Ситуацию спас один из экскурсантов, архитектор по специальности, который поведал, что современные зодчие до сих пор изучают историю архитектуры именно по Эфесу. Вскоре вся группа столпилась возле рассказчика и вместе с ним открывала для себя греческую колоннаду, римские арки, изучала изумительно красивые фрески и мозаику, не утратившую за два тысячелетия своих красок. В античный сортир гид нас всё-таки затащил.

В Нью-Йорке Брюсу удалось устроиться помощником режиссёра в театр. Эта должность, надо заметить, совершенно не перспективна. Мальчик на побегушках. Его не уважает режиссёр, с ним не считаются актёры. То есть вроде бы ты попал в творческую среду, участвуешь в спектаклях, видишь звёзд, но застрять на такой работе можно до старости. Да и платят гроши.

Мы с мужем снова отправились в банк. Как же изменилось лицо служащей, когда сообщили о цели нашего визита, – из приветливого оно сделалось каменным! Муж от греха не стал сопровождать меня дальше, я же решила держать удар до конца. Вначале мне много раз предлагали подождать, видимо, чтобы быстрее ушла. Я упорно сидела. Потом меня пригласили к заведующей. Та отчитала меня холодным тоном, даже не предложив присесть. Я упорно держала оборону.

Меня саму к семейной жизни как-то не особо готовили, я была наивна. Выходя замуж, свято верила, что человека можно перевоспитать. Теперь смешно! Я всегда говорила сыну, что у всех нас есть недостатки, плохие привычки и прочий житейский груз. Поэтому в браке обязательно придётся потерпеть и с чем-то смириться, не тянуть одеяло на себя. «Вот и смотри, с чем ты сможешь мириться, а с чем нет...»

Кстати, до сих пор чувствую себя виноватой: ведь сама выгнала любимого гулять по бабам. Когда мы снова сошлись, он постоянно мне это припоминал. И ещё всё время хвастался своими похождениями и трепал нервы вопросом, сколько мужчин у меня было. В общем, тогда, пять лет назад, мы с ним надолго расстались. Без него я чувствовала себя очень плохо, душа болела. Через четыре года разлуки он снова появился в моей жизни. Встречи, секс…

В указанный день студент Лукьяненко явился на призывной пункт со всем снаряжением несколько раньше назначенного времени – его же вызвали для выполнения правительственного задания, наверняка секретного! Поначалу сотрудники военкомата не обратили на Гошу внимания. Спросили, зачем он тут, а тот ответил, что за ним скоро приедут. Однако ближе к полуночи попросили предъявить документы.

Тот парень орал, когда приходил в себя. Умолял спасти его. Потом снова истошно кричал и плакал. Сильно больно ему не было – уже начали действовать введённые препараты. Однако мальчишка прекрасно понимал, что умирает, и молил о помощи. В какой-то момент он в очередной раз погрузился в небытие, затем очнулся, посмотрел на мужиков совершенно дикими глазами и почти прошептал: «Я не хочу туда, там страшно.

В этой школе, как и во многих других, имелись мастерские, где проходили уроки труда у мальчишек. Мне было поручено раз в неделю мыть там полы. Я не знала, что помимо общего входа имелся ещё один – с улицы, напрямую в мастерские. Конечно, я замечала на себе маслянистый, липкий взгляд учителя труда. Но даже не думала, что от педагога можно такого ожидать. Однажды я пришла в мастерские мыть полы, а трудовик находился там. Пригласил меня попить чаю.

Я в шоке! Но огрызнулась. Сказала ей, что она просто оборзела, и если ждала вкусностей для своего сына, то надо было денег на это дать, а она ни рубля не оставила, а теперь недовольна. Она назвала меня «ж…вкой», обещала деньги отдать, когда вернётся из отпуска. Вот такое одолжение мне сделала! Ответила ей, что ничего мне отдавать не надо, буду кормить мальчика как и кормила, голодным не оставлю, получит и завтрак, и ужин, и обед из трёх блюд.

В молодости она славилась на всю округу голосом и красотой. И случилась у неё любовь с деревенским парнем Панасом. Он ей ручки целовал, как панёнке, говорил, что любит и всё готов для неё сделать. Гуляли по вечерам за околицей, целовались под дубом возле калитки. Мечтали о семье, своём доме, ребятишках. «Ладные дети у нас будут, – говорил Панас, – ведь ты самая красивая на всём белом свете». Акулина от этих слов буквально сияла. Все парни завидовали Панасу.

Я – безумный романтик, до сих пор верю в рыцарей. Заступался за женщин так, что шрамы остались. И дрался, причём необязательно за своих дам. Как-то раз драка из-за девушки произошла прямо накануне съёмок сериала «Молодёжка». В результате я пришёл на площадку с разбитой губой и опухшей бровью. Мне ставили компрессы три раза в день, чтобы снять отёки.

...Но вдруг берет пропал, хотя мы почти не доставали его со времени покупки. По дороге потерять не могли, я хорошо помню, что дома дочка час бродила в обновках, чуть ли не силой пришлось снимать. Потом я убрала все вещи в шкаф. И только уже осенью, когда похолодало, достала плащ, а вот берета нигде не было видно. Но мало ли, всё-таки три месяца прошло, мог куда-нибудь завалиться. А может, дочь доставала, чтобы примерить, и отнесла в другие комнаты.

И вот на деревенской улице мы увидели странного пса-подростка. Худенькое тельце никак не гармонировало с огромной головой в характерных складочках. Щенок был пуглив и дик. Его обижали местные задиристые кобели и подкармливали дачники. Поздно вечером Мишка, боязливо озираясь, подъедал всё, что оставляли ему сердобольные люди. Был рад и куриным косточкам, и пельменям, и испорченной колбасе...

В том возрасте, когда не смущают ни мой вес под центнер, ни то, как одета. Когда абсолютно всё равно, что подумают и скажут окружающие. Когда приготовишь бумагу, ручку и идёшь в лесопарк, обдумывая, что напишешь в любимую газету. Садишься на корягу, прислоняешься спиной к стволу дерева и только тут вспоминаешь: сумку-то с этой самой бумагой забыла дома! Смеёшься – и радуешься раннему утру с весёлым птичьим щебетом и осенней росой.