Суббота. Долгожданный выходной. Раннее утро – на часах полпятого. В полной тишине, прерываемой лишь их мерным тиканьем и шумом редких машин, раздаётся требовательное «мяу».

Бум! – словно слон упал с забора. Затем следуют кряхтение и «хруст конечностей» – кот шумно потягивается и громко мяукает ещё раз, с той же интонацией. Это значит, что он спрыгнул с подоконника, сделал утреннюю гимнастику и начинает ежедневный ритуал моей побудки. Я притворяюсь мёртвой.

Такое поведение совершенно не устраивает избалованного, капризного двенадцатилетнего здоровенного котища. Он подходит, желая лично убедиться в том, что я жива, трётся о моё лицо. Не поддаюсь на провокацию и ещё активнее соплю, будто во сне. Мощные лапы пробегаются по моему животу и рёбрам. Слегка морщусь, но признаков жизни не проявляю. Кот подаёт голос – ещё более капризно, но уже чуть просительно и слегка недоуменно произносит: «Ну-у-у, мя-я-я!» – дескать, вставай уже! Затем укладывается одновременно и на мою грудь, и на живот, а для надёжности упирается лапой в подбородок – чтобы точно не пропустить момент пробуждения. Сдаюсь!

Случается, я ругаюсь, ведь надо дать мне выспаться в долгожданный выходной. Могу запустить в пустоту диванной подушкой. Но иногда вспоминаю ту нескончаемую ночь, когда я мечтала только о том, чтобы этот кошачий ребёнок выжил.

Рыжему котёночку было немногим больше месяца, когда я взяла его. Достоверная дата появления на свет неизвестна, поэтому придумала ему день рождения – 1 июля. Я приобрела его за копейки в зоомагазине, куда народ сплавлял ненужных котят.

Где-то вычитала, что взрослый кот, давно проживающий в доме, примет котёнка без проблем, причём чем младше малыш, тем лучше для установления нормальных отношений. Но, видимо, что-то перепутала. У собак действительно существует иерархия – маленьких не обижают. А вот у кошек принципов нет: они будут притеснять и котёнка-младенца, и глубокого старика кота, защищая своё жилище от чужака.

Так оно и вышло. Василий крайне негативно воспринял появление нового жильца и постоянно шипел на него и меня. Норовил то и дело побольнее ударить малыша лапой – и в открытую, и исподтишка! Лёвушка же – так назвали рыжика – казалось, очень радовался тому, что в доме есть кошка; он воспринял Василия не как старшего товарища, а как мамку. Постоянно ластился к нему и даже пару раз искал источник молочка на Васькином животе. Но старший кот дружелюбия не проявлял, раздражения не скрывал и наскакивал на Лёву ещё яростнее.

Лёвушка заболел как-то внезапно, прожив у меня всего полтора дня. Под вечер его стошнило, потом ещё и ещё; он резко начал слабеть. Один раз я обнаружила его спавшим прямо в лотке, где бедняжку сморило от слабости после очередного приступа тошноты. Удивительно, кстати, что такой малыш сразу прекрасно понял, для каких дел предназначен лоток. Даже когда его тошнило, он шёл именно туда.

Поначалу я ещё надеялась, что само пройдёт. Но через несколько часов поняла, что ситуация серьёзная. Котёнок слабел на глазах, чах, у него уже даже не было сил мяукать. Я молилась, чтобы поскорее наступило утро, – ближайшая ветлечебница, к сожалению, ночью не работала. Оставалось только надеяться и верить в чудо: хоть бы дожил до утра! Это была одна из самых длинных ночей в моей жизни.

Клиника находилась в трёх автобусных остановках. До открытия оставался ещё час, но я уже выходила из дома с ослабшим котёнком, завёрнутым в махровое полотенце. Врач сразу уточнил, где именно я приобрела его, а узнав название зоомагазина, нахмурился – оказывается, у этой торговой точки очень дурная репутация.

Диагноз поставили быстро: кошачья чумка. Ветеринар сказал, что рыжий котёнок, скорее всего, не жилец – слишком слаб и мал, эта болезнь не щадит и более крепких взрослых животных. Ну уж нет, мы ещё поборемся!

В течение двух недель мы с Лёвой несколько раз в день ездили на уколы. Он был крайне истощён, весил всего 300 граммов, не ел и не пил. По совету врача я каждые три часа – и ночью тоже – поила его из шприца рисовым отваром и ромашкой. Лёвушка не слезал с рук. Через полторы недели первый раз поел чуть-чуть кошачьего паштета, а потом сам попил – этот день стал для меня настоящим праздником.

Лёва ещё долго находился на особом положении, пока окончательно не выздоровел и не обнаглел вконец. Вот почему теперь, когда он в очередной раз нахулиганит, я вижу его распахнутые глаза, с бесконечным доверием глядящие на меня, и у меня язык не поворачивается ругать.

Кстати, болезнь Лёвушки повлияла на их взаимоотношения с Василием в лучшую сторону. Тот перестал его обижать и, похоже, сменил гнев на милость – признал, наконец.

Суббота, 04.35 утра. «Мяу!». Ладно, Лёва, иди обниматься.