Аргументы обычно сводятся к двум категориям. «Так ходят зэки», – говорят консервативно настроенные родители. «Не только они», – отвечают им повзрослевшие отпрыски. «Через десять лет у тебя может появиться серьёзная работа, и там на тату посмотрят косо». «Через десять лет вообще неизвестно что будет», – отмахиваются дети. И всё, убеждать больше нечем. Психологи дают родителям совет: надо обсудить с подростком, какой именно рисунок он планирует наколоть, на каком участке тела и по какой причине.

Когда приехала и вышла из такси, обалдела – думала, там тётенька в халате и шлёпанцах, привезла ей в подарок платок, а меня встретила женщина потрясающей красоты: стройная, в алом сарафане, чёрные волосы, огромные яркие глаза, просто Кармен. Галина сказала, что ей уже пятьдесят, – поверить невозможно, больше 35 не дашь, кожа гладкая, фигура супер. И такая активная, пробивная, ловкая, настоящая бизнес-леди. Сдаёт несколько домиков, имеет два магазина, всё сама.

В перестройку, чтобы просто выжить, все ринулись заводить дачные участки, мы с мужем тоже. Землю нашей организации выделили за 50 километров от города, добирались мы туда на электричке. Мама, страстная огородница, с удовольствием ездила с нами на участок, рядом с которым на своём клочке земли трудились Галина и Серёжа. Я хорошо их знала – Сергей работал в нашей организации. К тому же супруги жили в том же общежитии, что и мы. Это была замечательная семья. Галина – скромная, немногословная, на редкость рачительная хозяйка, уютная, домашняя.

В 30 лет он сделал головокружительную карьеру, став начальником строительной организации целого района. И когда родился я, отец строго-настрого запретил меня крестить. Боялся, что узнает начальство и его попрут из партии, а это значило потерять должность, которую он обрёл в борьбе за выживание семьи. Так я и остался некрещёным. Впрочем, та же участь ожидала моих младших брата и сестру. Ну, это ещё ничего. В пьесе Шварца «Дракон» Ланцелот говорит: «Всех так учили. Но зачем же ты оказался первым учеником, скотина этакая?»

А дочке, как я сказал, лет пять. И едут они, судя по её наряду, с какого-то детского праздника. Платьице у девочки явно не повседневное. Сидит она, свесила ножки в золотистых сандаликах, которые не достают до пола. На голове у неё занятная штука – шляпкой не назвать, заколкой вроде тоже. В общем, надо лбом прикреплена мягкая игрушка – рыжий лисёнок, сантиметров двенадцать высотой. Поскольку на празднике девочка наверняка бегала, играла, её причёска растрепалась, и этот лисёнок смотрел уже почти назад.

Я очень рада, что в России появится праздник семьи. Каждый человек на планете должен быть счастлив. А кто такой счастливый человек? Это в первую очередь тот, у кого есть семья. Твой надёжный тыл, круг людей, где тебя поймут, в каком бы состоянии ты ни находился. Для певицы, музыканта, мне кажется, невероятно важно иметь семью.

Чем дольше живу, тем больше удивляюсь. Окончила школу, ни разу не притронувшись ни к одному учителю. В институте тоже не приходилось никого трогать. Учитель в ответ толкнул девицу – с его стороны это непрофессионально, но не смертельно. А мама сразу бегом в прокуратуру.

Пошли мы на рынок, и я пристала к ней: давай купим сулугуни, ботву и испечём пирог. Обошли весь рынок, купили всё, что хотели, сулугуни нашли без проблем. А вот ботвы нигде нет! Уже прицельно пошли по продавцам зелени, спрашивали у каждого – или уже раскупили, или вообще не было. Подошли к очередному продавцу, нерусскому мужичку. Перед ним стояла брюзгливая тётка и перебирала пучки петрушки.

В первый раз мне подарили цветы в девять лет. Мама пригласила девочек-одноклассниц на мой день рождения. А подруга Таня жила в деревне в пяти километрах от нашего дома. Думаю, по этой причине на празднике у нас оказалась её сестра, которая старше меня на четыре года.

С кошками сложнее. Несчастный пушистик, привыкший к ласковым поглаживаниям по пузику, просидев неделю в одиночной клетке, может и умом повредиться. А потом злодею-хозяину предательство не простит, начнёт мстить, метить обувь и постель. Знаю такие истории.

Тучи обложили небо, но солнце просвечивало сквозь них. Вовсю чирикали воробьи, каркали вороны, ворковали голуби. Анна Николаевна отвела взгляд от окна и снова принялась читать: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы».

Борщевик зелёными джунглями окутывает могилы на сельском погосте, раскрывает зловещие зонтики над полуистлевшими деревянными крестами, пирамидками из арматуры и редкими современными надгробьями. В прошлом году борщевик косили всем миром и даже вытеснили за кладбищенскую ограду, в придорожные кюветы.

А вскоре после защиты муж ушёл к более молодой коллеге. Тогда выяснилось, что всё время, пока жаловался на маленькую зарплату, он откладывал деньги на квартиру, которую купил вскоре после нашего развода и оформил не на себя, чтобы наши дети не имели на неё прав. Обидно, что отбросил нас, как прозревший слепец – палку, помогавшую ему всю жизнь. И даже положенные алименты платил нерегулярно. Я была в отчаянии. Друзья и родные считали, что ничего особенного не произошло, надо взять себя в руки, взбодриться и продолжать жить.

...Той осенью моего сына должны были забрать в армию, но возникли некоторые медицинские проблемы. В выходной я выехала к сыну, который тогда жил с моим отцом, чтобы в понедельник отправиться с ним в поликлинику. Муж находился в командировке. В тот вечер я не позвонила его маме, подумав, что один раз можно и пропустить. И в ближайшую ночь испытала нечто ужасное. После полуночи за окном вдруг поднялся страшный ветер, загрохотало, завыло, погас свет. Было ощущение, будто балкон сейчас унесёт или крышу разорвёт на части.

Прошлым летом решили строить шалаш. Долго кипела работа. Мальчишки трудились, несмотря на таёжные тяготы и мелкий гнус, забивавшийся не только в глаза и уши, но и, казалось, в самые лёгкие. Никакие способы защиты не помогали. И всё же шалаш был построен и оснащён всем необходимым, как таёжные домики для попавших в беду. Работу закончили поздно. Валились с ног от усталости. Решили здесь и заночевать.

В 1847 году в Великобритании было официально открыто Общество вегетарианцев. Последователями и активными пропагандистами такого питания стали многие известные и весьма авторитетные личности. Бернард Шоу утверждал, что он не ест мяса невинных животных, а значит, может называть себя порядочным человеком. Артур Шопенгауэр считал: нравственные устои у вегетарианцев гораздо выше, чем у остальных. Льву Толстому принадлежит знаменитое высказывание о том, что добродетель несовместима с бифштексом.