иванов – ну полный гуманитарий, как принято сейчас выражаться. Постоянно совал нос во все дела, ничего в них не смысля. Надоел всем до колик! И вот дембель скоро, день такой хороший, солнечный, а тут этот прапор опять умничает. Ну и высказал я ему в глаза всё наболевшее: мол, ничего он не понимает в технике, только ребятам работать мешает. Интеллигентно, правда, но всё равно обидно, тем более субординацию нарушил.