Ствол мозга – это центр жизни, именно отсюда регулируется вся автоматика нашего тела. И если с кровотоком поступает мало кислорода, мозг начинает наращивать артериальное давление, чтобы пропихнуть-таки побольше кислорода к главному потребителю. А кислорода не хватает оттого, что снабжается ствол головного мозга через позвоночные артерии, которые проходят по каналам внутри позвонков.

Туман почти рассеялся, за Тымью и дальше, у самой кромки горизонта, открывается еле видимая глазу полоска суши. Залив. Туман обычно уходит туда, вслед за рекой, и встаёт у берега моря, словно скрывая границу между мирами. Где-то там, на заливе, живут в маленьком рыбацком балке мои родственники. Спят ещё, наверное… А может, уже растопили буржуйку и пьют сладкий чай из блюдечек, причмокивая языками по нёбу.

Витамины пью, но лучше не становится. Сегодня ещё в магазине поругалась с тёткой, которая передо мной стояла в очереди к кассе, набрала кучу всего, а в пакет складывать начала только после того, как расплатилась. Медленно и печально. Ну неужели трудно это делать, пока кассир пробивает? Нет, она просто стояла и смотрела, потом кошелёк искала (почему-то такие люди всегда наличкой расплачиваются), деньги считала, сдачу складывала не спеша. И только потом покупки начала собирать! Прямо стукнуть её хотелось.

Как положено, началось следствие. Возглавил дело о смерти высокопоставленных детей начальник следственного отдела прокуратуры СССР Лев Шейнин, человек осторожный, мудрый, умеющий работать с партийной верхушкой. Поначалу требовалось установить, откуда у Володи взялся пистолет. Служебное оружие отца-наркома оказалось на месте, его никто не трогал, из него не стреляли.

В моей семье всегда любили братьев наших меньших. Вот и я подобрала в посёлке, где сейчас проживаю, двух кошек и трёх котов. Кормила и поила, разговаривала с ними, потому что больше не с кем – живу одна, родственники заняты работой. Я давно уже на пенсии. С кошками мне жить веселее. В свою коммунальную квартиру я бежала, зная, что они меня ждут. А через семь месяцев соседи по коммуналке их у меня просто отобрали, увезли в приют и даже номера телефона не дали.

Мама наконец находит штрихкод, протягивает мне телефон, сканирую, иду за товаром. Ну что тут скажешь – мальчишка абсолютно прав, ерунды мама заказала много: порошки стиральные дурацкие, сковородка никому не интересная, чашки совсем без картинок, горькие кофе, чай, оливковое масло, специи всякие ведьминские. Вот что у женщины в голове? Ну, может, зефир пломбирный ещё на что-нибудь сгодится… Но единственная по-настоящему стоящая вещь – плюшевая капибара. На упаковке надпись «игрушка-антистресс».

Герцен был талантливейшим иноагентом – не прямым предателем, не перебежчиком, а агентом иностранного влияния. И при всём своём провозглашаемом патриотизме – коренным врагом России. Как это случилось и какие имело последствия – сегодня для нас стало неожиданно актуально. Итак, Герцен. Из всех противников русского государства в XIX веке, возможно, он единственный остро одарённый человек в сфере слова.

Сейчас я преподаю юридические дисциплины и тружусь в юридической компании, но до того, как снять погоны и уйти в отставку, дослужилась до звания подполковника. Много лет занималась оперативной и следственной работой. Каждый год к нам по направлению приходили молодые сотрудники. И, знаете, как-то сразу было видно, у кого в дальнейшем всё получится, а кто напрасно теряет время. Помню, как матерился наш бывший начальник...

Звали его Василием. Хотя почему звали, он и сейчас здравствует. Худой, высокий, жилистый мужичок за пятьдесят (теперь за шестьдесят) из белорусского села, лет на десять моложе меня. Хитроватый, себе на уме. На руке несколько наколок, не пьющий. Общих тем для разговоров, кроме сугубо бытовых, у нас не было: мы, как говорится, «из разных гостиных».

Нужно отдать должное Ивану Николаевичу – он из-за этого никогда не раздражался и всегда оставался спокоен, как глыба льда в бескрайней чукотской тундре. Позже оказалось, что Иван Николаевич и сам порой пользовался стереотипами о неторопливости мышления представителей северных народов. Например, был у нас один любитель жалоб – дедушка, который обвинял главного врача поликлиники в том, что тот отбил у него семидесятилетнюю супругу.

В нашем посёлке зарплата 30 тысяч рублей до сих пор считается нормальной. Отец мой давно спился и умер. Мать лишена родительских прав, я росла в интернате. Встречалась с одним парнем, но недолго, он побаловался и бросил – кому нужна детдомовская без жилья и перспектив? Впереди – полный беспросвет. И тут подружка предложила: «Люд, погнали со мной в соседний город. Обещают сначала три-четыре тысячи за раз, потом будет больше».

Первое время я наблюдалась в той же больнице. Потом настало время наблюдаться в поликлинике. Пару раз попробовала – и больше не хожу. Потому что там как раз и столкнулась с тем, что меня неприятно удивило. Последний раз, сделав снимок, пошла к хирургу-ортопеду. Протянула ему старые снимки, попросила сравнить, потому что уже года три не проверялась. Врач, пожилой мужчина с трудно выговариваемым именем, ответил, что снимков у него нет, есть только заключение в компьютере.

Вовочка-то и стал причиной появления на моём лице внушительного синяка. Всё произошло в один не самый прекрасный осенний день. Ничто не предвещало беды. Я вела урок, Вовочки ни в классе, ни за окном не было – тишь и благодать. Вдруг в класс вбежал мальчишка, который отпрашивался в туалет:
– Там Вован на крыльце старушку убивает!