В конце сентября появился у нас новый член семьи – кошечка Нафаня, а по-простому Фаня, Фанечка, метис шотландской вислоухой. Взяла я её примерно двухмесячную, а до того, как любой здравомыслящий человек, почитала о характере будущей любимицы, подготовила всё необходимое и решила, что мы готовы ко всему. Ой, наивная!

Везти её пришлось издалека, на маршрутке. Пока ехала, нарадоваться не могла – за всю дорогу кисонька не издала ни звука. А дома, выбравшись из переноски, смылась за трубы в санузел и до утра не выходила, о чём свидетельствовали полные миски с едой и водой – правда, лоток был использован. Ещё сутки провела, передвигаясь по квартире короткими перебежками, практически ползком, при встрече шипела на нас с мужем – на всякий случай, чтобы не расслаблялись.

На третий день наша красотка начала потихоньку знакомиться с квартирой и проверять границы дозволенного. Чтобы не скучала, повесили игрушку-дразнилку, кинули пару мелких шуршаще-пищащих то ли мышек, то ли заек – и пошло веселье!

Поняв, что в этом доме бояться нечего, лохматое чудовище начало устанавливать порядки. Первым делом Фаня с целью ревизии проверила шкаф, откуда, к её неудовольствию, была изгнана.
Затем Нафаня решила проверить, что же такое блестяще-манящее лежит на диване, и, прыгнув на неведомого врага, скинула очки мужа на пол. После чего, распушив хвост-трубу, принялась катать их по полу, пытаясь загнать под диван, где и была поймана и отругана хозяином очков.

Это шалунью особо не огорчило – вокруг ещё так много интересного! Недолго думая запрыгнула на новые дорогущие шторы и, повиснув на них, оставила замечательные «дизайнерские» затяжки. Мордаха при этом была довольная.

Единственное утешение: ночью Фанюша вела себя образцово-показательно: до полуночи резвилась и скакала, как молодой жеребец, но, как только пикало 12 часов, её внутренний «энерджайзер» выключался, и до утра кисы не видно, не слышно. Мало-помалу мы привыкали друг к другу.

Пока период адаптации происходил у меня на глазах, я особо не переживала, понимая, что это неизбежное зло – все котята такие. Но отпуск заканчивался, настало время выходить на работу. Я впервые оставила её одну практически на сутки. Очень переживала, что киска будет скучать, но, как оказалось, зря – Фаня до самого вечера веселилась от души.

В центр комнаты она приволокла мои кроссовки и дамскую сумочку, до этого висевшую на крючке. Всё оказалось погрызено и расцарапано. Затем киса изжевала носки мужа. Шторы снова стали источником вдохновения «дизайнера», а футляр с очками супруга вечером был найден под диваном – на этот раз Фанюше удалось завершить начатое.

На удивление, муж мой, не терпящий беспорядка, спокойно отнёсся к кошачьему вандализму. Обо всех «достижениях» Нафани он со смехом поведал мне по телефону, рассказывая, как ругал её, убирая следы дневного разгула, а кисонька с превеликим удовольствием грызла его шлёпку.

Придя утром со смены, я обнаружила, что не только шторы, но и стена в прихожей украшены красивыми царапинами – не иначе по фэншуй.

В воскресенье хвостатая мелочь, балуясь за кухонной батареей, повредила лапу. Услышав душераздирающий вопль, мы не сразу поняли, что произошло, но чуть позже заметили, как Нафанька, хромая, скачет в комнату.

И что теперь делать? Ветеринар в выходные не работает, кошка на лапу почти не наступает, а если, забывшись, наступит, то очень жалобно плачет.

Наложенная мною повязка была безжалостно отвергнута, а я – слегка покусана. «Не фига лезть, если не умеешь делать красиво», – было написано на наглой морде. «Хозяин – барин», – сказала я и оставила кошку в покое. Если до вторника не пройдёт, отправимся к врачу, а пока будем жить с тем, что есть.

Конечно, мы жалели Фанечку – чаще носили на руках, не позволяя прыгать, мягко подсаживали, поддерживая под попу, когда она пыталась взобраться на диван. Потом помогали слезть. Ну и вкусняшки никто не отменял.

На следующее утро, собираясь на смену, я спустила болезную на пол и, оставив у миски с едой, ушла умываться. А вернувшись в комнату, застала такую картину: хвостатая притворщица, стоя и периодически подпрыгивая на обеих задних лапах, пыталась достать лежащую на полочке игрушку.

– Нафаня! – не сдержавшись, воскликнула я. Та от неожиданности подскочила и сиганула на диван. – Ты выздоровела? Как я рада, что всё хорошо!

В ответ кошка злобно мяукнула, что, по-видимому, означало:
– А я не очень рада, что ты заметила. Кто меня теперь на ручках будет носить и вкусненьким подкармливать?

После смены я легла отдохнуть. Нафаня, хромая на другую ногу, приблизилась к кровати и начала жалобно мявкать, всем видом демонстрируя, какая она больная и немощная, поэтому ей срочно надо полежать рядышком. Я ответила:
– Не придуривайся, ты абсолютно здорова, лафа окончена!

Обидевшись, Фаня убежала лежать на жёстком стуле, до вечера не отзывалась. В конце концов всё же подошла ко мне, бодаться начала: голод-то не тётка.

Говорят, трёхцветные кошки – к счастью. Так это или нет, не знаю, но с ними точно не соскучишься.