Настоящая фамилия Горина – Офштейн. Григорий Израилевич Офштейн. Еврейского происхождения он никогда не скрывал, но на литературном поприще предпочёл использовать псевдоним. Когда его спрашивали, что означает эта фамилия, то писатель отвечал: «Горин – это Григорий Офштейн Решил Изменить Национальность». Удачная шутка.

Но ближе к истине история о том, как в 1970-х доктор Григорий Офштейн решил сменить карету «скорой помощи» на писательское кресло. Издательства говорили, что с фамилией Офштейн его трудно будет печатать, поэтому лучше воспользоваться нейтральным псевдонимом. По материнской линии в роду присутствовала фамилия Горинский. Вероятно, именно она стала основой псевдонима будущего автора «Формулы любви» и «Мюнхгаузена».

Однако ранее фамилия Офштейн не помешала отцу Григория к концу Великой Отечественной стать подполковником. 12 марта 1940 года у него родился сын. В стране эту дату отмечали шумно, поскольку в тот день закончился военный конфликт между СССР и Финляндией. Услышав по радио добрую весть, люди аплодировали. Под этот аккомпанемент появился на свет мальчик Гриша.

«Чувство, когда ты орёшь, а все вокруг смеются, определило мою творческую судьбу», – написал потом Горин.

Мальчик вырос и окончил 1-й Московский мединститут имени Сеченова, затем работал на «скорой». Но вскоре в его жизнь пришёл КВН, для которого Григорий начал писать шутки и сценки. Потом стал сочинять сатирические обзоры и фельетоны для различных газет и журналов, а в 1964 году Горин в соавторстве с Аркадием Аркановым, тоже медиком по специальности, написал стихи к песне.

Эта мелодия стала гимном нашего счастливого детства. «Оранжевая песенка» родилась в Тбилиси, куда Горин и Арканов приехали на музыкальный фестиваль. Там познакомились с шестилетней Ирмой Сохадзе – музыкальным вундеркиндом, блестяще исполнявшей сложнейшие джазовые композиции из репертуара Эллы Фицджеральд. Впечатление оказалось настолько сильным, что начинающие писатели с ходу сочинили для гениальной Ирмы «Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая зелень, оранжевый верблюд…». Эта песенка стала визитной карточкой певицы.

В итоге Горин, как он сам говорил, «оставил медицину в покое», но лечить не перестал, только теперь делал это с помощью слова. Даже Геннадий Хазанов признавался, что головная боль у него проходила, когда он слушал выступления Григория Горина. А тот, невозмутимо шепелявя с экрана телевизора, читал свои миниатюры под смех зрителей.

«Самый правдивый»

Он был постоянным участником программы «Вокруг смеха», а позже и клуба «Белый попугай». Такова телевизионная жизнь Горина. Но важнее для него были кино и театр.

Григорий Израилевич писал пьесы для разных коллективов. Постановки шли с огромным успехом не только в Союзе, но и за рубежом. Будет справедливо назвать первой горинской удачей спектакль в ленинградском Театре имени Комиссаржевской «Забыть Герострата!». И ещё – постановку в московском Театре Сатиры «Маленькие комедии большого дома»; эту пьесу Горин тоже сочинил вместе с Аркановым. В ней блистали великие актёры Анатолий Папанов, Татьяна Пельтцер, Андрей Миронов, Спартак Мишулин, Нина Архипова, Зиновий Высоковский, Михаил Державин…

В 1974 году к Григорию Горину заглянул Владимир Зельдин и попросил написать для него пьесу о бароне Мюнхгаузене. Зельдин давно вынашивал идею сыграть эту роль. Горин согласился. Он вообще никому и никогда не отказывал. Писал поздравительные речи и шуточные пожелания, мог полночи просидеть за столом, чтобы сочинить две строчки скетча, о котором попросил малознакомый и никому не известный артист.

Некоторые друзья считают, что потому-то Григорий и ушёл слишком рано – износился сильно, и больше по мелочам. Но это не так. Горин всё делал с удовольствием, хотя отказывать действительно совершенно не умел.

Идея сочинить пьесу о весёлом бароне-врале пришлась писателю по душе. Горину очень нравилось раскапывать интересные факты об исторических личностях. Он мастерски переосмысливал факты, превращал полузабытых персонажей в живых людей из плоти и крови.

Владимиру Михайловичу Зельдину тогда было под шестьдесят, и ему хотелось воплотить на сцене мужчину благородных кровей с богатым жизненным опытом. И Горин подарил Зельдину незабываемого героя! Но как мучительно драматург шёл к этой цели…

Работа совсем не клеилась, и Горин поехал проведать жену Любу, которая в то время находилась в санатории. Во время совместной прогулки он признался, что всё валится из рук: «У меня не получается пьеса. Я, наверное, повешусь». На что мудрая женщина ответила: «Если ты так сделаешь, то люди будут говорить: это тот самый Горин, который повесился из-за Мюнхгаузена».

Григорий сразу повеселел, а название «Тот самый Мюнхгаузен» сегодня знает и стар и млад.

Но сначала пьеса носила другое имя. Премьера состоялась на сцене Театра Советской армии, где сыграли «Комическую фантазию в двух частях о жизни и смерти знаменитого Карла Фридриха Иеронима барона фон Мюнхгаузена, ставшего героем многих весёлых книг и преданий» по пьесе Г. Горина «Самый правдивый». Спектакль так полюбился зрителю, что отрывки из пьесы артисты включали в свои концертные программы как отдельные номера.

Пьеса послужила основой киносценария легендарного фильма Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен». И хотя сегодня нам трудно представить барона Мюнхгаузена иначе как в исполнении Олега Янковского – Зельдин всё же был великолепен, молод и энергичен на зависть тридцатилетним! А Наталья Касаткина с Евгением Герчаковым, которые сыграли Якобину и Феофила, создали прекрасные образы.

Как дам по попе

Однажды на гастролях «Комическую фантазию…» играли утром. Артисты – совсем не рассветный народ, скорее ночной. Они ползали по сцене как сонные мухи, да и зритель потихоньку засыпал. За кулисами ожидал своего выхода Зельдин.

Он был очень требовательным человеком, в первую очередь к себе, но и к другим тоже. Перед выходом шепнул стоявшей рядом актрисе: «Я вот сейчас выйду и своей жене как дам по попе, посмотришь, что будет!»

В тот день роль Якобины фон Мюнхгаузен играла супруга Зельдина Вера Капустина, которую он обожал. Вышел на сцену и от души шлёпнул по мягкому месту свою Якобину – статную гранд-даму в кринолине. Что тут началось! Капустина от неожиданности и злости заиграла так, как никогда не играла. Остальные артисты тоже оживились, не говоря уже о взбодрившихся зрителях. Спектакль прошёл отлично, но Вера Яковлевна шутку мужа не оценила, рыдала от обиды в гримёрке: «Касаткину он бы по попе не бил!» И никакие увещевания, что шлепок получила не она, а её персонаж, – не помогали. Помирились супруги лишь недели через две.

Текст пьесы схож со сценарием фильма, но есть и различия, прежде всего в решении финальной сцены.

Если Янковский поднимался по бесконечной лестнице, то театральный Мюнхгаузен вместе с любимой Мартой уходил от земной жизни по лунной дорожке. Естественно, перед этим он произносил великие слова: «Я понял, в чём ваша беда. Вы слишком серьёзны. Серьёзное лицо – ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением. Вы улыбайтесь, господа, улыбайтесь!»

Осмелился перечить Захарову

Имена Марка Захарова и Григория Горина связаны навсегда. Эти две крупные фигуры настолько идеально дополняли друг друга, что появился новый стиль, который можно назвать «театром Захарова-Горина» или «кинематографом Горина-Захарова».

«Марк! Ты делаешь что-то безобразное!» или даже: «Марк, ты что, дурак? Как тебя угораздило сделать такую гадость и пошлость?» – только Горин мог сказать такое Марку Анатольевичу Захарову, главрежу театра «Ленком».

Вообще-то Горин по натуре мягкий человек, но он был единственный, кто имел право перечить Захарову. И режиссёр принимал это, потому что знал: -претензии Григория всегда обоснованны. Вдобавок он обязательно предложит интересные варианты решения. И ещё потому, что Горин нёс ответственность за спектакли по собственным пьесам и не мог допустить, чтобы там что-нибудь пошло не так.

Он был драматургом с большой буквы. Сам Захаров признавал, что Горин – именно драматург, а это редкое явление, хороших драматургов всегда очень мало.

«Театр Захарова-Горина» подарил нам «Тиля», «Поминальную молитву», «Королевские игры» и «Шута Балакирева». «Кинематограф Горина-Захарова» – замечательные фильмы «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт», «Формула любви» и «Убить дракона». В картинах по сценариям Горина снимались Евгений Леонов, Олег Янковский, Александр Абдулов, Николай Караченцов, Игорь Кваша, Любовь Полищук, Леонид Броневой и многие другие, талантливые, яркие, незабываемые. К сожалению, ушедшие… А недавно мы простились и с Марком Анатольевичем Захаровым.

Большинство перечисленных людей как раз и являлось кругом общения драматурга. Горин делал своим друзьям поистине королевские подарки. Он дарил им пьесы! Для Андрея Миронова написал «Прощай, конферансье!», для Ширвиндта и Державина – «Счастливцев-Несчастливцев». А вот у пьесы «Кин IV», которая рассказывает о жизни великого английского трагика Эдмунда Кина, судьба оказалась непростой.

Театр Сатиры её не взял, начал ставить «Современник», но и там что-то не сложилось. Тогда в Театр имени Маяковского пьесу принесли Немоляева и Лазарев, которые очень хотели в ней сыграть.

У Светланы Немоляевой в этой постановке была небольшая роль, и после премьеры к ней подбежал Горин. Смешно выговаривая букву «ш», он набросился на неё: «Светка, ты сто, с ума сосла, сто ли? Если бы я знал, сто ты так хоросо сыграес, я бы тебе больсую роль дал!»

Горины и Немоляева с Лазаревым были соседями в доме на Тверской. Григорий очень любил их сына, тогда ещё молодого и начинающего Александра Лазарева-младшего. Позднее, когда в «Ленкоме» поставили «Королевские игры» и роль Генриха VIII досталась Александру, Горин очень обрадовался, а потом шутил, что теперь Лазарева-старшего будут называть исключительно «отцом Лазарева-младшего».

Вами бредит высокий толстый мужчина

Их было четверо друзей, верных мушкетёров: Горин, Захаров, Ширвиндт и Миронов. Существует много баек о том, как эти ребята устраивали друг другу розыгрыши. Трижды приносили Ширвиндту одну и ту же тяжеленную чугунную батарею с помойки. Изображая привидения, мешали новобрачным Голубкиной и Миронову провести ночь. Устраивали «междугородные сюрпризы», прощаясь с отъезжающим в одном городе и встречая его же в другом.

Но роль Григория Горина, несмотря на его особое чувство юмора, в этой компании заключалась вовсе не в розыгрышах. Как признался Ширвиндт, Горин оказался в их компании самым молодым. К нему и относились соответственно: если, например, рыбачили, то Григорий собирал хворост для костра, чистил улов и готовил уху. В общем, «старшие» устраивали ему дедовщину. Но со временем пришло понимание, что Григорий самый мудрый в компании человек, мыслящий философически даже в бытовых ситуациях. Сколько раз он гасил эмоциональные актёрско-режиссёрские споры: «Тихо, тихо, тихо, разберёмся…»

Но у Горина были и свои «пожары». Небольшая уютная квартира на Тверской, где жил и работал драматург, вполне устраивала его. Пока в начале 1990-х кафе-мороженое «Север» на первом этаже не превратилось в ночной клуб, куда съезжались бандиты со всей Москвы. И теперь оттуда по ночам неслась оглушительная музыка, а у входа происходили разборки, иногда с перестрелкой.

Интеллигентный Григорий Горин не выдерживал. Он спускался к «браткам» и орал не своим голосом: «Я вас уберу, я этот клуб снесу!» Качки почему-то не трогали странного дядю, а тот для пущей убедительности ещё и приводил с собой старушку-соседку, участвовавшую в строительстве Московского метрополитена. На голову она повязывала красную комсомольскую косынку, а Горин вешал ей на грудь муляж ордена Ленина. Так они вдвоём и стояли у входа в ночной клуб, отстаивая права жильцов. По словам Ширвиндта, были похожи в тот момент на скульптуру «Рабочий и колхозница».

Горин уже давно не работал врачом, но всегда оставался им в душе. Когда у Захарова начались проблемы с сердцем, Григорий буквально вынудил друга поехать в Германию на операцию, что продлило жизнь Марка Анатольевича на годы. А вот себе помочь он не сумел.

…Их всегда называли красивой парой – Гришу и Любу. Он родился в Москве, она приехала из Тбилиси. Красавица грузинка работала в зале периодической печати Библиотеки имени Ленина и, конечно, много читала. Девушка любила собак и однажды случайно наткнулась на рассказ «Я – Рекс». Рассказ очень понравился, а имя автора запомнилось – Григорий Горин.

Через некоторое время подруга Любови попросила сходить с ней за компанию в гости к писателю Горину, чтобы вернуть ему старый долг. Тот жил по соседству. Был поздний вечер, Люба собиралась спать, но, услышав фамилию, передумала. Была приятно поражена количеством книг в доме Горина.

Видимо, со стороны Григория это была любовь с первого взгляда. Он стал приглашать Любовь Кереселидзе на свидания. Они много гуляли по Москве, вели долгие разговоры, постепенно узнавая друг друга. Он писал ей удивительные письма: «У меня тоска и нежность! Вечером перед сном и каждое утро думаю только о Вас, Люба! Это чистая правда. И Вы должны знать, что в Москве ходит высокий толстый мужчина и бредит Вами. И у него всё валится из рук, потому что разлука оказалась для него слишком суровым испытанием».

Они поженились через несколько месяцев после знакомства и прожили вместе тридцать лет.

Ту страшную ночь, когда Гриши не стало, она вспоминала каждый день, вплоть до своего ухода. И плакала, потому что не понимала, как ей жить без Гриши.

15 июня 2000 года Горину стало плохо с сердцем. Около телефона всегда лежал номер главврача Москвы. Сколько раз Горин звонил, чтобы спасти чью-то жизнь... В этот раз Григорий уже не мог сам набрать номер, но успел попросить Любу. «Скорая» приехала, но спасти не сумела. Говорят, потом главврач устроил бригаде разнос… Впрочем, какая теперь разница. Не стало Григория Горина.

Однажды она решилась. Выпила все таблетки, которые нашла в доме, но ничего не получилось. Откачали, выжила.

Только через 15 лет он дождался свою Любовь.