Собаки лежали. Семён мрачно молчал. Мы приуныли. Но у тихого фельдшера Димы нашлись и ободряющие слова для команды, и кое-что в дорожном рюкзаке. Он достал грелку с самогоном («от любимой тёщеньки»), сало с чесноком, маринованную черемшу. Небо было тёмно-синим, луна светила изо всех сил, яркие сахалинские звёзды радостно подмигивали нам сверху. Дома ждали семьи и гости. Ровно в полночь мы загадали желания, прокричали «ура», обнялись.

Да, это не праздник – каждый день видеть беспомощное тело матери, бороться за её жизнь. Подмываю мать, она плачет, говорит: «Стыдно мне, сынок». А я отвечаю: «Что же тебе не стыдно было, когда я из тебя на свет божий вылез? Вот теперь и терпи, раз сама виновата». Смеётся, и всё вроде бы хорошо. На все жалобы мама всегда отвечала поговоркой: «Никто тебе не виноват».