Перед поездкой я долго ловила по всему дому вольнолюбивых зверюшек. Брыкающиеся лапы, выпущенные когти – все резервы были задействованы моими подопечными в схватке со мной. Но в итоге Хорошке досталась матерчатая переноска, Альфе – пластмассовая. Началась полуторачасовая эпопея борьбы за свободу. Хорошка грызла сумку. Прижалась мордой к сетке, прищурив глаза, и вид у неё стал безумный.

Иногда я раздаю котам на ночь куриные головы, и тогда из темноты слышится многоголосый вой, словно в фильме ужасов. Каждый охраняет свою долю. На полу, где стоит поднос с кашей, кто-то чавкает. В темноте у кошек разгорается аппетит, как будто при свете они стесняются уминать за обе щёки. Наверное, это у них от Кисандры. Некапризная в еде старая кошка ест не только кашу и кефир, но и тыкву, кабачки, в особенный экстаз её повергает дыня. Если летом я её не покупаю, Кисандра приносит с дороги обгрызенные корки и утробно мяучет, приглашая своих детей отведать деликатес.

А она по весне кота приобрела, сфинкса. Лысый, страшный, с родословной, без мозгов. Сидит на ручках, греется, бегает по полу, потолку и любым вертикальным поверхностям – типичный кот. По питанию – чистый искусственник, кормится только дорогим сухим кормом и консервами, со стола ни-ни. Всё строго – прививки, одёжки, лоток и всеобщая любовь. Что ему ничего нельзя, установили опытным путём: кота угостили куском курицы, после чего он три дня мучился животом, а семейство – совестью. Кота отпаивали ромашкой, а коллегу – валерьянкой.

На той же улице жил один мужичок, Геной звали. Работящий. Выпить сильно любил, но бдительная жена все подобные попытки на корню пресекала. Ну не все, но старалась. И вот как-то Гена вышел за ограду, присел на лавочку и достал бутылку дешёвого портвейна – супруга разрешила, после того как картошку посадили. Вышел он в надежде, что кто-нибудь подвернётся, он угостит, а потом и его угостят. Отхлебнул из горлышка разочек, поставил бутылку на землю, закурил. Тепло, травка зеленеет, птички поют, картошку посадили – сидит мужик, наслаждается жизнью.

...Любить я их и так любил, а тут уважением проникся. А то в процессе неудачных продаж я, признаться, это уважение подрастерял. Любовь и сочувствие остались, а уважения стало меньше. Какие-то неполноценные котики, раз не продаются. Хорошие, но что-то с ними не так. Обычная реакция на неудачу. Например, каким бы любимым и талантливым ни был отец семейства, но если он потеряет работу – жена и дети его понемногу перестают уважать. Считают неудачником.

Картинка с поливальными машинами мне в голову пришла первой. В привязку к ней память подсунула шествие колонны пленных немцев по Москве, когда за ними следом ехали поливалки, омывая осквернённую землю. А ну как, думаю, наш прайд тоже захочет смыть позор вторжения и территорию переметит! Но обошлось вынюхиванием, после которого Чита сделала несколько загребающих движений лапкой по полу.

Сельчане по-прежнему в отверстие для ключа на входной двери просовывали прутик, веточку или загнутый гвоздь – это сигнал соседям: никого нет. Не запирали дом и мы. Как сказал отец, охранять кур во дворе и старенький мотоцикл, стоявший в сарайчике – единственную нашу ценность, – будет пёс. Но, если честно, вор, вздумавший украсть у нас этот самый мотоцикл, очень бы пожалел – батин раритет ремонтировали сто раз, и даже просто завести его была большая проблема.

Спорить с Васей бесполезно. Обидится и наложит санкции. Поэтому в дебаты мы с ним не вступаем. Ибо у нас свои шкурные интересы. Мы – работающие люди, раз в четверо суток уезжаем в город. Некрупных собак, Жорку и Масика, забираем с собой. А вот Мишку приходиться оставлять. Шефствует над ним дядя Вася. Заодно и приглядывает за хозяйством. Относится он к этому делу ответственно. Точно в восемь часов открывает нашу калитку, угощает Мишу печеньем, пристёгивает поводок и гуляет с псом ровно сорок минут.

И вот мы приехали с ночёвкой. Выпустили кошачье семейство бегать и стали наслаждаться отдыхом. Муж делал шашлык. Дети купались в бассейне и речке. А я собирала урожай травы, мешающий моим посадкам цвести и плодоносить. Трава – она как дикий кот. Пока не выдерешь – не понимает. Так что за время отдыха я набрала четыре огромных мешка травы для наших кроликов, живущих у бабушки.

Все они оказывались очень самостоятельны, умны, хитры и недоверчивы. Первая наша Зинка, уходя гулять в форточку – у нас был высокий первый этаж, – возвращалась через входную дверь и научилась звонить. Наша дверь со стороны площадки была обита толстым войлоком для тепла, кошка взбиралась по нему, как по лестнице, и нажимала кнопку звонка носом. Открываешь дверь – а она висит на уровне глаз.

Перед сном немножко ссоримся, кому сегодня достанется кот Баюн: он мурлыканьем и теплом убаюкивает лучше любой колыбельной, гонит прочь бессонницу. Вот он включил моторчик, пушистые бока заработали, ритмично поднимаются-опадают, как мехи или резиновая грушка: откачивают отрицательную энергию.

Собираясь утром в школу с почти закрытыми глазами, Серёжка потянул с кресла любимую джинсовую рубашку и вдруг стал орать как ненормальный. Оказалось, крыса затащила к себе в клетку один рукав и очень аккуратно отгрызла его по локоть.