Уже четырнадцать лет у меня отдельная квартира. Пришла в себя, отдохнула, и теперь вспоминается только хорошее. А прикольных моментов было много.

В нашем подъезде этажом выше жила Зина, разведённая женщина, с дочкой Наташей. Зина и моя соседка Светлана работали в одной организации. Зина устроила туда Светку и взяла под своё крылышко. Так получилось: Светка инженер, а Зина – начальник отдела. На работу и с работы вместе ходили. Но Светка держала на работе дистанцию и называла Зину по имени-отчеству.

Как-то Зина с дочкой уехали на юг. А перед отъездом Зина принесла Светке своего попугайчика Гошу, чтобы та за ним присмотрела. Ну, не оставишь ведь живое существо без ухода и пропитания. Скрепя сердце Светка согласилась. Соседке, коллеге, а главное, начальнице – не откажешь. А у Светки две малюсенькие комнатки одна напротив другой. Муж и двое детей.

…Клетку с попугаем пристроили в дальнем углу, на столе. Зина строго-настрого запретила её открывать, чтобы Гоша не улетел.
– Нечего ему по квартире летать. У твоих соседей кот, ещё слопает. Пусть в клетке сидит, – наказала она Светке.

Дала ей пачку специального корма, проинструктировала, как ухаживать за птичкой, и отправилась на юга.

Вечером Гоша сидел нахохлившись и помалкивал. У него в клетке чего только не было: и качели, и зеркальце. Не жизнь – малина. Светка его покормила, и все улеглись.

Моя комната находилась через стенку. Думаю, о стенах в коммунальных квартирах писать не нужно. Картон. Слышимость такая, как будто всё происходит в метре от тебя.

Ночью я проснулась от громкого разговора за стеной. Разноголосица на повышенных тонах. «Ругаются, что ли?» – подумала я. Было дело, Светка с мужем выясняли отношения, поэтому я не удивилась. Попыталась уснуть, но брань продолжалась.

Я включила свет. На часах – половина третьего. Благо завтра суббота, на работу в Москву ехать не надо. Потом скандал внезапно прекратился, и я наконец уснула.

Утром ставим на кухне чайники. Светка злая и всклокоченная. Я боюсь что-либо спрашивать. Светка почти швыряет чайник на плиту и вдруг говорит:
– Всю ночь не спали. Гоша голосил, пока клетку платком не накрыла. Ты слышала?
– Так это был попугай? – удивилась я.
– А ты что подумала?

Я молча пожала плечами.
– Вот ведь зверюга! Всю ночь спать не давал, – сказала соседка.

Весь день из их комнаты (дверь была приоткрыта) раздавались звуки. Гоша непрерывно говорил, цокал, кряхтел, свистел.
– Иди, полюбуйся! – Светка завела меня в комнату.

Я подошла к клетке. Невзрачная птичка с половину ладошки качалась на качелях и клокотала. Слов было не разобрать, но что-то похожее на «маму», «Зину», «Натку» я услыхала. У меня попугаев никогда не было, говорю Светке:
– Я думала, попугаи красивые, нарядные. А у этого окрас какой-то серый.
– Тот ещё разбойник! Какашки во все стороны летят, только успеваю подхватывать.

Попугай покосился на нас и вдруг как заорёт:
– Вася!

От неожиданности мы вздрогнули.
– А это ещё кто?

Светка мрачно ухмыльнулась:
– Бывшего мужа Зины зовут Василием.

Ночью история повторилась. Гоша оказался неистощим на разговоры. Бормотал, хохотал, вскрикивал.

Воскресным утром опять сталкиваемся на кухне. Светка, ещё больше помрачневшая, говорит мне:
– Кошмар какой-то! Представляешь, я его накрыла, а он продолжает говорить. Мы вообще не спали, он всю ночь бормотал. Когда насыпала корм, в палец меня клюнул. Вот зараза, хоть бы забрали его быстрее.
– Свет, они же на три недели поехали, сама говорила.
– Я с ума сойду, – вздохнула она.
– «Вася» больше не кричал?
– Нет, – кисло улыбнулась соседка.

Мы подхватили нагретые чайники и разошлись по своим комнаткам.

В ночь на понедельник Гоша вдруг запел. Песня была самая настоящая, народная, с подвыванием. Я вышла в коридор. В комнатах других соседей горел свет.

На работу я поехала разбитой. В электричке дремала, благо нашлось местечко, что для утра понедельника большая редкость.

Когда ночью Гоша опять заголосил, я подумала: «Беруши, что ли, купить? А как я будильник услышу?» Затея с берушами тут же провалилась, сон был прерывистым, неглубоким. Проснулась опять никакая.

«Как же там Светка? – думала я в электричке. – Тоже ведь на работу надо. Хорошо хоть ездить не надо, как мне».

На неделе я Светку не видела – приезжала поздно, они в это время уже ложились. В ночь на субботу по привычке приготовилась слушать Гошины разглагольствования, но было неожиданно тихо. Впервые за восемь дней я спала сном праведника.
– Хоть поспали сегодня, – сказала мне Светка, когда мы столкнулись утром на кухне. – Олег уснул, а я чё-то забеспокоилась: не заболел ли засранец.
– Не знаю, Светик. А попугаям как температуру меряют?

Светка прыснула:
– Скажешь тоже. А я знаю? – и снова потянула меня в свою комнату.

Подходим к клетке. Гоша сидит, забившись в уголок и прикрыв глаза.
– Уморился. Спит. А вдруг заболел? – снова тревожится Светка.
– Да подожди ты. Может, всё обойдётся.

Только отвернулись, раздался истошный вопль:
– Вася!
– Ну, слава богу! – облегчённо сказала Светка.

И я, не удержавшись, захохотала.

Следующие две недели крохотная птичка продолжала терроризировать жильцов многолюдной коммуналки. На Свету смотрели косо. Я слышала, как она пару раз перебранивалась с другой нашей соседкой:
– Ну, что я могу сделать? И мы не спим. Куда я его дену? Скоро заберут, потерпите.
– Вот ещё – терпеть. Идиотизм какой-то! – парировала та.

Когда через три недели загорелые и весёлые Зина с дочкой в летних нарядах и шляпах поднимались на свой этаж, хмурая Света встретила их у двери своей квартиры. В руках у неё была клетка с Гошей.