Сказать, что я вышла из храма смущённой, – ничего не сказать. Меня учили, что после причастия следует обязательно поцеловать чашу – в знак благодарности и благоговения перед Господом за то, что сподобил причаститься Его Тела и Крови. И вдруг такое отношение, чуть ли не граничащее с хамством. Я смогла бы понять, если бы сын вёл себя беспокойно, не слушался, вертелся.

Позвонила моей соседке, дорогой Александре Фёдоровне Лисовой. Потом сыну, который работает в Чебоксарах, это 18 километров от нас по трассе. Он срочно приехал, и всё быстро завертелось, пошло по плану. «Скорая помощь», больница, палата №6. Осмотр, рентген, УЗИ, уколы, капельницы. Врачи решили: нужна срочная операция, но здесь нет условий, придётся везти в федеральную больницу.

Конечно, Мишку мы больше не видели. Исключили и выгнали, но скандал был великий. Вот такое было моё поколение, «испорченное» хрущёвской оттепелью, забывшее ужасы войны, абсолютно раскрепощённое, не верившее ни в Бога, ни в чёрта, жадное до удовольствий, тайком собиравшееся в общежитиях, читавшее и до хрипоты спорившее о творчестве Цветаевой, Ахматовой, Зощенко, Пастернака...

У неё была свободная квартира, доставшаяся от бабушки, – туда молодые и отправились жить, а вскоре и официально поженились. Можно сказать, всё произошло в режиме нон-стоп. Невестка приятельницы оказалась красавицей, хотя, нужно отметить, произвела впечатление не только внешне. Но, как выяснилось, ненадолго. В общем, сидели мы за столом, общались. Разговор зашёл о современном кино и актёрах.

В семье должен быть один нормальный человек. Если у нас обоих по двадцать смен в месяц, экспедиции, гастроли, двенадцатичасовой график – какая тут семья? Кто-то должен заниматься домом, детьми, ждать с ужином, а не бегать по квартире с текстом, разучивая роль. Потому что если спектакль продолжается и дома, то это признак нездорового отношения и к себе, и к тому, кто рядом. Сюжет жизни непредсказуем.

Родной отец не принимает участия в воспитании сына, его растил отчим. Но у моего мужа не всегда хватает терпения, он раздражается, если мальчик ленится. Как могу стараюсь сглаживать углы, не всегда получается. Сейчас муж общается с ним слишком жёстко, сказал сыну, что знать его не хочет, поскольку парень нахватал двоек и не желает учиться. Пытаюсь донести до ребёнка простую мысль: нужно получить хотя бы среднее специальное образование, иначе как зарабатывать на жизнь?

Я восстанавливал себя сам, вольным переселенцем на Дикий Запад, опираясь только на помощь друзей и на свои силы, не имея представления о каких-либо социальных льготах и подачках. Поначалу было некомфортно, чувствовал себя беззащитным, как садовая улитка, потерявшая домик. Никто ничего не предлагал, не платил премии и командировочные, не спрашивал, получил ли я вовремя продовольственный паёк, не интересовался, почему вышел из дому в форме одежды не по сезону.

Она сразу прижилась и освоила территорию. Охраняла её не хуже сторожевой собаки. Чужие животные не смели появляться на пороге: на зашедшую с приятелем таксу кошка кинулась с такой яростью, что бедная собаченция искала защиты в ногах хозяина. Мы поняли, что собаку завести не получится: Машка её съест. Так прошло двенадцать лет. Машка тяжело заболела, и стало очевидно, что мы скоро лишимся нашей любимицы.

Так и встретил рассвет у окна, с сигаретой. А утром всё из того же окна наблюдал, как соседка, что живёт за стеной, улыбаясь, машет рукой мужу-храпуну, провожая на работу. Через час молодожёны с нижнего этажа весело покатят колясочку, чтобы выгулять свой ночной кошмарик. Чуть позже сосед-лётчик выйдет под руку с благоверной; она будет выглядеть довольной и счастливой…

Скажете, мелочи? Возможно. Однако в месяц коллега тратит на всё это на 6 тысяч больше, чем я. При этом говорит, что не может позволить себе маникюр, модные стрижки и так далее. Другие наши знакомые купили дорогущую машину в кредит. Мы с мужем от авто вообще отказались, я считаю, прекрасно можем доехать до работы и на метро, а летом на озёра – на электричке. Зато голова не болит!

Снится мне, будто умер какой-то старик – совершенно чужой, незнакомый. Но мне от него почему-то передают именно то, о чём я просила двоих незнакомцев на берегу Десны. Просто вложили в мои руки пакет. Я взяла его и… Боже, какая тяжесть! Даже во сне схватилась за кресло, чтобы не упасть. Проснулась от своего же стона: «Помогите!» На следующий день пришло чёткое понимание и разгадка этого сна.

Поначалу мы жили хорошо: он покупал мандарины, без которых я из-за токсикоза не могла прожить и дня, разговаривали, вместе ходили гулять, дурачились, строили планы на будущее. Но однажды после разговора со своей мамой он вдруг заявил, что нам рано рожать ребёнка, поскольку нет своего жилья и денег. Значит, нужно сделать аборт. Я категорически отказалась и добавила: раз он не готов к ребёнку, лучше расстаться сейчас, пока не привыкла окончательно.

Сама прабабушка Татьяна была местная, ляминская, из рода Медведя. Природа наградила её необычайной физической силой: могла взять оленя за рога и пригнуть голову к земле. С хозяйством в одиночку управлялась, ходила на охоту, рыбачила, заготавливала дрова. Женихи побаивались таёжной силачки, обходили её стороной. Не родилось в то время в роду Медведя богатыря, достойного Татьяны.

...Операция длилась восемь часов. Всё это время у меня было единственное желание – только бы сын выжил. Нам очень повезло, что в тот день дежурил прекрасный хирург Александр Спесивцев. Потом были долгие годы реабилитации. Мы продали квартиру, чтобы поднять на ноги Евгения и младшего – Диму. Он тогда работал вместе с Женей, и несчастье случилось прямо на его глазах, в его день рождения, 15 октября.

В начале 1930-х годов работал Андрей Некрасов в дальневосточном китобойном тресте, директором которого служил Андрей Васильевич Вронский, страстно желавший совершить кругосветное плавание. Мечты эти по множеству причин так и остались мечтами. Зато рассказчиком Вронский был просто замечательным и о своей неосуществлённой кругосветке сочинял занимательные небылицы.

Тогда наша великовозрастная девушка расслабилась и согласилась на вторую встречу, уже у него дома. Что происходило дальше – рассказывала мне, хихикая и краснея. Мы с ней сидели в ресторане, попивая красное вино под лёгкую закуску. К счастью, музыка там играла негромкая, поэтому я нормально слышала её полушёпот. Честно говоря, пару раз сама чуть не поперхнулась. Кавалер открыл ей дверь, одетый в плавки, носки и шлёпанцы. Галантно помог снять пальто. Потом повернулся к ней спиной.