Отец Святослава, Николай Фёдорович Фёдоров, – герой Гражданской войны, кавалерист, командир дивизии. Глядя на папу, Слава мечтал стать военным. Тогда же, в раннем детстве, началась его любовь к лошадям, за которую его впоследствии не раз критиковали – что это за барская забава у советского человека, Героя Социалистического Труда?

Святослав Николаевич ссылался на детские воспоминания, даже коня себе приобрёл той же масти, что был в своё время у отца, рыжего с белой пролысиной. Фото Фёдорова с этим конём – одно из самых популярных. Впрочем, в интервью он не скрывал и другой причины любви к лошадям: ему приятно было смотреть на мир и людей с высоты.

Фёдоров-старший в годы репрессий в седле не удержался, был арестован в 1938-м, обвинён в участии в военном заговоре. Не расстреляли, но отправили на Колыму на большой срок. 11-летний Слава с мамой переехал с Украины в Новочеркасск к родственникам.

Из сына героя-орденоносца мальчик превратился в отпрыска врага народа, одноклассники не хотели общаться с ним. Лучшими друзьями мальчика стали книги, он читал запоем. И продолжал мечтать о военной карьере.

Когда началась война, Слава с матерью Александрой Даниловной эвакуировались в Ереван, и в 1944-м году он поступил там в артиллерийское училище. Учёба давалась нелегко, мешали слабая физическая подготовка и упрямый характер, его бесила постоянная необходимость подчиняться начальству, соблюдать жёсткую дисциплину. В итоге у парня созрело желание сменить артиллерию на авиацию, казалось, что лётчики – свободные люди, принимающие все решения самостоятельно.

Кстати, его старшая дочь Ирина потом упоминала о таком факте: отец любил в юности вместе с друзьями бегать по крышам быстро идущих вагонов. Видимо, уже тогда Святославу не хватало адреналина. Так что – в небо, в небо! Ему удалось перевестись в школу военно-воздушных сил, которая передислоцировалась из Еревана в Ростов-на-Дону.

И тут я разозлился

Но, к сожалению (хотя сам Фёдоров много раз писал, что к счастью), судьба отрезала ему путь к мечте. Отрезала в буквальном смысле – в марте 1945 года Слава, сорвавшись с подножки трамвая, покалечил левую ногу. Врачи ампутировали ступню и часть голени. Пришлось уйти из училища, вернуться за школьную парту. Впрочем, мечта о небе никуда не делась, и в 1999 году, незадолго до своей гибели, он всё же стал пилотом, получив права на управление вертолётом.

Но это – потом. А тогда 19-летний Святослав ходил в десятый класс и думал о будущем. Пришлось выбирать гражданскую специальность. Врачом стал случайно, в Ростове был не такой большой выбор институтов. К гуманитарным наукам склонности не имел, черчение, необходимое в техническом вузе, просто ненавидел. Оставался медицинский, куда будущий светоч российской науки поступил с большим трудом: «Только благодаря тому, что я парень, девушки с таким количеством баллов не проходили».

В институте у Фёдорова случилась первая любовь. Он вспоминал – именно с целью понравиться красивой однокурснице Вале стал заниматься спортом, плаванием. Однажды тренер предложил выступить за команду вместо заболевшего участника, просил: «Ты только до финиша доплыви, больше от тебя ничего не надо».

«Когда дали старт, прыгнул последним. Думал: лишь бы доплыть. Вынырнул из воды – впереди трое. Обогнал двоих, остался ещё один. И тут такая злость на меня нашла! Вдруг захотелось перегнать. Метров за 300 до финиша я лидера обошёл и победил», – рассказывал Фёдоров. Именно тот случай подтолкнул его к мысли: нужно стараться изо всех сил, всегда быть первым, обходить соперников и брать приз.

Помимо плавания, он в институте увлёкся фотографией, стал зарабатывать неплохие деньги – до 250 рублей в месяц, в несколько раз больше скромной маминой зарплаты. Когда пришло время выбирать специализацию, остановился на офтальмологии, поскольку там многое напоминало аппаратуру фотографа – оптика, поле зрения, диапазон, чувствительность. Кстати, сам Фёдоров называл себя «глазником», говорил, что это хорошее русское слово.

Денег и славы

Следующий отрезок биографии – обычный трудовой путь молодого врача. Вот только отправиться к законному месту распределения после получения диплома он не захотел: в Тюмени холодно, плавать негде, маму жаль бросать одну… Проявил недюжинную смекалку, добрался до Москвы, добился приёма у высокого начальства, сослался на инвалидность – и получил-таки разрешение остаться в родных краях, в станице Вёшенской Ростовской области.

Там и работал, принимал пациентов, оперировал в маленькой сельской больнице. Женившись, перебрался с женой на Урал, куда она получила распределение. В 1955 году, после реабилитации отца и возвращения его из заключения, смог наконец поступить в ординатуру, куда прежде его не брали как сына врага народа. Трудился ординатором в ростовской областной больнице, а защитив кандидатскую диссертацию, выиграл конкурс на замещение должности руководителя глазного отделения в Чебоксарах.

Вот там в его судьбе произошёл перелом, он впервые стал героем газетных публикаций, сперва в местной прессе. Это 1960 год. «Молодой талантливый учёный и группа энтузиастов открывают новые горизонты советской медицины» – вот это новость! В изготовлении искусственного хрусталика Фёдорову помогали (бесплатно, после работы) и слесарь-лекальщик, и часовщик, и механик, и даже театральный художник. Операция прошла успешно. Двенадцатилетняя Лена Петрова, с двух лет не видевшая правым глазом из-за врождённой катаракты, прозрела. Кстати, своего сына она впоследствии назвала Святославом. И таких благодарных пациентов, от которых прежде отказались все остальные врачи, на счету Фёдорова тысячи.

Подобные операции делали и раньше – в Англии, США, ГДР, но признали малоэффективными и опасными, больные после них теряли зрение. Однако Фёдоров со свойственным ему упрямством и энергией убеждал – у этой методики есть будущее. Экспериментировал на кроликах, брался за безнадёжных пациентов и доказал свою правоту.

Его успех получил огласку в центральных газетах. Начались неприятности с руководством клиники, врача называли «выскочкой и саморекламщиком», уволили, потом восстановили… Фёдоров перебрался в Архангельск, затем в Москву, сделал доклад на международной конференции в Европе – и мгновенно стал знаменит на весь мир. Кстати, на вопрос журналистов, почему он так настойчиво разрабатывал свою методику, отвечал честно: «Хотел денег и славы». Что же, в этом желании нет ничего плохого, и исполнилось оно с лихвой.

Тот, который делает глаза

В 1967-м Фёдоров защищает докторскую диссертацию и буквально начинает борьбу за зрение россиян по всем направлениям. Близорукость, дальнозоркость, астигматизм, глаукома, катаракта, отслойка сетчатки и многие другие заболевания – за короткий отрезок времени он разработал и внедрил в практику огромное количество методик и операций, не имевших аналогов в мире. Сконструировал и запатентовал собственный искусственный хрусталик, в 1979 году создал своё главное детище – НИИ «Микрохирургия глаза», в 1986-м реорганизованный в межотраслевой научно-технический комплекс (МНТК). Впрочем, люди всегда называли его просто «Фёдоровский центр».

Это было уникальное для советского времени медицинское учреждение. Будучи государственной организацией и формально подчиняясь Минздраву, МНТК получил беспрецедентные для тех лет права: имел валютный счёт, мог обслуживать зарубежных клиентов, самостоятельно устанавливать численность сотрудников и размер их зарплаты, а также заниматься хозяйственной деятельностью вне медицины (например, сельским хозяйством). Фёдоров активно открывал филиалы: 12 – только в СССР, а также за рубежом, в Италии, Польше, Германии, Испании, Йемене, ОАЭ.

Впервые в мире он оборудовал офтальмологическую операционную на теплоходе. Наверное, все слышали о гигантском корабле-клинике «Пётр Первый». Правда, судно это – морское, поэтому курсировало не по российским регионам, где было множество пациентов, нуждавшихся в помощи, а по Средиземному морю и Индийскому океану.

Популярность и влияние Фёдорова в России были колоссальными, связи в верхах – практически безграничными. Как стало ясно из рассказов сотрудников, своей «империей» МНТК он управлял лично, мгновенно решая все вопросы телефонным звонком в самые высокие инстанции. Снимал трубку и представлялся: «Алло, это Фёдоров. Тот, который глаза делает».

По некоторым данным, ещё при жизни Святослава Николаевича, в середине девяностых, в клинику приходила комиссия из Минфина, вскрывшая немало нарушений в оформлении документов и расходовании валютных средств. Но тогда дело замяли, всё-таки центр Фёдорова много значил для имиджа страны, и большую часть российских пациентов там оперировали бесплатно. Да и в целом в нашей экономике тогда было много «белых пятен». Писали, что Фёдоров выбивал из госказны на нужды клиники многомиллионные суммы, брал кредиты за рубежом.

После меня хоть потоп

Святослав Фёдоров был избран депутатом, потом всерьёз увлёкся политикой, в 1995-м создал и возглавил Партию самоуправления трудящихся, в 1996-м баллотировался в президенты России, в итоге набрал 0,92 процента голосов. Не так много для кумира всей страны, обещавшего избирателям «новые производственные отношения» и построение общества, где каждая семья станет жить обеспеченно и интересно, этакого социализма с человеческим лицом. При этом он открыто признал себя миллионером – один из первых в нашей стране. Гордился этим и охотно принимал в своём имении Славино именитых гостей.

Впрочем, и своих сотрудников Фёдоров обеспечивал неплохо. Все знали, что врачи, средний и младший персонал в его центре получают невиданные по тем временам зарплаты. Он любил и умел выглядеть демократом, медсёстры и уборщицы его обожали. Доктора, по свидетельствам многих, скорее терпели – за высокие ставки, поскольку в общении с коллегами главный глазник России был далеко не всегда вежлив и приятен.

В МНТК висело огромное количество его портретов, вызывая мысли о культе личности. Безусловно, при этом он был прекрасным врачом и учёным, а придуманный им операционный конвейер (в просторечии «ромашка») дал возможность тысячам пациентов быстро получить хирургическую помощь. Теперь, на фоне современных технологий, надобность в нём отпала, но в своё время это стало настоящим прорывом.

То, что благодаря Фёдорову передовые методы лечения в области офтальмологии стали доступны всем гражданам страны, – неоспоримый факт. Был Фёдоров и талантливым менеджером, как прежде говорили – «крепким хозяйственником», только вот его хозяйство без него мгновенно пришло в упадок.

Святославу Николаевичу свойственно было некоторое гусарство, безрассудное поведение, желание всегда быть впереди на лихом коне – в прямом и переносном смысле. Любил быструю езду – на машине, лошади, мотоцикле. Всё время стремился догнать, перегнать, доказать, стать первым и главным. Кстати, дважды попадал в тяжёлые автомобильные аварии, но его это не останавливало. И, похоже, считал, что после него – хоть потоп.

После смерти Фёдорова выяснилось, что многое в его центре держалось, как говорится, на честном слове, без оформления необходимых документов. Начались многочисленные проблемы, всплыли непогашенные кредиты, возникли распри среди наследников и даже сомнения в том, что завещание, по которому всё имущество отошло его жене Ирэн Ефимовне, – подлинное.

Кого любят больше?

С Ирэн Ефимовной, своей третьей женой, академик прожил 26 лет. Общих детей у них не было, супруга сама признавала, что не хотела делить ни с кем любовь мужа. Она долго ждала этого брака, целых семь лет они встречались, она старалась разделять все его интересы, не казаться навязчивой, появлялась в его жизни и исчезала по первому требованию.

Женщины всегда любили Фёдорова, да и он их тоже. От первых двух браков, распавшихся, как говорят, из-за его измен, у Фёдорова две дочери, обе врачи-офтальмологи. Совершенно непонятно, почему он лишил их наследства по завещанию, хотя обе работали под его началом и обе в одиночку воспитывали детей.

Дочки-близнецы Ирэн Ефимовны от первого мужа усиленно доказывали, что именно их Святослав Николаевич особенно любил. Даже взяли его отчество и фамилию – почему-то лишь после его гибели, когда стали уже абсолютно взрослыми. В общем, завещание вызвало много споров среди наследников, об этом немало писали, освещая это яблоко раздора с разных точек зрения.

Третий брак Фёдорова, безусловно, оказался счастливым. Жена полностью растворилась в нём, даже сменила профессию врача-гинеколога на специальность медсестры, чтобы ассистировать мужу на операциях. Сотрудники МНТК называли Фёдорова шефом, а её – мамой, и утверждали, что ни одно кадровое, да и любое другое решение не принималось без её одобрения.

Вдова Святослава Николаевича ни секунды не сомневалась – его гибель в авиакатастрофе 2 июня 2000 года подстроена структурами, желавшими присвоить себе его центр. Но выводы государственной комиссии, расследовавшей причины падения вертолёта, оказались другими: техническая неисправность. И это вполне может быть правдой. Эксперты установили: вертолёт эксплуатировали с грубыми нарушениями, без нормальной технической профилактики, детали частично съедены коррозией. Да, великий хирург не любил обращать внимание на «мелочи».

Называлась и другая возможная причина: Фёдоров, возвращаясь в тот злополучный день из Тамбова в Москву, вполне мог взять на себя управление, хотя летел в качестве второго пилота. К тому времени его лётный опыт был невелик, всего 30 часов. Но долгожданное удостоверение пилота, лежавшее в кармане, – слишком сильный соблазн для человека, всю жизнь мечтавшего о небе и всё решавшего в одиночку.

На памятнике Фёдорову его вдова написала: «Ум и дела твои останутся в памяти человеческой, но для чего пережила тебя любовь моя?» Вторую часть фразы Ирэн Ефимовна с лёгкостью позаимствовала с надгробия А.С. Грибоедова, но в целом она права – Святослава Николаевича помнят и благодарят за многое.