Сирота при матери

Варвара Петровна родилась 30 декабря 1787 года, через несколько месяцев после смерти своего отца. Её мать вторично вышла замуж за вдовца с двумя дочерьми. Сомов, отчим Варвары, был жестоким, пьющим человеком, который и к своим-то девочкам был равнодушен, что уж говорить о новой жене и падчерице. Варя жила на правах прислуги, униженная и не раз битая, а когда подросла, отчим стал её домогаться.

Мать, похоже, смирилась со своей участью. Она сильно недолюбливала дочерей Сомова и переложила эту нелюбовь на родную Вареньку. Отчаявшись найти защиту в лице собственной матери, 16-летняя девушка сбежала из дома. С верной няней Натальей Васильевной она ночью чудом добралась до имения своего дяди Ивана Лутовинова в селе Спасском, где получила приют. Мать Вари пыталась забрать дочь, но дядя не позволил. Много раз потом, уже будучи взрослой, Варвара Петровна говорила: «Быть сиротою без отца и матери тяжело; но быть сиротой при родной матери ужасно; а я это испытала, меня мать ненавидела».

Когда дядя умер, Варвара оказалась наследницей имения. В 26 лет она стала очень состоятельной женщиной: одной серебряной посуды было пудов на шестьдесят, не говоря уже о деньгах и плодородных землях на сто тысяч десятин в Орловской, Тульской и Калужской губерниях. Крепостных оказалось более пяти тысяч душ. А поскольку помощи эта девочка с детства ни от кого не ждала, она взяла всё в свои руки.

Тогда и появилась новая Варвара Лутовинова – независимая, сильная, своевольная женщина, которая «сделала себя сама». Идеал феминизма. И это в начале XIХ века!

Молодая, по нашим меркам, девушка не любила балы и светские приёмы, ей интереснее было ездить верхом, стрелять из охотничьего ружья и играть с мужчинами в бильярд. Всё это Варвара Петровна делала блестяще. Она прекрасно знала французскую, немецкую и русскую литературу, неплохо разбиралась в живописи, имела обо всём своё, часто категорическое мнение. Новая хозяйка Спасского хотела иметь всё самое лучшее, по последнему слову моды и техники. Но отнюдь не была мотовкой – умела считать деньги, планировать, находить выгоду во всём, что делала.

Лутовинова постепенно выстраивала вокруг себя собственное царство, где была полноправной владычицей. Вот только монаршего супруга рядом не хватало для идеальной картины.

С мужской хваткой

Варвара относилась к мужчинам как к товару на сельскохозяйственной выставке: особо не церемонилась, свои намерения выказывала прямо и откровенно. Красотой её природа не наградила: маленькая, сутулая, оспины на широком лице, «говорила в нос, гугнявила», – так о ней вспоминали. Большие лучистые глаза, свободная манера высказываться, образованность и изысканные туалеты привлекали к ней внимание противоположного пола, но не настолько, чтобы официально записываться в женихи. Кроме того, пока девица Лутовинова сражалась с демонами из прошлого и выстраивала новую реальность, время убежало. Варвара стала старой девой, ведь ей было уже далеко за двадцать. Но это не могло остановить амбициозную женщину.

Когда она влюбилась в красавчика-офицера Матвея Муромцева, то проявила несвойственную дамам настойчивость. Офицер был приглашён в Спасское на званый вечер, где наслаждался постановками домашнего театра и выступлениями настоящего оркестра. В честь именин гостя хозяйка закатила грандиозный фейерверк, а в качестве подарка преподнесла Муромцеву купчую на имение в Ельце с пятьюстами крепостными. Матвей, мягко говоря, удивился и под покровом ночи сбежал из Спасского, порвав купчую.

Любого другого подобное поведение избранника, наверное, смутило бы, но не Варвару. Следующей целью стал Пётр Каменский – побочный сын выдающегося русского полководца, фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского. Усиленно муссировавшиеся слухи о скорой свадьбе привели к тому, что сам Денис Давыдов – легендарный гусар и друг Каменского-младшего – написал в одном из писем от 1815 года: «Говорят, что Петруша Каменский женился на Лутовиновой в Орле, которая ужасно как богата». Но свадьба по каким-то причинам не состоялась – возможно, Пётр не настолько нуждался в деньгах, чтобы решиться на брак с Варварой.

Но уже в 1816-м свадебные колокола всё же оповестили о венчании девицы Лутовиновой и ротмистра Тургенева.

Дворянин Сергей Николаевич Тургенев был младше своей супруги на семь лет. Он был изысканно красив, участвовал в войне 1812 года, имел Георгиевский крест, но его семья испытывала серьёзные финансовые затруднения. Вот тут-то Лутовинова не пустила дело на самотёк: она пошла напрямую к его отцу, «просить руки» Сергея. Да, Варвара отличалась мужской хваткой, и психология её была отнюдь не женской. Она по полочкам разложила перед будущим свёкром все выгоды для Сергея и семейства Тургеневых в случае, если брак с ней будет одобрен. Доводы богатой наследницы оказались весьма убедительными, и свадьба состоялась.

Чистокровный производитель

В этом союзе родилось трое сыновей: Николай, Иван и Сергей. Старший, Николай, – главное разочарование маменьки – втайне женился на камеристке, чего Лутовинова так и не смогла ему простить. Младший, Серёженька, умер в 16 лет от приступа эпилепсии. А средний сын стал достоянием мировой литературы, писателем Иваном Сергеевичем Тургеневым.

Лучшую характеристику своему отцу дал именно он: «Красавец мужчина, поправивший свои дела женитьбой на богатой наследнице, был человек равнодушный ко всему, в том числе к детям. Ограничившись относительно них ролью чистокровного производителя, он покорно склонял свою выю под иго жены». Ещё Тургенев назвал отца «великим ловцом пред Господом женских сердец».

Бравый ротмистр волочился за каждой юбкой, о чём супруга прекрасно знала. Сам Иван Тургенев убедился в неотразимости своего папеньки для женского пола, когда, влюбившись в прекрасную соседку-помещицу, понял, что та уже является любовницей отца. Эту драматическую историю писатель рассказал в повести «Первая любовь».

Варвара Петровна по-своему очень любила супруга, всегда волновалась, страшно ревновала и часто бывала печальна по поводу отношений с ним. Но не преминула отомстить неверному мужу. Когда Сергей Николаевич Тургенев в 40 лет умирал в страшных мучениях от почечнокаменной болезни, она закрутила роман с домашним доктором Андреем Берсом, который лечил её мужа и тоже был намного моложе. От кратковременной связи родилась дочь, окрещённая также Варварой. Дабы соблюсти приличия, новорождённой дали отчество и фамилию крёстного отца – соседнего помещика Николая Житова. Доктор Берс позже женился, и в том браке родилась дочь Софья, будущая супруга Льва Толстого. Так что по семейной саге Лутовиновых–Тургеневых–Толстых можно снимать многосерийный фильм.

Варвара Петровна не видела кончины мужа, она находилась в заграничном турне и вернулась только через полгода. На кладбище так и не пошла, даже надгробие не поставила. «Отцу в могиле ничего не надо», – сказала она как-то сыну Ивану. Так и пропали следы неверного мужа.

Барыне не угодишь

Оставаясь вдовой до конца жизни, помещица Варвара Тургенева сделала смыслом своей жизни ведение обширного хозяйства и надзор за детьми. Объективно оценивая деятельность этой «Салтычихи», как не раз называли Варвару Петровну за жестокое обращение с крепостными людьми, можно привести следующие факты.

Она часто занималась рукоприкладством, наказывая нерадивых работников. Морально истязала самых близких людей. Могла разлучить мать-крестьянку с детьми, считая, что те отвлекают родительницу от её прямых обязанностей – прислуживать барыне. Доводила людей до истерики и отчаяния. За секунду ломала человеческие судьбы: например, сослала своего личного помощника в дворники.

Известен случай, когда слуга Лутовиновой, который отвечал за подачу барыне воды (да-да, мужичка держали только для того, чтобы по первому требованию хозяйки наливать из графина воду в её стакан), стал чем-то неугоден Варваре Петровне. Вместо того чтобы просто выгнать его, перед гостями было разыграно целое представление. Барыня один раз попросила налить воду, вода ей не понравилась, второй раз, третий, и всё с комментариями в адрес олуха, который не может отличить хорошую воду от плохой. Каждый раз слуга выливал воду, набирал новую, приносил. Но Лутовиновой было не угодить. Наконец, барыня соизволила удовлетвориться, отпила из стакана и сказала, что наконец-то ей принесли приличную воду, на что доведённый до крайности слуга посмел сказать ей в глаза, что последний раз он воду не менял. Понятно, что больше про этого человека никто не слышал.

Но рука бьющая и давала. Варвара Петровна по-своему была очень заботливой. Не воспринимая своих крепостных полноценными членами общества, она, тем не менее, старалась делать всё, чтобы те ни в чём не нуждались. Может, это связано с амбициями Лутовиновой, которая хотела, чтобы у неё всё было лучше, чем у других. Она учила крестьян грамоте, иногда сама, но чаще приглашала хороших учителей. Особо одарённых учеников всячески поощряла и щедро одаривала. Для того чтобы крестьянские дети не блуждали по лесам в поисках приключений и не погибали в болотах, Варвара Петровна построила для них настоящий парк развлечений с качелями-каруселями, устраивала соревнования с вручением призов.

При Лутовиновой появился и «дом для приюта». В одной части жили обедневшие дворянки, в другой – «благообразные старички и старушки из простых». Но постояльцы отрабатывали свой кусок хлеба: дворянки занимались рукоделием на продажу, простой люд помогал по хозяйству по мере сил.

Рядом с приютом открылась картинная галерея, где висели собранные по случаю картины и куда вход был свободным и днём и ночью. Местные развлекались тем, что по ночам бегали со свечой в руках по коридорам галереи: это же так страшно, когда в темноте освещается нарисованный портрет, лицо будто оживает. Барыня была этому даже рада: пусть себе забавятся, зато картины запомнят.

За галереей построили бесплатную аптеку. Была и больница, многопрофильная, как бы мы сейчас сказали, со множеством отделений: от терапевтического до психиатрического.

Контроль вёлся строжайший – Лутовинова сама проверяла рецепты и наблюдала за лечением, вникала во все тонкости полевых работ и новых технологий, подозревала слуг и приближённых в постоянном воровстве, что, впрочем, недалеко от правды.

Варвара Петровна обожала своё Спасское и сделала его образцом для подражания. Чего здесь только не было! Мясное и молочное производства с завезённым из Голландии оборудованием и специалистами; птичий двор, пух от которого шёл на экспорт; стеклянные ульи на огромных пасеках; конюшни, где разводились орловские рысаки; ткацкая фабрика; маслодавильня с прессами из Франции; молотилки со знаменитого завода братьев Бутенопов, австрийские веялки; элеваторы с американской системой вентилирования. И огромные сады: фруктовые и «в англицком стиле». Всё работало как часы, и всё приносило доход, потому что хозяйка денно и нощно за этим следила.

Любила наблюдать за пчёлами, писала сыну Ивану: «Я видела матку опять, несущую яйца, и потом, когда она было вылетела погулять и захватил её дождь; как она обсушивалась, и как её пчёлы облизывали, обтирали, и как она важно протягивала лапки, кокетствовала, притворялась едва дышащею. О! Женщина во всяком создании одинакова». Какова «Салтычиха»!

И вряд ли можно объяснить завышенными амбициями то, что в страшный голод 1840–41 годов, когда рожь стоила дороже орловских рысаков, Варвара Петровна раздала весь свой хлеб крестьянам и распределила среди них отборное зерно на новый посев. И вряд ли она красовалась перед соседями, когда в праздники с любовью украшала деревья пряничными фигурками для детей крепостных.

Муму и Андрейка

Ивана Сергеевича называли «добрым барином», а ещё – «слепым барином». Тургенев был заядлым охотником и никаким хозяином. На охоту он ходил с собаками прямиком через поле, безжалостно вытаптывая рожь и овёс, потому и звался «слепым». Против крепостного права бунтовал активно, постоянно ругаясь с матерью, которая искренне не понимала возмущения сына. Тургенев много раз наблюдал жестокое отношение матери к крепостным, одним из которых был Андрейка – огромный красивый крестьянин, которому телегу за оглобли поднять – что пушинку с рукава сдуть.

Варвара Петровна увидела этого богатыря в одной из своих деревень и немедленно приказала отослать его в Спасское. Андрейка стал прекрасным работником, барыня выделяла его среди прочих, дарила красные рубахи, которые тот очень любил. Когда другая помещица решила Андрейку переманить и подарила ему рулон голубой атласной ткани, парень отказался. Об этом тут же доложили Варваре Петровне, которая была в восторге от преданности работника и тут же выдала ему червонец.

Да, и ещё. Андрей был глухонемым от рождения. Полюбил приблудную маленькую собачку с белым пятном на коричневой шерсти, да и остальные тоже привязались к Муму. Варенька Житова часто прибегала в каморку к Андрейке, чтобы поиграть с собачкой и угостить её вкусными объедками с барского стола. Но Муму была брехливая и своим лаем часто беспокоила Лутовинову. Та впадала в нервозное состояние, а когда хозяйка нервничала, то сильно нервничали и все остальные. В итоге Андрейка действительно утопил свою любимицу. Но Варвара Петровна никогда не приказывала убить собаку, она лишь просила от неё избавиться. Можно было просто кому-нибудь отдать. Так что летальный исход – это решение Андрейки.

И ещё об одном умолчал в своём рассказе Тургенев. Андрейка, в отличие от литературного Герасима, не ушёл от своей хозяйки, а ещё долгие годы служил ей верой и правдой, только вот собак больше не заводил.

Письма к сыну

Иван Сергеевич не раз писал о своих родственниках. Чаще всего, конечно, о матери, с которой был необыкновенно близок, но в то же время пользовался любой возможностью, чтобы отдалиться. А мать страдала от того, что любимый Ванечка не хочет больше вести задушевных разговоров, старается как можно реже бывать у неё, занимается писательством – баловство одно. Волновалась, что Тургенев всюду таскается за певицей Полиной Виардо, которую называла «проклятой цыганкой». И писала ему письма, полные любви и тоски, раскрывая свою истинную суть – романтичной и чувствительной женщины.

В 1844 году Варвара Петровна написала: «Когда мой Иван со мною зимою, на мне шуба, тепло мне; летом – прохлада, отрадно мне. Без тебя и душно, грустно. Что мне теперь нужно, Иван? Я что назначила, то и сделала. Дела свои все покончила… Мать должна быть при старости своей под покровом, под защитою детей. А вы неужели меня оставите без отрады – особенно ты, Иван. Ты знаешь, что ты с колыбели был моею жизнью».

28 ноября 1850 года Варвара Петровна умерла. Перед самой смертью она спросила доктора:
– Есть ли надежда на жизнь?
– Никакой.
– Спасибо за правду.

Это были последние слова Лутовиновой. Иван Сергеевич Тургенев на похоронах матери не присутствовал.