В детстве была у нас собака. Кто-то отдал отцу щенка дворняжки, сказав, что тот вырастет небольшим. Вымахал, однако, в здоровенного пса размером чуть меньше телёнка. Был он чёрного цвета с белыми бровками домиком, висячими ушами, белыми лапами и белой грудью. Назвали Дозором. Жил во дворе, где отец построил ему конуру.

В 60-е в нашем небольшом посёлке чуть ли не в каждом дворе имелись собаки, но держали их скорее по привычке, чем по необходимости. Жили все материально примерно одинаково – воровать особо нечего. За десять лет, что наша семья прожила там, не припомню случаев воровства. Хотя нет, вру. Однажды два подростка угнали у третьего недавно купленный велосипед. Пока зарёванный хозяин вместе с отцом метался по посёлку в поисках пропажи, угонщики где-то катались до одури, пока не превратили переднее колесо в «восьмёрку». После этого похитители сами вернули владельцу покалеченную технику, а вечером были выдраны ремнём отцами. На следующий день суровые отцы скинулись пострадавшему на новое колесо. Об этом событии несколько дней судачили в посёлке, и больше про воровство мы не слышали.

Сельчане по-прежнему в отверстие для ключа на входной двери просовывали прутик, веточку или загнутый гвоздь – это сигнал соседям: никого нет. Не запирали дом и мы. Как сказал отец, охранять кур во дворе и старенький мотоцикл, стоявший в сарайчике – единственную нашу ценность, – будет пёс. Но, если честно, вор, вздумавший украсть у нас этот самый мотоцикл, очень бы пожалел – батин раритет ремонтировали сто раз, и даже просто завести его была большая проблема.

Собаку мы всей семьёй пытались воспитывать. Пёс твердо усвоил, что нельзя заходить в дом, бегать в огород и топтать там грядки и ряды картофеля, носиться по клумбам в палисаднике, перепрыгивать в загон к курам и там их гонять. В то же время Дозор не утруждался охраной дома и двора, а по характеру был редкостный балбес и пофигист. Целыми днями носился с моими младшими братьями и их друзьями по улице, играл в мяч, догонялки, прятки, бегал с ними на рыбалку, купался в речке, ловил на лугу кузнечиков, азартно клацая огромными зубами. Зимой он катался с ребятишками со снежной горки и радостно нёсся рядом по снегу, когда те бегали на лыжах. В общем, принимал самое активное участие в их мальчишеской жизни и считал себя полноправным членом компании. К вечеру они все возвращались – дети в дом, Дозор в свою конуру. А вот чтобы охранять двор – этого у него и в мыслях не было.

Однажды моему младшему, семилетнему на тот момент, брату родственники подарили губную гармошку. И он очень хотел научиться играть. Обычно пробовал извлекать из неё звуки дома, но слушать это было невыносимо, и мы отправляли его во двор – пусть там тренируется. И как-то раз услышали с улицы леденящий душу жуткий собачий вой. Вся наша семья – родители, бабушка, я со средним братом, – не сговариваясь и мешая друг другу в дверях, ломанулась из квартиры на крыльцо, узнать источник ужасного звука. Мысленно уже представили самое страшное.

Высыпав толпой на крыльцо, застали следующую картину. Во дворе, привалившись спиной к забору, сидел на траве братишка и изо всех сил дул в губную гармошку. Рядышком в такой же позе сидел Дозор, на целую голову возвышаясь над ребёнком, и, задрав голову, самозабвенно выл, стараясь попадать в такт «музыке», а голос у немаленького пса был очень громкий. Вид собака имела совершенно счастливый. На это завыванье выскочили не только мы, но и все соседи. Музыканта и певца мы кое-как разогнали – одного домой, второго в конуру. Но они ещё не раз повторяли этот душераздирающий концерт, от которого получали, судя по их мордахам, огромное удовольствие.

Имелась у нашего Дозора одна странность – он был страстный клептоман. Нет, открытым грабежом не занимался, а вот что-нибудь втихаря стащить – как раз в его характере. Тем более при его росте перемахнуть через любую ограду – пара пустяков. Почти каждую неделю мы выгребали из его конуры разные вещи, которые он заботливо в ней складывал. Чего там только не было! Я как-то вытащила тяжёлую велосипедную цепь, новую поварёшку – вот у кого и как он смог её украсть? – старую потрёпанную куклу, книжку с описанием устройства и эксплуатации трактора, сачок для ловли бабочек с отломанной ручкой и много чего ещё. А уж всякой обуви всегда было в избытке.

Конечно, родители чувствовали себя неловко перед соседями за воровство Дозора, но поделать ничего не могли. Отец несколько раз пытался посадить его на цепь, но тот устраивал такой лай и скулёж, что человеческие нервы не выдерживали. Соседи сами говорили отцу, что пусть лучше пёс ворует, чем воет на цепи. И Дозор опять оказывался на свободе. Все местные знали про вороватость Дозора и частенько в случае пропажи приходили поискать у него в конуре. Несколько раз я заставала нашу соседку бабу Катю, когда она, наклонившись и кряхтя, вытаскивала из конуры свои калоши. Дозор при этом сохранял абсолютное спокойствие, видимо, философски решив, что добро как пришло, так и ушло. И в скором времени его будка опять превращалась в склад разных вещей.

И ведь жили у нас до Дозора собаки с полным набором хороших качеств – вполне дисциплинированные, послушные и преданные. Но этого вороватого балбеса мы почему-то вспоминаем чаще других.

Сейчас мы не держим собак. Так что наблюдаю за ними только со стороны. Иногда мне кажется, что собаки становятся всё умнее. Я вот в нашем городе уже не раз видела дворняжек, переходящих дорогу только на зелёный свет светофора и только по зебре.

Кстати, вспомнила тут один забавный случай, произошедший в посёлке, где живёт моя мама. Там есть большая площадь – центр всей местной жизни и перекрёсток всех дорог.

Дело было зимой. Я торопилась к маме из продуктового магазина с сумками. Впереди меня бежал большой пёс, дворняжка, без ошейника, скорее всего ничейный. И вдруг я увидела невдалеке на площади такую картину. Маленькие ребятишки, человек шесть-семь, со школьными ранцами, скорее всего первоклашки, тесно сбились в стайку и молча смотрели на стоявшую напротив них тётку средних лет – очень крупную, высокую. Уж не знаю, чем провинились дети, но женщина, грозно размахивая руками, орала на них, периодически срываясь на визг. Разобрать, чего конкретно она хотела, было невозможно. Дети не пытались возражать, только испуганно жались друг к другу и таращили на тётку глазёнки.

Я ещё не успела подойти поближе, как вдруг бежавшая впереди меня собака замедлила шаг, остановилась, посмотрела на ребятишек, потом на тётку – я видела сзади, как пёс поворачивает голову сначала в одну сторону, потом в другую. И вот собака приняла решение: подбежала и встала впереди детей, заслоняя и защищая их, и начала оглушительно лаять на тётку. Женщина от неожиданности на несколько секунд замолкла – замолкла и собака. Тётка, передохнув и набрав в грудь воздуха, вновь громко заорала на детей. Дворняжка опять оглушительно залаяла в ответ. И так повторилось раз пять. Как только женщина начинала орать, собака принималась лаять. Народ, толпившийся неподалеку на остановке и видевший всю эту сценку, покатывался со смеху. Наконец женщина угомонилась, махнула рукой и ушла. Ребятишки несколько секунд постояли в оцепенении, потом стайкой побежали прочь, а собака потрусила по своим делам.