Аморальная история
Пьесу «Аморальная история» Эльдар Рязанов и Эмиль Брагинский написали ещё в 1976 году, но в те времена её не согласился ставить ни один театр: сатира на советских чиновников казалась слишком острой. О том, чтобы снять кино, тоже речи идти не могло. Таких чиновников и таких советских людей, задёрганных неустроенным бытом, в кино тогда не показывали.

В ремарке пьесы авторы характеризовали своего главного героя такими словами: «Ему 41 год. Он важен и значителен. Костюм на нём финский, галстук английский, рубашка венгерская, туфли итальянские, носки японские, трусы индийские. Отечественная в нём только душа, она себя ещё проявит». Разумеется, ни одна идеологическая инстанция не допустила бы такого откровенного высмеивания советского чиновничества. А сегодня эта ремарка вообще выглядит русофобской. И даже непонятно, кто тут больший русофоб – главный герой или авторы пьесы, которые явно намекают, что наличие русской души должно настораживать.

«Аморальную историю» забросили на полку, где она пылилась почти десять лет. Но вот пришли времена перестройки, и у Рязанова возникла идея снять фильм по опальной пьесе. Вместе с Брагинским он пять раз переделывал сценарий, пока его наконец не утвердили и не запустили в производство.

Тогда же Рязанов написал слова к песне, которая позже вошла в фильм и начиналась с таких строк: «Мы не пашем, не сеем, не строим. Мы гордимся общественным строем. Мы бумажные важные люди. Мы и были, и есть мы, и будем».

Передвиньте авианосец
В главной роли Рязанов изначально видел только Леонида Филатова, но тот оказался занят на съёмках другой картины, ведь актёр был невероятно популярен после успеха фильма «Экипаж». Режиссёр согласился ждать его, сколько потребуется. Сам Филатов тоже был в этом заинтересован. Он загорелся идеей сыграть роль чиновника от искусства, поскольку полностью разделял отношение Рязанова к бюрократам. «Я бы, честно говоря, высылал бюрократов в специальные резервации – пусть недалеко от городов, пусть с семьями, чтобы они там занимались общественно полезным трудом. Именно полезным», – говорил актёр в одном из интервью.

Чтобы не терять времени в ожидании Филатова, режиссёр решил начать со съёмок натуры. В Североморске под Мурманском снимали эпизод выступления перед моряками авианосца «Киев» народного женского хора из Тамбова, который герой Филатова гонял по всей стране. Здесь неожиданно случился инцидент, напоминающий анекдот.

Оператором картины был Вадим Алисов, один из лучших мастеров в нашей стране. У Алисова что-то не получалось, кто-то не попадал в кадр. Обычные проблемы при съёмках. И он крикнул недовольно, что авианосец нужно передвинуть на 20 сантиметров. Естественно, крикнул он это морякам. Боцман невозмутимо ответил оператору: «Передвигать на двадцать сантиметров ты будешь у себя в туалете. А авианосец должен совершить манёвр. И он сейчас невозможен. Передвинь лучше свою камеру».

Понятно, что эти слова были произнесены с добавлением особой флотской лексики. И получилось весьма убедительно, так что никакого спора не возникло. Вадим Алисов послушно передвинул камеру, и сцена была снята.

Один из эпизодов снимали в Казахстане, в горах, где тамбовские девушки поют задумчивым чабанам. Рязанову каждый день вместе со съёмочной группой нужно было подниматься на серьёзную высоту. Резкие перепады атмосферного давления плохо переносят даже здоровые люди, а для слабого здоровья режиссёра это оказалось фатально. В результате у него случился микроинсульт, из-за которого Рязанов оглох на одно ухо – атрофировался ушной нерв. Его положили в больницу и категорически запретили любые физические нагрузки. Но отказываться от задуманного было не в его характере.

Когда Филатов наконец освободился, Рязанов решил не терять времени и приступить к съёмкам. Правда, на тот момент он ещё находился в стационаре. Режиссёр рассказывал: «Особенность первого месяца съёмок заключалась в том, что я лежал в больнице. Помещался там в трёхместной палате. Из двух моих соседей один после тяжёлой операции всё время ночами стонал, а другой был могучий храпун. Так что ночевать в палате я не мог, ибо был обречён на бессонницу. Поэтому я ездил спать домой. В шесть часов утра вставал, завтракал, брился и на машине приезжал в больницу. Без десяти восемь я уже лежал в своей койке, переодетый в больничное, с таким видом, будто провёл в палате всю ночь. Начинался врачебный обход, уколы, процедуры. Около десяти часов я быстро переодевался, бежал вниз к машине и ехал на съёмку. Там, преодолевая недомогание и слабость, орал, репетировал, гонял массовку, снимал и около семи вечера возвращался в больницу».
При этом по субботам и воскресеньям режиссёр отправлялся на другие съёмки – он готовил телепередачу о Владимире Высоцком.

Рязанов ни разу не пожалел о том, что ради съёмок этой картины рисковал здоровьем. Леонид Филатов оправдал все его ожидания и даже во многом их превзошёл. О работе с актёром режиссёр писал: «У нас с Лёней было единомыслие. Не было разногласий, споров. Мне нравилось, как он работает: человек очень точный, дисциплинированный. Лёня удивительно техничен». А Филатов, в свою очередь, признавался, что пошёл к Рязанову «по любви» и что «работать с ним безумно легко и весело».

Расстрелял себя в Париже
Родные отговаривали Филатова от съёмок в этом фильме – во-первых, он не щадил себя и работал в бешеном ритме, не делая пауз между проектами, а во-вторых, мать опасалась за его здоровье из суеверия, распространённого в актёрской среде. Считается, что нельзя играть собственную смерть, дабы не навлечь несчастье. Филатов к таким суевериям относился очень скептически и без раздумий согласился на роль героя, который в фильме переживает состояние клинической смерти после сердечного приступа и оказывается в «тоннеле мёртвых».

Леонид Филатов по этому поводу говорил: «Мама считает, что ролью Филимонова в «Забытой мелодии для флейты» я накликал себе беду. Когда доходит до последнего эпизода, где мой герой переживает клиническую смерть, сразу выключает телевизор. К этому моменту у неё уже слёзы на глазах и самочувствие становится плохим. Но я считаю, что ничего не накликал. Это моя судьба. Я убеждён, что жизнь справедлива ко всем. Если Бог даёт такие испытания, значит, так надо. А вообще, у артистов есть байка, что когда много играешь собственную смерть, в особенности в кино, то все беды минуют. Я в кино умирал раз пятнадцать. А снимая фильм «Свобода или смерть», просто расстрелял себя в Париже. Считаю, что всё это глупые суеверия».

Однако игры со смертью всё же имели роковые последствия. Филатов был трудоголиком и никогда не находил времени заняться своим здоровьем. Он жил на износ, снимаясь в нескольких фильмах одновременно, параллельно играя в театре и выступая с концертами. В начале 1990-х годов актёр перенёс инсульт, после чего друзья и близкие уговаривали его сделать паузу в работе.

«Но я пропускал всё это мимо ушей. Чепуха, считал. Сейчас понимаю, что судьба меня предупреждала: сделай паузу, переведи дух… Но предупреждение судьбы я проигнорировал», – позже признавался актёр. А затем у Филатова обнаружили почечную недостаточность, провели операцию по пересадке донорской почки. Но и после этого он продолжал работать – вёл на телевидении программу «Чтобы помнили». Осенью 2003 года Леонид Филатов скончался на 57-м году жизни.

Сегодня стихи, написанные Леонидом Филатовым в 1986 году, в период работы над «Забытой мелодией для флейты», кажутся пророческими: «О, не лети так, жизнь».

Жертвы перестройки
Помимо Североморска и Казахстана, фильм снимали в Крыму и Москве. В столице кинематографисты нашли на улице Кирова (сегодня Мясницкая) старинный особняк, в котором якобы разместилось мифическое управление свободного времени. Именно там Филимонов, герой Леонида Филатова, возглавлял отдел самодеятельности.

Шикарные кирпичные дома, которые появились в Москве в конце 70-х – начале 80-х годов, в те времена признавались элитным жильём. Их нередко называли цэкушными. Впрочем, чаще всего это были ведомственные постройки, где жили видные военные, учёные или партийные работники. Именно в таком доме на улице Достоевского и поселила киногруппа главного героя картины.

А ещё он был владельцем нового «Москвича-2141», который в те годы считался очень хорошим автомобилем. Этот филимоновский «Москвич» в 1987 году стал настоящей бомбой советского автопрома. Актуальный дизайн, солидный вид, в отличие от «Жигулей» с их плоским капотом. Своими «Москвичами» владельцы обычно очень гордились.

Самым забавным в фильме стал эпизод с куплетами о бюрократе, которые исполняет Валентин Гафт. Эту песню поэт Юрий Ряшенцев и композитор Андрей Петров написали по заказу Эльдара Рязанова специально к фильму.

Юрий Ряшенцев вспоминает: «Рязанову нужна была песня о том, как бюрократ, ставший жертвой перестройки, прощается со своим кабинетом. Я такой текст сочинил, а Петров написал приблатнённую музыку. Помните, Гафт идёт по электричке и поёт: «Наливался тучами закат, перестройку начали с рассветом. Не по делу снятый бюрократ со своим прощался кабинетом»? Рязанов с Брагинским дико смеялись, когда я принёс этот текст. В конце съёмок Эльдар любил собрать всю команду, чтобы вместе запечатлеться на фото. Тут он поместил нас в электричку и заставил петь эту песню. Мне тоже пришлось, хотя я петь не умею и не люблю».

В институте этому не учат
Сегодня смотреть этот фильм почти невозможно – настолько глупо там звучит антисоветский пафос. И несчастные «бюрократы», которых Рязанов старался показать очень гадкими и глупыми, теперь выглядят всего лишь несчастными людьми, отставшими от времени.

Сейчас всё это воспринимается как горькая пародия на тех волчар, которые в девяностые годы пришли на смену высмеянным советским начальникам. Режиссёр излил в этой картине всю свою жёлчь на чиновников от культуры, но он не понимал, что тем самым приближает куда худшие времена, когда всю культуру вообще спишут в утиль, включая Рязанова. И вскоре выяснится, что вот эти «тупые бюрократы» как раз и обеспечивали ту среду, в которой родилось наше великое кино, именно они отвечали за бесперебойную работу киноиндустрии. Так что теперь все эти перестроечные куплеты звучат глупо.

Но всё-таки есть в «Забытой мелодии…» поразительная сюжетная линия, которая по-прежнему сильно воздействует на зрителя. Ведь Эльдар Александрович умел удивительно красиво снимать любовь.

Одна из удач этого фильма – актриса в роли главной героини. Играть медсестру, в которую влюбился герой Леонида Филатова, режиссёр пригласил молодую Татьяну Догилеву.

Актриса вспоминала: «В картине «Забытая мелодия для флейты» у нас была постельная сцена с Филатовым. Легли мы с Лёней в постель, и вдруг он спрашивает: «Ты своему Мишке расскажешь?» – «Конечно, а как же!» – «А я Нинке не буду». Снимали в павильоне, где стоял адский холод, и сначала надо было добиться, чтобы пар изо рта не шёл. Потом, конечно, мы с Лёней немножечко заволновались, потому что, грубо говоря, в институте этому не учат. Это сейчас все кинулись «клубничку» снимать, но у нас, в принципе, в традиции этого нет, не очень-то мы такие вещи умеем играть.

Рязанов окинул окружающих взглядом и намекнул, чтобы все ушли. Легли мы с Филатовым в постель, а над нами оператор Вадим Алисов, который всё время командует: «Поверни голову, опусти подбородок, туда не смотри». Нет, ни о каком чувстве и речи не может быть. Старались, конечно, что-то изобразить, но это актёрская техника, и только».

В фильме Татьяна Догилева проявила себя как прекрасная актриса, сумевшая показать огромный диапазон состояний своей героини – от безмятежной влюблённости до высокой трагедии.

Забытый телевидением
Если бы Рязанов снял продолжение своего фильма через несколько лет, герой Леонида Филатова, возможно, успел бы организовать совместное предприятие под вывеской своего ведомства и успешно продавал бы за валюту искусство, которое сам когда-то запрещал. Развёлся бы со стареющей дочерью бывшего начальника (актриса Ирина Купченко). И приглашал бы в гости девушек, не отягощённых устаревшей советской моралью. В общем, слава богу, что Рязанов не снял продолжение.

Почему-то наше телевидение не любит фильм «Забытая мелодия для флейты». Другие знаменитые ленты крутят по много раз каждые праздники, но эта картина с очень тонкой и пронзительной любовной линией появляется очень редко. А ведь в перестроечном 1987 году она пользовалась огромным зрительским успехом и завоевала призы чуть ли не всех всесоюзных фестивалей.

Несмотря на юмор и едкую сатиру, «Мелодия…» – один из самых грустных фильмов Рязанова. Видимо, телеканалы не хотят расстраивать зрителя. Многие картины этого режиссёра сочетают смех и грусть. Но «Мелодия…» стоит особняком – она не оставляет зрителю надежды на счастливый конец. Любовь здесь не победит, победит расчёт.

Гласность и перестройка ушли в прошлое. Наступили другие времена. Но «Забытая мелодия…» всё-таки не забыта, она продолжает трогать сердца людей. И в этом заслуга режиссёра Эльдара Рязанова.