Прошлой весной с приходом паводка, когда наполнились все окрестные водоёмы, наша семейная пара, помимо своего болотца за огородом, стала активно исследовать новые пространства, возвращаясь домой лишь под вечер. Обследованию подверглись даже дальние водоёмы, где поселились перелётные утки, цапли и выпь. Инициатором, конечно, была носительница женского начала – Клаша. Стёпка брал под козырёк и исполнял все прихоти любимой, хотя было очевидно, что эти затеи ему не по нутру. Стёпа – гусак очень осторожный, если не сказать трусоватый. Но любовь зла.

В общем, вылазки к соседям вскоре сошли на нет, благо и на нашем болотце стало интереснее – туда повадилась приходить стайка домашних утят. Тут уж Степан показал, кто на болоте хозяин! Птенцы вначале прятались от грозного командира в камышах, но потом он сменил гнев на милость, и все стали мирно соседствовать в небольшом пространстве.

Однако утята подрастали быстро, и так же быстро сужалось от жары водное зеркало. Стало тесновато, лужа обмелела, гусикам уже не нравилось такое купание. Не успеешь их отогнать, как они уже дома и спешат залезть в оцинкованную ванну, чтобы отмыть болотную грязь.

Нашли им внутри камышей другой, недоступный для уток уголок. Но вскоре кладка яиц у Клаши закончилась, а вместе с этим поостыли и чувства Степана. Да, вот такая бесхитростная прямая связь. Храбриться ему стало ни к чему, он просто оставлял гусыню на болотце одну и топал домой. Клаша при таком раскладе затаивалась в камышах и не отзывалась, найти её было трудно. Стёпку приходилось гнать обратно как приманку, чтобы она откликнулась на его голос. Одним словом, морока, да и только.

Так тихой сапой Стёпа добился того, что их перестали выгонять на улицу. Во дворе-то красота: не надо весь день косить глазом в небо, вычисляя потенциальную опасность, бояться каждого шороха, шелеста, а, наоборот, можно, выгнув шею, построжиться на всех проходящих мимо, особенно на пса и кота. И при этом победно гоготать, расправив крылья и приглашая Клавдию полюбоваться таким героем. А можно поиграть в «царя горы» – залезть на цветочную клумбу и оттуда свысока поглядывать на тех, кто находится ниже, – на того же кота, например, или на воробьёв, обклёвывающих спорыш. Можно устроить психическую атаку на Джимика, когда он ест из своей чашки: нависнуть над ним мощным корпусом и даже подёргать за хвост. Пёс, который меньше Стёпки в два раза, всегда переносит эту пытку стоически и никогда не сдаёт позиций! Такая игра.

В общем, просто наслаждение, в отличие от треволнений за пределами двора.

Да и семейная жизнь тоже радует: протекает ровно и гладко, с Клашей во всём мир и согласие. Если Стёпа делает зарядку, потянул крылышком, то и супруга в унисон тоже тянет своим. Если Стёпа возмущённо загоготал, увидев шумную возню собаки с котом, то и Клаша присоединяется: «Непорядок! Ужас! Какие невоспитанные!» И так во всём. Даже мы, хозяева, если случается что-нибудь сделать или сказать одновременно, приговариваем: «Мы как Стёпа с Клашей!»

Казалось, тихая безоблачная жизнь полностью поглотила наших гусиков.

Но пришла осень. В один из октябрьских дней мы заметили тревогу, маету в их поведении, они то и дело разбегались, размахивая крыльями, и в их говоре как бы слышалось: «Ох, тяжко нам, тяжко». Наверное, тогда прорвался из глубины веков голос их диких предков, улетавших в это время на юг. Или сородичи, живущие в природе, разбудили его, пролетая высоко в небе. Но опять сытая жизнь в неволе, отложившаяся лишним жиром на боках гусиков, перевесила – взлететь не удалось. На следующий день всё вернулось в привычное русло, Стёпа с Клашей стали, как всегда, бодры и жизнерадостны.

Нынешняя зима на юге Сибири вступила в свои права рано и стремительно, уже в ноябре начались тридцатиградусные морозы. Гуси переселились на постоянное место жительства – в сарай. А что там? Однообразно, скучно, и, главное, негде помыть и почистить пёрышки, ведь они такие чистюли. Потому, когда зима давала слабину и наступало «потепление» до минус 10–12 градусов без метели, гусики выходили на улицу и с упоением предавались гигиеническим процедурам. А в середине декабря вообще случилась настоящая оттепель, с крыш закапало, и гуси исчезли со двора.

Где их искать? Кругом бело, они тоже белые, сугробы – по забор. Приглядевшись, увидели следы лап, ведущие через соседний огород куда-то в степь. Причём лапки поменьше – впереди, а это означало, что рулила опять Клаша! Местами следы прерывались – гуси немного подлетали на ветру, нам приходилось быть очень внимательными следопытами.

Но всё-таки в наших поисках наступила тупиковая фаза. Ни на что особо не надеясь, стали громко звать. И Стёпа с Клашей отозвались! В итоге наша парочка обнаружилась точно на том месте, где летом находился водоём. А это не менее полукилометра от дома.

Казалось, гуси были в недоумении: мы помним, что здесь стояла вода, но где она? Куда теперь идти? И, видимо, обрадовались, когда услышали, что их зовут.

Вот так гусики среди зимы ходили искать лето.

Мы не придали особого значения тому, что Клаша была заводилой в этом приключении, а зря. Как вскоре выяснилось, это первый признак того, что Стёпа вновь потерял голову от чувств, раз согласился на такую авантюру. И все его танцы с поклонами вокруг любимой, несмотря на ранние сроки, имели определённую причину.

Уже 20 декабря гусыня снесла первое яйцо, а значит, начался новый брачный период, что в условиях Сибири, можно сказать, рекорд. Прежние две кладки у Клаши тоже были довольно ранними – с конца первой декады января, но не до такой степени. В общем, гусики удивили нас в очередной раз.

А главное, Степан резко поменял своё поведение, стал очень воинственным, чего прежде не случалось. К Клаше невозможно подойти – он закрывает её крыльями, нападает, щиплется. Джимик не знает, куда от него бежать, ведь всё по-настоящему!

Вот такие метаморфозы произошли с нашим рыцарем. Посмотрим, как оно будет по весне за пределами двора. Ну а пока – всем пока! Живите дружно, как наши гусики, наши чисто домашние обитатели.