Сестра страшно обижалась, когда я называла её «знатным куроводом». Но что поделать, от бабушки-птичницы, своей тёзки, она унаследовала интерес к разведению кур.

Девушка вела записи, следила за инкубатором и давала имя каждой курице. По двору ходили рыжая Лиса, шоколадная Медведка, белая Голубка. Однажды сестре стало мало обычных пеструшек и белянок, которых можно купить в райцентре. Поехала в Москву и привезла с птичьего рынка несколько цыплят породы фавероль. Коробку с птенцами поставила на третью полку и всю ночь следила, чтобы она не упала вниз. Так в нашем дворе появились большие птицы с целой гривой перьев на голове, пухлыми щёчками и мохнатыми лапами. Они напоминали важных барынь, укутавшихся в шубы и шали.

У нас редко резали кур, ведь резать курицу, у которой есть имя и характер, кажется злодейством. Поэтому чаще куры у нас старились и умирали своей смертью. Зато исправно неслись. К тому же сестра планировала продавать цыплят. Особую надежду она возлагала на красавиц фаверолей.

В стаде было два беспородных, но крупных петуха: Дракула – жилистый, клювастый, когтистый, и Белячок – толстый, добродушный, с маленьким клювом. Иногда Дракула бил и гонял Белячка, зато, когда Дракула хворал, Белячок гордо расхаживал по двору, распуская крылья и обводя ими кур в знак ухаживания. Чтобы показать галантность, Белячок подзывал пернатых дам к жучку или червячку, но, не удержавшись, съедал угощение сам. Он любил поесть. Толстого Белячка было приятно брать на руки и гладить, при этом он ворковал, как голубь. Дракула этого не переносил, он орал, клевался и дёргал когтистыми лапами.

Принято считать, что куриное стадо на выпасе водят петухи. Это ошибка. Водят старшие куры, опытные, знающие все лазейки в соседских изгородях и кустах. Петухи просто следуют за своим гаремом и при необходимости защищают его. Дракула с подозрением косил красноватым глазом даже на прохожих, видя в них угрозу, и однажды напал на школьника.

Куры – не примитивные существа, у каждой свои повадки, которые способны удивить внимательного наблюдателя.

У соседа в курятнике было несколько молодых петухов, и вдруг один из них стал ухаживать за одной из наших фаверолей. Это была курочка кремового цвета с пухлыми щёчками и мохнатыми лапками. Дракула и Белячок пробовали отвадить соперника, колотили и гнали его, но потрёпанный петушок упрямо возвращался. С утра он являлся в наш двор, курочка выходила навстречу, и они отправлялись гулять в сад, который не отгорожен от соседского. О чём-то ворковали, петушок искал лакомства для дамы сердца. Но сестра сказала:
– Стоп. Он испортит породу – смотрите, какой мелкий.

И калитку от петушка закрыли.

Ранним утром он явился на очередное свидание, но не смог проникнуть во двор. Перелететь через высокий забор не получилось. Петушок стал бегать вдоль забора, издавая истошные вопли. Курочка тоже металась у изгороди с внутренней стороны и кудахтала. Наши петухи, большие и красивые, её не интересовали. Она жаждала соединиться со своим возлюбленным. Ну просто Ромео и Джульетта. Сестре надоели их стенания, и она впустила петушка. Парочка сразу успокоилась и нырнула в заросли.

Порой наседки воспитывают даже своих подросших детей. Сестра не раз наблюдала, как одна из фаверолей мирила сыновей. Когда юные петушки наскакивали друг на друга, норовя побольней долбануть клювом по голове собрата, фавероль вставала между ними, вытянув шею и распушив перья. Петушки замирали, а потом расходились в разные стороны.

И вот одна из курочек, коричневая толстушка Медведка, села в наседки. Тем временем хозяйка заметила, что в нашей куче угля снеслась какая-то чужая курица. Яйцо гостьи из интереса подложили Медведке.

У той вывелась компания золотисто-рыжих цыплят, среди которых оказался один чёрный птенец. Нетолерантная Медведка сразу заметила, что это чужак, и стала гнать бедного цыплёнка. Такое порой случается в курином сообществе. Цыплёнок решил держаться поближе к людям.

Помню, идём с сестрой по вишнёвому саду, беседуем, а за нами, спотыкаясь о ветки, спешит крошечный чёрный цыплёнок и истошно пищит, словно просит: «Эй, не забудьте про меня! А как же я?»

Сестра дала ему имя Чип, а позже оказалось, что это Чипа, – цыплёнок вырос в коричневую курицу с золотистыми каёмочками на перьях. Тельце вытянутое, гребешок почти незаметен, словно это не курица, а лесная птица. Она настойчиво пробиралась в дом через форточку, отодвигая антимоскитную сетку коричневой головкой с длинным клювом, а затем расхаживала по комнатам. Если сестра сидела на скамье, стоило позвать курочку, и Чипа взлетала к ней на колени, устраивалась поудобней и дремала, пока её гладили.

С детства Чипа ощущала себя чужой среди кур. Наверное, поэтому, когда вывела цыплят, стала уводить их подальше от дома. Другие наседки гуляли вокруг двора, а Чипа, едва открывали калитку, быстрым шагом направлялась вдоль улицы. За ней вприпрыжку спешили цыплята – коричневые и чёрные. Через некоторое время мама или сестра спохватывались и спешили на поиски. Чипа стремилась в людные места. Её обнаруживали возле школы, у магазина, однажды она оказалась у церкви. Из церковных ворот как раз появилась только что обвенчанная парочка с хмельными родственниками. При виде курицы некоторые шутили, что наседка пришла покрестить цыплят, другие желали молодым столько же детей.

Но однажды Чипу не нашли. Позже мы узнали, что неосторожную путешественницу присвоила одна хозяйка – мол, она подумала, что это дикая курица. Позже на той улице появились молодые куры, коричневые, с золотистой каймой на перьях, – потомки украденной Чипы.

А фавероли благополучно дожили до нашего переезда в райцентр. И даже там, где не в новинку породистые куры, соседки приходили посмотреть на наших, удивляясь их пышному оперению и важному виду.