– Хрум-хрум-хрум! – разносится по квартире в ночной тишине. Это Максюша на кухне грызёт свои хрустики – сухой корм.

Мы вообще-то уже засыпали. Но теперь лежим в темноте и улыбаемся. Лиц друг друга не видим, но чувствуем, что оба не спим. От этих звуков дом наполняется ощущением мира, тепла, покоя и уюта.

Время останавливается – кажется, что на табло электронных часов застыли голубые цифры – 2.45.

– Хрум-хрум-хрум… Хрум-хрум-хрум…

Наконец питомец откушал. По полу спальни зашлёпали лапки. Максюша по специальным (собачьим!) ступенькам взобрался на кровать и нерешительно замер, размышляя, к кому бы завинтиться под мышку – к маме или к папе? Поразмыслив, двинулся к папе.

– Погоди-погоди, – насмешливо ворчит жена. – Утром я тебе всё припомню!

Максюша остановился, подумал и отправился к маме.

А спустя час перебрался под мышку ко мне. К тому времени я почти спал, но услышал шорох лапок по простыне. И ещё услышал, как Максюша захрапел-захрюкал, – и тут уж отключился окончательно.

Доброй ночи!

С самого начала ветеринары строго-настрого запретили кормить питомца «со стола» – у тойтерьеров, как и у многих искусственно выведенных собак, очень слабые желудок, печень и поджелудочная железа. Нарушения режима неизменно заканчивались страданиями, и хорошо, если удавалось обойтись мезимом, смектой и инъекциями физраствора в холку.

Однако, едва оклемавшись, Максюша продолжает клянчить мясо: встаёт на задние лапы, отчаянно, как заяц-барабанщик, размахивает передними и ворчит. Или просто сидит и смотрит, а глаза, и без того чёрные, темнеют, увеличиваются в размерах и, кажется, сейчас выпадут из орбит прямо на пол.

– Ну что, Максимка, пойдём колбасу есть? – предлагал ему тесть на Кубани, загоняя во двор свой трактор. И тот вприпрыжку мчался следом за тестем в дом.

Кубанская колбаса оказалась качественнее, чем в культурной столице, но всё равно не пошла питомцу впрок. Со временем мы экспериментальным путём установили, что в самом крайнем случае Максюше можно дать чуть-чуть варёной куриной грудки или говядины, иногда немного хрящиков. Категорически запрещены свинина, жирная баранина и вообще всё жирное, жареное, солёное и сладкое.

Сухой корм тоже долго выбирали и тоже опытным путём – Максику подходило далеко не всё. Остановились на канадском корме с мясом кролика, говядиной или ягнёнком – хрустит с удовольствием и без последствий.

Невольно ставлю себя на его место: как же это ужасно – питаться едой в таблетках на завтрак, полдник, обед и ужин, в кафетериях и ресторанах, на пикниках и корпоративах. Или, к примеру, доставка. Звонит в дверь улыбающийся Ровшан и вручает пакет с хрустиками.

Встретился с понравившейся тебе девушкой и угостил её в ресторане хрустиками. Приехал в гости к маме, а она с ласковой улыбкой несёт блюдо с коричневыми таблеточками.

Наконец-то навестил тебя долгожданный старый друг, а ты ставишь на стол тарелку с хрустиками. Заезжаю на переговоры к редактору или издателю, а мне предлагают похрустеть.

Ну и так далее. Бр-р…

Я даже не подозревал, что с хрустиками в квартире связано столько ритуалов. Например, в нашей постели постоянно обнаруживается один хрустик. Максюша приносит его из кухни и прячет под одеяло. Убирать бесполезно – он отслеживает наши действия и тут же приносит новый.

Один хрустик всегда лежит в детской на игровом подиуме, один – в гостиной на ковре, ещё один – там же, на диване. Один – в прихожей, ещё один – в ванной комнате на коврике. И этот порядок постоянно контролируется.

Если в доме появляется гость, Максюша, дежурно потявкав, тут же отправляется демонстративно грызть хрустики, чтобы визитёру не достались.

– Да не объем я тебя, дружище, успокойся! – смеётся однокашник. – А впрочем, это идея! Давай-ка, Вовчик, и мне насыпь в мисочку рядом с ним. А что такого?

Когда в гости приходит старшая дочь жены и приносит свою собачку Лолу, Максюша не подпускает её к миске с сокровищами: рычит, ворчит, шерсть на холке поднимается дыбом. А Лола, между прочим, его родная дочка, но родственные чувства у собачек со временем атрофируются.

– Никогда не думал, что ты такой жадный, – шучу я, а любимец ворчит в ответ:
– Я не жадный, просто хрустики – это святое.

Однажды друзья пригласили меня за грибами в заповедные места в двухстах километрах от Питера. Моя семья в это время отдыхала на Кубани, а брать Макса в лесную глушь я не отважился – всё-таки хоть и терьер, но игрушечный.

Собрался с вечера. Проснулся по будильнику в три часа утра и вызвал такси. По сценарию следовало через весь город доехать до дома друзей и пересесть в их машину. Ну и, естественно, перед отбытием я вывел Максюшу из подъезда «поднять лапку», наполнил миску хрустиками, налил водички с запасом.

Увлекательное путешествие затянулось до ночи. Домой я заявился в одиннадцатом часу, с тревогой в душе открыл дверь и сразу зажёг свет в прихожей. Максюша стоял передо мной с любимым плюшевым бычком в зубах – он всегда так встречал нас, если скучал и очень ждал. Потом, повизгивая, вылизывал моё лицо, а я просил у него прощения за то, что так надолго уехал.

Я вывел любимца прогуляться в ночной сквер – дома он не позволил себе ни больших, ни даже малых дел. Вернувшись, наполнил его миску хрустиками, налил свежей воды, а сам без сил плюхнулся на диван в кухне-гостиной. Пить, есть и даже перебирать грибы уже не было сил.

Максимка несколько секунд повозился около миски, прыгнул ко мне на диван – и положил мне на колени хрустик! Свой хрустик: поешь, мол, папа, угощаю, от себя, можно сказать, отрываю. Это был жест наивысшего расположения и любви!

Растроганный, я схватил своего крошку-терьера и стал целовать его мордашку. Сначала Максюша отвечал мне, потом терпел, а в конце концов заворчал. На собачьем языке это означало: «Да ладно, ладно! Будет тебе, папа! Отпусти!»
Я ещё раз чмокнул его и отпустил.

Однажды я где-то прочёл, что собаки попадают в рай. Причём, в отличие от людей, абсолютно все.