Во времена далёкие мы с приятелями частенько бывали на рыбалке. Помню, накопаем полную консервную банку красных навозных червей и спозаранку на целый день «зароимся» на речку, только нас и видели. Особенно нравилось рыбачить с ночёвкой. Так что кое-какой опыт имелся.

А потом – учёба в областном центре, армия, работа, в деревне стал бывать редкими наездами; постепенно и угасла во мне эта страсть. Ну а теперь, в свои уже не молодые годы, я об этом и не помышляю – времени не хватает.

Прошлым летом, в августе, нежданно-негаданно заехал ко мне сын и предложил порыбачить вместе. Уж очень не терпелось ему опробовать новые снасти, которые, судя по инструкции, до того чуткие на поклёвку, что у рыбы практически не остаётся шансов дожить до почтенного возраста. Сейчас чего только в магазине не купишь, были бы деньги и желание.

– А поехали, – охотно согласился я, мысленно уже представляя жирных, покрытых розовой корочкой жареных карасей, аппетитно скворчащих на сковородке в топлёном масле. Всем известно, что собственноручно пойманная речная рыбка намного лучше и слаще магазинной. – На что будем ловить?

– Наживка отменная, – заверил сын и выразительно показал большой палец. – Антоха сейчас торгует прибамбасами для рыбалки и по старой дружбе поделился разными прикормками. Он сам каждый день привозит с пруда по полведра карасей и окуней.

Путь на пруд оказался не слишком долгим, тем более что ехали в основном по асфальту. Только к месту ловли, где предстояло расположиться, пришлось добираться просёлочной дорогой.

Приехали. Душистый запах луговых цветов, нагретых солнцем, наполнял воздух. Тихо на природе. Лишь слышно было, как в пруду плескалась крупная рыба, на зеркальной водной глади расходились широкие круги, да в приречных ивовых кустах изредка покрикивала вихрастая чомга с тёмно-вишнёвым воротником, озабоченно созывая птенцов.

Сын облюбовал местечко между двумя раскидистыми вётлами, полагая, что при такой жаре в тени самый клёв. Я устроился неподалёку, у воды, где среди неподвижно лежавших на поверхности широких листьев кувшинок был небольшой просвет. Там удобнее забрасывать леску, да и крючок дорогущей снасти не зацепится за корни водного ириса или корягу.

В томительном ожидании клёва прошли полчаса, час, второй. На излёте уже третий, а хвалёные поплавки стоят не шелохнувшись. Лишь стрекозы поминутно садились на их кончики и, трепеща слюдяными крыльями, клонили их невесомыми тельцами на бок.

Сын, слегка расстроенный тем, что бестолковая рыба игнорирует наше лакомство, пристроил удилище на рогульки, устало присел на пологий бережок, продолжая внимательно следить за ярким поплавком. Ну что ж, надежда умирает последней.

Где-то через минуту позади него зашевелилась высокая трава, и из зарослей выбрался рыжий кот. Мельком взглянув на меня зелёными глазами, он уверенно направился к сыну, сел рядом и тоже уставился на поплавок.

– Что, котяра, проголодался? – спросил сын и принялся заботливо выбирать из свалявшейся шёрстки репьи. – Я бы угостил тебя рыбкой, да не поверишь, глухо как в танке.

Кот не выглядел упитанным, хотя, судя по всему, явился из близлежащей деревни. Больше ему взяться было неоткуда.

Выбрав репьи, сын погладил котейку по голове, со вздохом поднялся и пошёл к машине. Вскоре он вернулся с бутербродами, которые мы прихватили с собой на случай, если проголодаемся.

Пока я сидел, хмуро глядя на неподвижный поплавок, котяра слопал все наши припасы, жмурясь от удовольствия, облизал шершавым язычком перепачканный рот и с блаженным видом развалился на тёплой траве. Затем, немного отдохнув после сытного ужина, неожиданно поднялся и осторожно спустился к воде. Стоя на влажном песке, он то и дело брезгливо поднимал то одну лапу, то другую, внимательно вглядываясь в проплывавшие мимо стайки мальков, тщетно пытаясь зацепить когтями зазевавшуюся рыбку и выкинуть её на песок.

– Отблагодарить тебя хочет, – пошутил я, с любопытством наблюдая за действиями кота. – За твоё угощение.
– Нормальное желание, – ответил с улыбкой сын и пожал плечами: мол, что тут удивительного?

Когда стайки напуганных мальков уплыли, разочарованный кот вернулся на берег. Сел, тщательно вылизал мокрым языком испачканные в песке лапы и не спеша ушёл по личным делам, осторожно ступая вымытыми подушечками по тёплой душистой траве.

Без клёва время тянулось долго, я уже было настроился уезжать домой, как услышал позади подозрительный шорох. Обернувшись, обомлел: рыжий котяра волок по траве большущего жирного карася, крепко держа его в зубах. Поглядывая в мою сторону с опаской – очевидно, переживая, что я могу отнять добычу, – протащил рыбину мимо меня и аккуратно положил у ног сына, снизу взглянув в его глаза. Мне даже показалось, что в эту минуту он улыбнулся.

– Спасибо, дружище! – сказал сын и от души расхохотался, почёсывая кота за ушами. – Вот это я понимаю – настоящий друг.
– Ну надо же! – воскликнул я, и брови мои невольно взметнулись от удивления: такого мне в жизни видеть не доводилось. – Где ж он его раздобыл? Не мог же и в самом деле поймать.
– Почему нет? – отозвался сын. – Не все же такие неумёхи, как мы с тобой.

Пока мы гадали, у кого кот слямзил карася, из зарослей тальника неподалёку от нас раздался сердитый крик: «Рыжик, твою дивизию!» – и из-за кустов вышел приземистый мужчина. Судя по пятнистой экипировке и высоким охотничьим сапогам, заядлый рыбак. Потому и сидел в одиночестве, не желая пустыми разговорами распугивать рыбу, которая, как известно, любит тишину.

Кот испуганно оглянулся и мигом спрятался за сына, прижавшись пузом к траве.

– Мужики, – спросил рыбак, – кота рыжего не видели? Карася, негодяй этакий, спёр. Я почти весь день просидел – нет клёва! На какую только наживку не пробовал ловить, шут знает чего этой рыбе надо. А тут вдруг клюнуло, поплавок сразу на дно уволокло: здоровенный карась попался. Пока снова удочку закидывал, оглянулся – а улов пропал. Мне бы сразу его в садок положить, да кто же знал! А этот зверь постоянно тут ошивается, рыбаки его подкармливают. Но это уже перебор! Да мне не жалко рыбы, обидно, что без спросу, – мужик хохотнул: – Вот паршивец!

Я глазами указал на затаившегося кота, который даже глаза зажмурил, стараясь стать ещё незаметнее.

– Выходи уж, – сказал мужчина по-доброму. – На первый раз прощаю.

Мы с сыном рассказали незнакомому рыбаку о том, что предшествовало столь некрасивому поступку, как нам показалось, доброго кота.

– Надо же, – расчувствовался рыбак, сокрушённо покачал головой и произнёс: – Раз такое дело, пускай лопает. От иного человека не дождёшься благодарности, а тут всё же животное, пусть и домашнее.

Помилованный кот не спеша съел карася, не оставив даже косточек и, пошатываясь, тяжело побрёл к себе в деревню.

Рыбы мы в тот день так и не поймали. Зато всласть отдохнули на природе и стали невольными участниками этой удивительной истории.