Прыжок через барьер

Это произошло 16 июня 1961 года. Несмотря на стремительную карьеру в СССР и любовь миллионов зрителей, 23-летний танцовщик Рудольф Нуреев после гастролей в Париже отказался возвращаться на родную землю. В парижском аэропорту Ле-Бурже он вырвался из рук двух агентов КГБ, перепрыгнул через барьер и с криком «Я хочу быть свободным!» приземлился у ног парижских полицейских.

Западные СМИ тут же назвали этот жест «прыжком к свободе». Они смаковали поступок советского танцовщика, видя в нём политические мотивы. Но сам Нуреев в своей автобиографической книге пишет: «Птица должна летать. Я не видел ничего политического в необходимости для молодого артиста видеть мир, чтобы, сравнивая и усваивая, обогатить своё искусство новыми знаниями для пользы своей же страны».

Впрочем, разрыв Нуреева с родиной мог иметь и другие причины. Что заставило очень успешного юношу, для которого в СССР все двери были открыты, скакать в аэропорту? Имел ли он в виду свободу творчества? Политическую свободу? Сексуальную? Или свободу от собственных демонов?

Поступок Нуреева поставил под удар учителей, друзей, коллег, родителей. Клеймо «семьи предателя» много лет преследовало его родственников. Отец не вынес позора и вскоре умер. Мать долгие годы писала сыну «вернись!», звонила, молила одуматься. Но разрыв с прошлым уже произошёл. Почему?

Чтобы понять это, нужно заглянуть в детство Нуреева.

«Я сделаю из тебя мужика»

Март 1938 года. Находясь на последнем сроке беременности, Фарида Нуреева вместе с тремя маленькими дочерьми едет из Уфы к своему мужу – политруку Красной армии Хамиту, который нёс службу во Владивостоке. Где-то на подъезде к Иркутску прямо в вагоне Фарида рожает мальчика.

Официально днём рождения Рудольфа Нуреева считается 17 марта 1938 года – день, когда его старшая сестра, восьмилетняя Роза, со станции отправила отцу телеграмму о появлении на свет долгожданного сына.
«Мать моя была счастлива, несмотря на боль, на одиночество, на все её беспокойства, несмотря на то, что впереди ещё предстояло длительное путешествие по безлюдным голым степям. Счастлива от того, что наконец-то у неё родился сын. Позднее она рассказывала: мой отец так хотел мальчика, что, когда родилась младшая дочь Лиля (мать тогда была тоже одна), она написала мужу, будто родился сын. Она солгала ему, потому что хотела сделать его счастливым», – писал позднее Рудольф Хамитович.

Вместе с отцом Нуреевы жили недолго. Началась война. Хамит ушёл на фронт, а Фарида с четырьмя детьми несколько лет скиталась по уральским сёлам и городам в поисках жилья, работы, еды. «Ужас и голод» – так характеризовал Нуреев своё детство. Он спал в одной кровати с сёстрами, донашивал их одежду. В детский сад маленького Рудольфа мать носила на закорках, потому что у него не было обуви. А одет он был всегда в платья девочек, за что его высмеивали ровесники.

В 1945-м, пройдя всю войну до самого Берлина, с фронта вернулся отец. Нуреевы осели в Уфе. По воспоминаниям Рудольфа, Хамит был чудовищно жесток по отношению к сыну и больше всего на свете презирал любовь мальчика к танцам. Когда Руди записался в танцевальный кружок, Хамит избил его. Он вообще часто лупил сына. «Страшно даже не то, что бил. Он всё время говорил. Говорил, что сделает из меня мужчину и что я ещё скажу ему спасибо, запирал дверь и не выпускал меня из дому. И орал, что я расту балериной. Хоть в чём-то я полностью оправдал его ожидания… Потом он приезжал ко мне в театр. Даже аплодировал. И, помнится, пожал мне руку. А я смотрел на него и думал, что вот он, чужой, старый, больной. И теперь я могу его ударить, а у него не хватит сил дать сдачи… Странно, сейчас я не чувствую обиды, я просто вычеркнул из памяти всё, что причиняло боль», – рассказывал об отце танцовщик.

Кроме танца, у мальчика не было других увлечений, Рудольфа не интересовали дружба, девушки, книги, учёба в школе. Балет оставался единственной страстью. И в этом смысле судьба улыбалась маленькому татарчонку. В Уфе он учился танцу сначала у Анны Удальцовой, выступавшей ещё в кордебалете у Дягилева, а затем – у бывшей артистки Кировского театра Елены Войтович. По их совету 17-летний Рудольф поехал в Ленинград. И сразу же стал любимым учеником выдающегося балетного педагога Александра Пушкина. Чтобы юный гений не ютился в общежитии, мастер предложил ему место в своей квартире. Как потом вспоминал приятель Нуреева, Яков Лившиц: «Когда Рудик остался за рубежом, у Александра Ивановича случился инфаркт. Он был великим человеком, он дал Нурееву всё».

Вас ждут в Кремле

В 1958 году, закончив учёбу, Нуреев получает приглашения сразу в три ведущих театра СССР: Кировский в Ленинграде и два московских – Большой и Музыкальный имени Станиславского и Немировича-Данченко. Невероятное везение! Прима Кировского театра, одна из лучших балерин мира Наталия Дудинская, предлагает ему своё партнёрство. Фантастика!

В Кировском театре (ныне Мариинский) Нуреев сразу занял особое положение – танцевал все главные партии. Более того, ему разрешали изменять хореографию, костюмы и грим своих героев! Он очень быстро стал самым известным танцовщиком в СССР, много гастролировал, в том числе за рубежом.

Как-то в Ленинграде у друзей Рудольф увидел фильм о датском танцовщике Эрике Бруне. Этот высокий блондин произвёл на Нуреева странное впечатление. Рудольф жадно смотрел все съёмки с выступлений Бруна, собирал его фотографии. «Для меня это стало сенсацией, – вспоминал Нуреев. – Брун – единственный танцовщик, которому удалось меня поразить. Кто-то назвал его слишком холодным. Он и в самом деле настолько холодный, что обжигает».

И вот гастроли во Франции. В перерывах между выступлениями Нуреев, несмотря на предостережения коллег, много общается с французами. «Нуреев Рудольф Хамитович нарушает правила поведения советских граждан за границей, один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью. Кроме того, он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых имелись гомосексуалисты, – пишут в служебной записке сопровождающие советских артистов агенты КГБ. – Несмотря на проведённые с ним беседы профилактического характера, Нуреев не изменил своего поведения».

Из Парижа труппа театра должна была лететь в Лондон. Артисты уже поднялись на борт самолёта, когда к Нурееву подошли сотрудники КГБ и вручили билет в Москву, где якобы он должен был выступить на торжественном спектакле в Кремле. Рудольф понял: его снимают с дальнейших гастролей. И сделал свой знаменитый прыжок. Стал первым среди советских артистов «невозвращенцем» и был осуждён в СССР за измену родине.

А чего мне бояться?

В Европе Нуреев мгновенно взлетел на вершину Олимпа. Работал в Копенгагене, Лондоне, стал премьером Венского балета и в итоге выбрал австрийское гражданство. Выступал по всему миру, снимался в кино, на телевидении, ставил балеты, делал собственные редакции классических спектаклей, давал по двести выступлений в год, а в 1975 году – триста.

Его постоянная партнёрша, великая английская танцовщица, прима лондонского Королевского балета Марго Фонтейн, была почти в два раза старше Рудольфа. Она собиралась завершать артистическую карьеру, но после встречи с Нуреевым осталась на сцене ещё на 19 лет. Их легендарный дуэт считается самым значимым в истории классического танца.

В 1964 году после «Лебединого озера» на сцене Венской оперы Нуреева и Фонтейн вызывали на сцену 89 раз! Ходили слухи, что Марго даже была беременна от Нуреева, но их дочь родилась мёртвой. Впрочем, скорее всего, это только слухи. Ведь танцовщик прямо признавался в нетрадиционной ориентации. Однажды лондонские журналисты спросили, не боится ли он разоблачения. В ответ Нуреев рассмеялся: «А чего мне бояться? Они узнают, что я гей, и перестанут ходить на мои спектакли? Нет. Нижинский, Лифарь, да сам Дягилев. И Чайковский… Что, женщины станут меньше меня хотеть? Было бы неплохо… Но, боюсь, их не остановит даже утверждение, что я гермафродит, скорее только подстегнёт любопытство».

Без ограничений

Как только Нуреев оказался в Европе, он первым делом стал искать встречи со своим кумиром Эриком Бруном, который тогда был помолвлен с 36-летней американской прима-балериной Марией Толчиф.

В Копенгагене Рудольф сначала познакомился с Марией и рассказал ей о своём желании пожать руку Эрику. Ничего не подозревающая женщина, любившая Бруно, как она признавалась, «больше жизни», сама же и разрушила свою помолвку – организовала эту встречу.

Так появилась на свет самая яркая и скандальная гомосексуальная пара столетия. «Между неистовым татарином и холодным датским принцем возникло мощное притяжение, которое в тот момент не мог разрушить никто», – напишут журналисты об их романе. Болгарская балерина Соня Арова рассказывала: «Рудольф был переполнен чувствами к Эрику, а Эрик не знал, как с ним справиться». «Руди был таким сильным, таким изголодавшимся после российской пустыни. Он просто хотел того, чего хотел», – откровенничала французская балерина Виолетт Верди.

Многие считают, что эти отношения длились 25 лет, вплоть до смерти Бруна от СПИДа. Впрочем, на протяжении всего романа Рудольф изменял Эрику, поскольку Нурееву было всегда мало. «Это было невыносимо для Бруна», – признавались свидетели. «Эрик был очень разборчивым и не мог свыкнуться с распущенностью Нуреева, – вспоминает Верди. – Однажды Брун обвинил его в том, что тот приехал из России только ради того, чтобы его убить».

Как утверждает датский танцовщик Питер Мартинс: «У Рудольфа – правило после спектакля: один стейк, один парень». Говорили, что, помимо никому не известных мужчин, у Нуреева были связи с Фредди Меркьюри, Элтоном Джоном, Миком Джаггером, Ивом Сен-Лораном, Жаном Маре и многими другими известными людьми.

В общем, на Западе Нуреев обрёл для себя настоящий сексуальный рай: без комплексов, запретов, уголовных статей и угрызений совести.

Говоря повсюду о своей любви к Бруну, в 1969 году он закрутил роман со студентом-физиком из Атланты Уоллесом Поттсом. Более 7 лет тот сопровождал Нуреева на гастролях. В 1976-м Рудольф увлёкся юным американским танцовщиком Робертом Трейси. Их отношения продолжались 14 лет. Незадолго до смерти Нуреева Трейси подал на танцовщика в суд, обвиняя мастера «в слишком маленьком содержании – всего 500 долларов в месяц, что едва покрывало расходы на лечение СПИДа». А после смерти покровителя Трейси сказал: «Из своих друзей Рудольф хотел сделать прислугу, потому что был слишком скуп, чтобы платить настоящей прислуге. Мне он никогда не платил за то, что я для него делал. А я делал всё. Я был поваром, сиделкой, секретарём, рабом, лакеем…»

Несмотря на опеку Трейси, в 1989 году, уже зная о неизлечимой болезни, Нуреев снова увлёкся – датчанином Кеннетом Гривом, очень похожим на умершего Бруна. Пятидесятилетний больной Нуреев, внешность которого становилась всё более отталкивающей, отчаянно добивался Грива. И до последних дней не мог смириться с тем, что Кеннет предпочитал женщин.

Как будто я преступник!

Можно подумать, будто Нуреев покинул Родину ради любви к мужчинам. Но некоторые исследователи считают, что его любовь к деньгам была не менее страстной. Разумеется, в СССР он никогда бы не заработал тех миллионов, которые быстро скопил на Западе.

Очень скоро Рудольф стал баснословно богат. Среди самых крупных его приобретений апартаменты на Манхэттене, викторианский дом в Лондоне, квартира в Париже с видом на Лувр, ранчо в Вирджинии, вилла на острове Сен-Барт в Карибском бассейне. В 1989 году он за 1,5 миллиона долларов купил архипелаг Ли Галли, состоящий из трёх островков близ побережья Италии. Ещё два острова в Средиземном море обошлись ему в 40 миллионов долларов.

Жилища Нуреева от пола до потолка были забиты картинами и скульптурами, изображающими обнажённые мужские тела. Живя в разных странах, Нуреев умел везде зарабатывать деньги, но старался нигде не платить налоги. Как бывший советский человек, он был уверен: сколько ни обкрадывай государство, своего не вернёшь.

Это не всегда сходило ему с рук. В 1968 году в Нью-Йорке Нуреева обвинили в том, что тот не декларировал и половины своих доходов. Узнав о сумме штрафа и возможной депортации, Рудольф заявил, что не понимает, «как страна, претендующая на звание демократической, может подвергать кого-то гонениям, как будто он преступник!».

Однако спустя пару лет предприимчивый Нуреев разобрался в налоговых льготах и создал свой собственный фонд в налоговом раю – Лихтенштейне. Целью этого фонда стало управление огромным состоянием, помощь молодым танцовщикам и… уход от налогов. Но, как замечали многие, чем больше Нуреев зарабатывал, тем скупее становился. Например, в ресторанах и магазинах за него платили друзья.

«Мы собирали деньги для русских нуждающихся в Париже, и я лично обращалась к Нурееву, руководившему тогда Гранд-опера. А он прогнал меня со словами: «Всем нищим не подашь!» – рассказывает русская эмигрантка Татьяна Кизилова. – Безумно скупой был человек. Вскоре Нуреев пришёл в нашу церковь и хотел пожертвовать, но ему отказали в этом. А буквально через год он умер. Видимо, приходил уже совершенно больным человеком, хотел покаяться и помочь… А получил отказ».

Нуреев умер от СПИДа в 1993 году. До этого он успел несколько раз побывать в России, причём в роли дирижёра. Но его гастроли вызывали лишь чувство стыда: полуживой человек, на лице которого отображались все пороки, делал вид, будто управлял оркестром, хотя на самом деле за него репетировал совсем другой дирижёр. Настоящий маэстро стоял за кулисами, а Нуреев лишь беспомощно махал палочкой и получал овации.

Несомненно, Нуреев был великим человеком и жил как великий человек. Он легко разрушал барьеры и преодолевал любые препятствия. Вот только своих внутренних терзаний преодолеть не смог. «Я так одинок, что люди даже не могут этого представить», – говорил он. Нуреев умер богатым, знаменитым, свободным и очень несчастным человеком.

«Руди – танцовщик, сотканный из такого разнообразия красоты, что вы можете смело сказать: он не имеет пола. Или что он совмещает оба пола, – утверждала Виолетт Верди. – Он создал новый пол, некое танцующее существо. Вы не видите в нём мужчину или женщину, вы видите только танцовщика, великого танцовщика. Нечто вроде фавна или птицы, что-то дикое и очень красивое».