Так меня и встретили. На регистрации образовалась пробка из юных спортсменов-колясочников. Странное сочетание, на первый взгляд: молодость и ограниченные возможности. Молодые теннисисты летели на соревнования. Может, паралимпийцы, не знаю. Впереди меня в очереди на посадку расположились девушка лет 17 в коляске и молодой юноша лет 16 с палочкой.

Это случилось за два года до появления Стёпы. Лето 2001-го. Коммуналка на Кутузовском проспекте, мы с соседом Колей бежим наперегонки на звонок телефонного аппарата, что висит на стене длинного коридора. Как всегда, я добегаю первой, корчу ему рожи, а в трубке мужской голос:
– Наталия, здравствуйте. Меня зовут Вадим Шамсулин, я главный редактор газеты «Моя Семья»…

Школьница уверенно дошла до столика с грязной посудой, оставила там свою. Затем подошла к чистым ложкам, взяла одну и понесла мне. Все выдохнули: аттракциона не будет, сейчас Романовне принесут ложку, и она начнёт есть как все. Но тут снова произошла неожиданность. Девочку нечаянно толкнули, и она уронила ложку на пол. Быстро наклонилась, подняла ложку и три раза постучала ею по полу.

Мы тогда вместе с ней гуляли с колясками. Идём по улице, все такие юные, в лёгких платьях – лет по 25 нам было. Малышня – мой сын и её дочь – тоже очаровательные. Везём их рядышком, они окружающим улыбаются. Идиллия, короче. Навстречу – парень примерно нашего возраста. И вдруг он бросает на ходу нечто вроде: «Ух, какие детки милые, а мамочки вообще красавицы». Сказал – и дальше пошёл.

Ох, знаю я этих французов-марсельезников: устроят какую-нибудь забастовку авиадиспетчеров, жабоеды несчастные… Да и бразильцы тоже – ещё те футболисты-пофигисты. Начнётся у них, скажем, полуфинальный матч «Фламенго» – «Сан-Паулу», и кукуй, Вова, неделю в амазонской сельве, целуйся с пираньями. Господи! Зачем меня понесло на край света, в эти латиноамериканские выселки?

Прабабушка моя, Мария Степановна, знающей считалась, по-современному – целительницей. Ну, можете себе представить, что у неё в доме творилось. Там и травы сушёные подвешены, и настойки в банках-склянках, и порошки в ступках, и пиявки в открытом доступе. Жаба, доложу я вам, по полу пешком ходила, домашняя, даже кот её не трогал.

Сначала я робко постучала в дверь. У меня двое детей: одна дочь спит сном младенца, вторая торчит в телефоне. В дырке туалетной двери, предназначенной для животных, вижу грустные глаза любимого пуделя Мишеля. Потом появилась мейнкунша Виша с суровым выражением лица. Так мы немного посидели втроём, постонали и поскулили. Но благо хотя бы телефон у меня с собой.

В библиотеке установлен телефон, по которому родители могут связаться с детьми в строго определённое время. Аппарат без наборного диска и работает только на приём звонков. Если бы было наоборот, пришлось бы слышать кошачий концерт с жалобами, слезами и воплями с восхода до заката, особенно в начале смены, когда дети ещё не привыкли к новой обстановке.

Объясню почему. Я сама столкнулась с тяжёлым заболеванием близкого родственника, заболеванием, в котором, как и у Натальи, «рулит» неврология. И мы тоже имели дело с фондом, волонтёрами, специалистами… Так вот. Благотворительная работа – это не только энтузиазм, желание и возможности, это ещё понимание болезни, умение быть с подопечными на одной волне и оказание помощи близким – тем, кто ухаживает. А им порой помощь нужна даже больше, чем пациентам.

С утра к ней приезжали пожилые цыгане, а во второй половине дня собралась молодёжь, заполонив всю нашу дорогу своими машинами. Сначала все шумно праздновали в избе, а ближе к вечеру выставили во дворе столы со снедью и музыкальный центр с колонками. И тут такое началось! Музыка орёт на всю громкость, кто-то пляшет, кто-то, стараясь перекричать динамики, разговаривает через стол!

Вспоминаю другие суммы, например, вакансию электрика за 23 500 рублей в Подмосковье, и понимаю, что пропасть только увеличивается. С другой стороны, теперь я стал лучше понимать, как деньги делают из воздуха. Сын-школьник недавно удивил. Рассказал, что его друг-выпускник придумал хитрый бизнес. Только за майские праздники заработал 30 тысяч. Рассказываю, в чём дело.

Этот неожиданный подарок сделал наш день незабываемым. Чего только мы не придумывали со снегом! И ели его, и за ворот друг другу пихали, и в снежки играли, и лицом в сугроб ложились. Последнее развлечение было особенно радостным: мы ведь делали отпечатки не просто наших лиц, мы корчили рожи. На поле внезапно выросли снеговики, понятно же, что без них никуда. Снег-то липкий.

Приехали в монастырь с подарками, исповедались и причастились. Обитель после пасхальных торжеств пуста, кроме монахов – только мы и пара трудников. Тихая короткая служба, пели всего двое иноков, остальные заняты на послушаниях. Батюшка, исповедов нас, был полон энергии и пообещал сюрприз. У меня всегда возникает лёгкое тревожное предчувствие, когда иеромонах обещает нечто неожиданное, поскольку мы давно с ним знакомы и я знаю, чего от него ожидать.

Со своей мамой я жила до 18 лет. Окончив школу, уехала в Москву – сначала учиться, потом нашла работу в столице, родила сына Толика. С его отцом мы расстались, когда мальчик был ещё маленький. Растила ребёнка одна. Сильная и самостоятельная, в сыне видела смысл жизни. Ни в чём не отказывала, всё свободное время посвящала ему. Толик отвечал мне взаимностью. Мне казалось, нам больше никто не нужен.

Леонид, так уж сложилось, всю жизнь провёл бобылём. Когда Зинаида и другие дальние родственники уговаривали жениться, отшучивался, говорил, что с его бестолковой работой ни одна баба с ним жить не сможет. А работал он вахтовым методом охранником на стройке. Не бывал дома по месяцу, а то и больше. В родном посёлке работы нет, если не считать редкой халтуры.

Я понимаю, когда общесемейные праздники – бабушки-дедушки, дети-внуки. Тогда дети любого возраста уместны. Но тащить ребёнка на чисто взрослые посиделки – это бр-р-р. Сестра как будто не понимала, что доставляет всем неудобство. А мы с мужем каждый раз вздыхали и мучились. Наши дети к тому времени были довольно взрослые. Даже когда они ещё жили с нами, за стол попадали редко.