У нас дома полторы недели не было газа. Я приноровилась ходить в кафе с ласковым названием «Алёнушка». Кафе живёт ещё с крепких советских времён. Помню попугаев в клетках, мороженое в металлических вазочках, разрисованные цветами стены – радости незабываемого советского общепита. В 90-е кафе еле выживало и даже закрывалось на несколько лет. Теперь оно снова в строю, крепко держится на выпечке и обедах. Меню осталось прежним: пюре, котлеты, компот из сухофруктов. Клиентура небогатая – продавцы из соседних магазинов, рабочие.

В те дни, когда у многих жильцов на кухне газ синим цветком, увы, не горел, кафе оживилось. Аншлаг можно было наблюдать у лотка с пирогами. Оно и понятно: пироги легко подогреть дома в микроволновке или можно холодными съесть. Комплексный обед заказывали немногие. А я решила пообедать и взять домой пирогов на вечер.

Стояло лето, погода солнечная. Я брела не спеша, про себя рассуждая о коммунальных благах. Навстречу шла женщина неопределённого возраста в газовом пёстром платочке на голове и старом синем плаще. На ногах – полосатые носки и синие шлёпанцы. Женщина вела на поводке собаку породы чау-чау. Я боязливо посторонилась: хожу на костылях, из-за этого меня не раз кусали собаки, и я их опасаюсь.

– Не бойся, дорогая, Миша очень добрый. Миша любит тебя, часто видит.

Женщина улыбнулась и подошла ближе. Миша действительно проявил восторг и полез ко мне с поцелуями. Я не была к этому готова, но всё же осторожно погладила пса. Пёс отпустил меня неохотно, однако подчинился диктату капронового поводка.

В кафе я заказала обед и купила два пирога. Кроме меня трапезничал пожилой мужчина: уминал плов, запивал его морсом, предварительно что-то добавив в него из бутылочки. Напоминал Федю, который в известном фильме гонялся за Шуриком по стройке. Было тихо. У лотка с выпечкой сидела девушка в лосинах и читала.

Скрипнула входная дверь, и в проёме появилась мохнатая голова Миши, следом за ним – и его хозяйка. Оба улыбались.

– Здравствуй, красавица! – бодро поприветствовала девушку женщина.
– Здрасьте, баба Клава! – ответила та и тут же уставилась в книгу, лежавшую на коленях.
– Миша уже всё съел. Нет ли чего-нибудь ещё? – с деланой весёлостью спросила баба Клава.

Миша был по-прежнему лучезарен.

– Я ничего не знаю, – быстро ответила красавица и снова опустила голову. Сейчас её интересовала только книга.
– А Марину Степановну можно спросить? – не сдавалась баба Клава.
– Марина Степанна! – крикнула девушка, не вставая с места.

На зов из служебного помещения появилась крупная женщина в форменном фартуке.

– Здравствуй, Марина Степановна! – баба Клава рукой склонила Мишину голову, как бы приветствуя вошедшую.
– Здравствуй, баба Клава! Сейчас, – и женщина ушла вглубь помещения.

Пока её ждали, в кафе стояла тишина, лишь из кухни раздавались звуки – там кипела работа. Марина Степановна вышла с двумя пакетами. В одном из них виднелись коричневые бока выпечки.

– Держи, Миша! – сказала, протягивая продукты бабе Клаве.

Горячо поблагодарив её, женщина и собака ушли. Марина Степановна села за служебный стол, открыла амбарную книгу и стала нажимать на квадратики большого калькулятора.

– По-моему, этот Миша – проглот. Через каждые три дня ходит. Не ему она еду берёт, а себе. Стыдно, стыдно! – вдруг сказала девушка.
– Даже если себе – пусть. Жизнь – она такая, ничего стыдного нет. Ты молодая ещё, – резко ответила Марина Степановна, не отрываясь от своего дела.

Я вышла из кафе. На крыльце, привязанный к перилам, сидел Миша. Хозяйки рядом не было. Пёс радостно потянулся ко мне. Я уже без страха его погладила. День стоял хороший, и я села рядом на лавочку.

Из кафе вышел молодой мужчина в костюме. Я вроде не видела его в зале, поэтому удивилась.

– Миша… Ми-ша… – отрывисто произнёс он, и я почувствовала, что сейчас произойдёт что-то нехорошее.

Образовалась какая-то возня. Миша стал скулить и прыгать. Я не сразу сообразила, что пёс пытается увернуться от пинков, которыми его осыпает франт в костюме. Он одновременно бил пса и опасался подходить к нему слишком близко. Получался какой-то нелепый танец. Мужчина что-то цедил сквозь зубы.

Через мгновение появилась баба Клава и с диким визгом кинулась на обидчика, начала часто и быстро бить его пакетами. Вокруг разлетались куски пирогов, овощи.

Миша теперь уже ничего не боялся. Он защищал хозяйку! С визгом подпрыгнул, чтобы вцепиться в обидчика, но поводок туго напрягся, и пёс, рыча, запутался в собственных ногах, пытаясь схватить противника за брючину. Мужик отбивался, боясь задеть бабу Клаву. Дорожа костюмом, резко выскочил из опасного круга, оступился, попав в лужу, но удержался. Быстро сел в машину. Крикнул: «Урод убогий!» – и дал по газам. Всё это произошло очень быстро.

Баба Клава аккуратно подбирала с дороги куски хлеба, мячики помидоров, головки лука, складывая всё в пакет. Всхлипывая и вытирая слёзы, приговаривала:
– Сейчас, Мишенька, сейчас! Хлеб всё же, ты должен понимать. Хлеб на дороге нельзя.

Подобрав продукты, отвязала пса и села рядом со мной.

– Руку мне поранил. Не любит меня, говорит – грязная попрошайка, порчу репутацию его кафе. Что ж, попрошайка и есть. Многие считают, что Мишей прикрываюсь, для себя прошу. А я – для нас. Миша – моя семья. У меня никого нет, кроме него. Умерла бы без Миши с тоски.

Баба Клава приводила себя в порядок с помощью влажных салфеток, которые я ей предложила. Слёзы оставляли на щеках грязные дорожки.

– Миша конфеты любит? – спросила я и сунула ей в пакет сладости.

В ответ мне в карман платья положили помидор. Всё это выглядело глупо. Хотелось уйти из-за чувства стыда.

– Миша, скажи девочке спасибо, – стараясь быть весёлой, сказала баба Клава. Миша сунул морду мне в колени.

На крыльце появилась Марина Степановна.

– Баба Клава, приходи по вторникам и четвергам к часу дня, – сказала она и быстро ушла.
– Спасибо, Мариночка.

Блеснул целлофан, зашуршали фантики.

– Миша, давай съедим по конфетке.

Я видела, что эти двое уже совершенно забыли ситуацию, которую только что пережили. Миша нежился на солнце.