«Петя, сделай потише!»

Пётр Мамонов родился через шесть лет после Победы в семье советских интеллигентов. Отец – инженер, мать – переводчица со скандинавских языков. Детство провёл в Большом Каретном переулке, там же, где несколько раньше вырос Владимир Высоцкий. И воспитывался Мамонов приблизительно в такой же компании – классическая московская шпана.

«Моя весёлая и умная мама организовывала мне разные воспитательные случаи. Когда мне было шестнадцать, закрыла холодильничек «ЗиЛ» на ключ. Есть было нечего, и через два дня я пошёл работать: жрать хотелось, – вспоминал Мамонов. – Я с детских лет всё время бежал, мне всё было интересно. Вечно слышал этот крик: «Петя, сделай потише! Петя, хватит! Петя, не надо!» Потому что меня разрывало на части, хотелось успеть всюду».

За то, что «устраивал цирк на уроках», его исключили сначала из одной школы, а потом, за взрыв у кабинета химии, – из другой. В итоге Петя осел в английской спецшколе №30, где познакомился со своим лучшим другом Сашей Липницким. Отчим Александра, личный переводчик Брежнева Виктор Суходрев, слыл большим меломаном. Он снабжал пасынка дефицитными пластинками с «чёрной» музыкой – записями великих джазменов Майлза Дэвиса, Чабби Чекера, Рэя Чарльза. Ими Петя и Саша заслушивались. Как потом напишут критики, «африканская безудержность заложила магический фундамент для последующего проявления животной, буреломной русской дикости» в творчестве Мамонова.

Создав свою первую, ещё школьную группу «Экспресс», он играл на разных инструментах так одержимо, что иногда те оказывались залиты кровью. Потом Пётр сам назовёт себя «человеком с содранной кожей, который чувствует всё».

Защиту от обострённой чувствительности юный Мамонов находил в алкоголе. На школьных соревнованиях по скоростному выпиванию бутылки портвейна Пётр стабильно занимал второе место – после одноклассника, которого пьянки быстро довели до тюрьмы. Мамонова же эта участь чудесным образом миновала.

«У меня шрам во всю грудь!»

Он учился в полиграфическом техникуме, а затем – в Московском полиграфическом институте на редакторском факультете. Женился, на свет появился сын, но семья быстро распалась. Её и учёбу Мамонову тогда заменили тусовка, алкоголь и странное эпатажное творчество, которое проявлялось не только на сцене, но и в жизни.

Например, Пётр ходил по московским улицам с ручкой от унитаза в ухе вместо серьги, носил самодельные очки с цепочкой от сливного бачка. Во время прогулки с друзьями разбегался и на полном ходу врезался всем телом в стену, а потом, валяясь на асфальте, довольно смотрел на собравшихся неравнодушных прохожих. Чтобы откосить от армии, лежал в психиатрической лечебнице. Писал песни, которые многим казались бредом. И яростно конфликтовал даже с некоторыми своими слушателями – стилягами, хиппи и прочими «волосатиками».

«По отношению к «Машине времени» Мамонов всегда вёл себя крайне агрессивно, – вспоминал Липницкий. – Никогда не здоровался, смотрел волком. Полное ощущение, что вот-вот даст кулаком по дыне. Свойством его артистического таланта было категорическое нетерпение пошлости». Буйной натуре Петра претила эта гнусавая безвкусица, и, говорят, Мамонов действительно порывался отлупить Макаревича*.

Но обычно он дрался с дворовыми пацанами. В одной из уличных битв получил в грудь напильником, который проткнул лёгкое и прошёл в паре сантиметров от сердца. Сорок дней Мамонов лежал в коме. А когда лучшие московские медики вытащили его с того света, выйдя из больницы, сразу же отправился в пивной ларёк: «Я – инвалид, вот у меня шрам во всю грудь! – кричал пьяницам в очереди. – Пропустите меня!»

Пиво, водка, закусить

Но на что существовать молодому музыканту без образования? Ведь институт Мамонов не окончил.

Друг Липницкий занимался теневой торговлей антиквариатом. Но Пётр пошёл легальным путём: работал наборщиком в типографии, заведующим отделом писем в журнале «Пионер», лифтёром, корректором, рабочим в продуктовом магазине, в бойлерной, переводчиком с норвежского, который освоил под руководством своей мамы. Но подолгу Мамонов нигде не задерживался по причине алкоголизма и трудного характера.

«В быту я всё могу делать. Штопать, стирать, делаю полки и шкафы. Меня мама всему научила, – рассказывал Мамонов. – Знаете, сколько я в застойные годы зарабатывал? Тысячу рублей в месяц! Я банщиком работал. Что входит в обязанности банщика? Пиво, водка, закусить, простынь, халат без очереди. Это постоянный навар».

В баню Мамонова привела страсть. Он познакомился со знаменитой московской тусовщицей, девушкой по прозвищу Мозги. Девица оказалась довольно меркантильной. Однако сейчас она с гордостью вспоминает о своих отношениях с Петром: «Ухаживать он не умел: был очень косноязычен, заикался. Мы стали жить у гостиницы «Космос» на ВДНХ, где полно иностранцев. Я смотрела на них и говорила: «Петя, ну что ты такой нищий? Хватит стихов! Иди работать!» И пошёл Петя работать в баню. Приносил полные карманы какой-то мелочи. Разбрасывал её по коврам, кричал: «На тебе деньги, на!» А я говорила: «Это мало! Давай ещё!» Он называл меня Муха. Я уверена, что и название его группы «Звуки Му» отсюда же появилось: ведь группа возникла, когда я его бросила».

На самом деле название «Звуки Му», конечно, происходит от выражения «звуки музыки». По замыслу Мамонова музыка его группы должна быть простой, как мычание.

Однако Муха всё-таки явно оставила след в его творчестве. Вот слова мамоновской песни «Муха – источник заразы»:
Муха – источник заразы, –
Сказал мне один чувак.
Муха – источник заразы?
Не верь, это не так!
Источник заразы – это ты.

Русские народные галлюцинации

В начале 80-х Пётр переселяется в коммуналку в захолустном тогда Чертанове. Женится на Ольге, женщине поразительно стойкой, способной сохранить семью, несмотря на все его запои и буйства. Ольга рожает Мамонову двоих сыновей. Они растут под репетиционный грохот «Звуков Му».

Липницкий играет на басе, младший брат Петра по матери Алексей Бортничук барабанит по перевёрнутым стульям и кастрюлям, трясёт детскими погремушками. А Пётр – солирует. И к 1988 году на свет появляется самый известный альбом группы «Простые вещи», в который вошли ранние песни Мамонова. Затем – второй, под названием «Крым». «Звуки Му» становятся идолами андеграунда.

В середине 80-х местом дислокации Мамонова оказалась роскошная дача родителей Александра Липницкого в престижнейшем посёлке на Рублёвке Николина Гора. Тогда там собирался весь цвет советской рок-тусовки, как бы сейчас сказали, «альтернативно мыслящая богема». Пыталась творить, но чаще тупо спивалась, экспериментировала с наркотиками, блудила, и вообще, декаденствовала.

Здесь Мамонов опять превосходил всех. Когда алкоголь заканчивался, хлестал духи, одеколон, а однажды вместе с младшим братом Липницкого выпил найденный в кладовке растворитель. Брат Саши умер от отравления, а Петру снова удалось выжить.

«Мамонов не играет, он сам такой: пьяница, неудачник, без счастья в жизни, без волос, почти без зубов, но он умеет летать!» – восторженно пишут о нём перестроечные СМИ. Композиции «Звуков Му» называют «русскими народными галлюцинациями», «дикой смесью музыки, поэзии и театра абсурда».

Мамонов появляется в программах «Взгляд» и «Музыкальный ринг». Его превозносят на Западе и приглашают на зарубежные гастроли. Даже Алла Пугачёва по-своему завидует Мамонову и выражается язвительно: «Я – женщина красивая, пою красивые песни для красивых людей. А для некрасивых у нас есть группа «Звуки Му».

«Дай-ка куплю молитвословчик»

Со своим любимым музыкантом Петром Мамоновым я познакомилась лично в середине 90-х, когда работала на московском ТВ. Договорилась с его супругой и директором Ольгой Ивановной и вместе со съёмочной группой приехала в деревню Ефаново, где Мамоновы накануне поселились. Думала, поговорим об искусстве, но Пётр Николаевич потащил нас с оператором в лес. Два часа показывал пни, рассказывал о том, что незаконно вырубают деревья. А когда мы вернулись на его участок, сел на бревно, сам себе задал вопрос: «Зачем я живу? – и тут же ответил на него, вспомнив своё разгульное рок-н-рольное прошлое: – Работаю на суету».

Сегодня цитатами из Мамонова переполнен интернет.

«Зачем мы живём? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос – бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: я главный. А подлинный смысл жизни – любить. Это значит жертвовать, а жертвовать – это отдавать».

«У меня был полный крах жизни. Я упёрся рогом в сорок пять лет, когда у меня и бабки были, и слава, и дети, и жена хорошая. А жить мне стало незачем. Стал думать, для чего вообще жить, для чего мне эти отпущенные годы. А прапрадед мой был протоиереем собора Василия Блаженного. Дай, думаю, куплю молитвословчик, посмотрю, о чём они там молятся».

Говорят, к православию Мамонова привёл его друг, один из лучших русских бас-гитаристов – Евгений Казанцев. Однажды Пётр спросил его: «Что я буду делать, когда стану старым и не смогу петь?» Получил ответ: «Ты сядешь и будешь рассказывать».

Вот Пётр Николаевич и рассказывал, исповедуясь, молясь, борясь со своими страстями. В том числе и с алкоголизмом. В 2003-м прямо со спектакля в состоянии комы его увезли в больницу, где он снова прошёл курс лечения от этой зависимости.

Надо понимать, что молодой Мамонов и зрелый Мамонов – это два разных человека. Он сам провёл черту между периодами своей жизни. И однажды сказал в интервью, что оценивает своё прошлое «со знаком минус».

Главная роль

К гениям часто прилепляются люди весьма скромного таланта. Так случилось и с «дружбой» Петра Мамонова и режиссёра Павла Лунгина.

Они были знакомы с детства, потому что приятельствовали их матери-переводчицы. В 1990 году, когда Пётр уже был знаменитостью, никому не известный режиссёр Лунгин решил снять свой первый фильм «Такси-блюз». Не прогадал. На Мамонова народ пошёл в кинотеатры. А Лунгин стал известен в России, да и на Западе получил призы за изображение позднесоветской чернухи.

– «Такси-блюз» – это плохой фильм, голливудская конфетка. С Лунгиным я работал, потому что мы товарищи с детства, – оправдывался потом Мамонов.

И когда в 2006-м Лунгин снова позвал его сниматься, Пётр Николаевич отказывался: «Павел Семёнович (Лунгин) говорит: «Петенька, без тебя не буду снимать это кино, только ты нужен». Я говорю: «Паш, не-не-не… Что ты, играть святого старца?..» А потом думаю: а что я своим помрачённым разумом решаю? У меня есть духовный отец, наш сельский батюшка. Я к нему, говорю: «Так и так, мне предлагают играть святого старца, а я… вы знаете жизнь мою. Я же человек грешный». Он говорит: «И не думайте, это ваша работа. Вперёд!»

Этот фильм вообще появился только благодаря чуду. Режиссёр «Острова» – человек, крайне далёкий от православной веры, а сегодня в Лунгине вдобавок всё более отчётливо проявляется русофоб: он поддержал протесты оппозиции в Белоруссии, выступил против конфликта с Украиной и призвал вернуть Крым.

Как же случилось, что этот человек снял «Остров»? Мамонов всё объяснил легко и просто: «Во время съёмок мне казалось, что Павел Семёнович меня в чём-то зажимает, что он в православной вере ничего не понимает, а я понимаю… Но с Божьей помощью мне удавалось эту гордость в себе унять… Богу дать место действовать – и Господь всё управил».

В этом фильме Мамонов сыграл главную роль в своей жизни – отца Анатолия. Его герой в юности, во время войны, расстрелял друга и до самой смерти пытался отмолить грех. Критики говорят, что в «Острове» Мамонов и не играл вовсе. Просто был таким, какой есть. Кающийся грешник.

Спасибо Господу за то, что вместе с Петром Николаевичем так управил, ведь эта картина для миллионов россиян стала потрясением! А когда фильм показали на канале «Россия», его посмотрел 41 процент телезрителей, что сравнимо с рейтингом новогоднего обращения президента.

Лунгин на волне успеха снова решил использовать «человека без кожи», раз уж судьба послала такое знакомство. На этот раз Мамонову выпала роль Ивана Грозного в фильме «Царь».

«Когда Паша мне дал почитать сценарий, я обнаружил там невероятные ужасы: и ceкс, и отрывающиеся ноги, и экстрасенсы, и прочая гадость. Я Паше сказал, что не могу в этом участвовать. Он мне говорит: «Ты что делаешь? Я уже шесть миллионов долларов туда вбухал!» – рассказывал Пётр Николаевич.

Неизвестно, правду ли сказал Лунгин или это обычный шантаж, но Мамонов как порядочный человек не мог подвести своего «друга». Однако потом до конца жизни жалел, что участвовал в этой картине. Как верующий человек он осуждал только себя: «Что касается моего несчастного Ивана Васильевича, на мой взгляд, эта роль у меня не вышла. Мне хотелось бы сделать более глубокомысленную фигуру, ведь это был очень талантливый человек».

«Я спокоен за Россию»

Под конец жизни Мамонов стал скромным, вечно смущённым стариком в поношенном свитере. Точно предчувствуя близкий уход, он неожиданно стал часто давать интервью. Рассказывал. Каялся. Увещевал. Иногда хохмил: «Мне говорят: зубы вставь. А я в ответ: ты себе голову вставь новую». Наставлял: «Нужно, чтобы ты испытал боль. Нужно сокрушённое сердце. Это сердце, в котором образовалась трещина. И в эту трещину входит Бог». «Поймите, смерти нет. Человек – это луч, который имеет начало, но не имеет конца».

Он скончался в июле 2021-го. За полгода до этого украинские пограничники не пустили его в страну, нацисты занесли Мамонова на сайт «Миротворец» и в день смерти поставили отметку «Ликвидирован». Но ведь это обычная реакция бесноватых.

Протоиерей Андрей Ткачёв потом скажет: «Мамонов, как юродивый, говорил правду». Возможно, так и есть. И в сборниках мамоновских афоризмов «Закорючки» встречаются очень своевременные изречения.

«Будут скорби, будут войны, будут неустроения, ужасы. Зачем это всё? Чтобы мы очнулись, чтобы мы поняли. Каким будет каждый из нас, такой и будет наша страна. Вы знаете, что значит слово «Русь» в переводе со славянского? Святая военная дружина борьбы со злом. Борьба со злом в других? Нет. Борьба со злом в себе. Вот и вся национальная идея».

«Почему-то я полон оптимизма пo повoду будущегo нашeй стрaны. Так много хороших людей вокруг. Эти люди очень скромны, они трудятся, детей растят, холодец на праздник делают… Вот на таких людях всё и держится».

* Иноагент