Революционные события Пётр Петрович принял с восторгом. В 1918 году он стал заведующим отделом нервно-психиатрической помощи комиссариата здравоохранения. Одним из первых Кащенко заинтересовался спецификой психических заболеваний солдат, побывавших в боях. Ввёл понятие учёта душевнобольных в России. Он приходил к пациентам с добром и получал ответы на свои вопросы. Но на один вопрос гениальный психиатр ответить не смог даже сам себе: когда он проглядел сына Юрку?

В номере стояло две кровати, и у Риты зародилось беспокойство, что на вторую могут кого-нибудь подселить, но администратор снова успокоила – свободных номеров достаточно, никто не потревожит. Разобрав чемодан, Рита переоделась в льняную юбку и белую рубаху из марлёвки, бросила в пляжную сумку купальник с полотенцем и решила сразу отправиться на озеро. Прогулка начиналась приятно: дикие полевые цветы расплёскивались по обе стороны тропы, над ними жужжали пчёлы, в траве стрекотали кузнечики.

Когда Саше исполнилось восемь, семья вернулась на родину его матери, в Москву. Поселились в коммуналке на Фрунзенской набережной. «Я жил в восьмиметровой комнате в подвале с родителями и бабушкой. Два метра вниз в подвал, там комната два на четыре, и по соседним, аналогичным каморкам ещё десять семей. Это и была самая натуральная нищета! – вспоминал своё детство Александр Борисович. – Я спал сначала на раскладушке. У стенки стояла кровать, где спали папа с мамой, а рядом поставили пианино, чтобы я занимался.

Считаю, в данном случае юноше помогла бы помощь психотерапевта – восстановить понимание природной нормы и обрести в себе мужчину, а заодно и душевное равновесие. Сегодня, на мой взгляд, это глубоко несчастный человек. Я бы посоветовала родителям парня уговорить его сходить как минимум к психологу, но те не хотят разговаривать на эту тему, самоустранились и считают, что не стоит лезть не в своё дело. Спустили проблему на тормозах, а молодой человек ходит и мучается: то ли он гей, то ли нет.

Тут ещё такая тонкость: Игорь живёт с родителями, очень к ним привязан. Он уже был женат, они снимали квартиру. Давно разошлись, детей нет. После развода вернулся к папе с мамой, говорит, так удобнее. У меня есть своё жильё, но я не приглашала Игоря поселиться в нём до свадьбы, мне это кажется плохой приметой. Конечно, он остаётся у меня ночевать, я у него – никогда. Его родителей видела, но мы общались не так много, пару раз вместе были в кафе. И вот Игорь пригласил меня провести выходные 11–12 июня в кругу его семьи.

С нами была пара молодых родственников – так они посинели уже, а мои Рома с Лисой просят поиграть в снежки. И мать их такая же. Ушли, поиграли. Потом спустились на главную станцию Чимбулака, а там солнце – ну как уехать? Ещё на склоне горы увидели яков. Пришлось срочно искать в Википедии и рассказывать детям об этих мохнатых быках. Потом ходили нюхали ромашки, они у нас тоже горные. Васильков не нашли, что огорчило Василису: для Ромы есть цветы, а для неё нет.

Свет у нас отключали часто, но впервые мы остались без электричества на весь вечер и всю ночь лишь в 1988 году, во время трансляции Олимпиады в Калгари. Помню, как расстроился: лыжную гонку не посмотреть, и уроки вовремя не сделал. Собрался было погулять с ребятами, сходить на теплотрассу – а что толку дома торчать? – как мама мигом вернула меня к суровой реальности: «А уроки?» «Мам, ты что, какие уроки? – возмутился я. – Света ведь нет!» «Ничего страшного, сделаешь при свечах».

...И мы поехали. Сели на метро. У нас прекрасное метро, можно сказать, лучшее… Извините, это я уже говорил. Едем. На станции «Южная» в вагон заходят два курьера. Один с жёлтым квадратным рюкзаком, другой – с зелёным. «Как флаг республики Гана», – автоматически подумал я. Да, вот они, издержки образования. «Кто там водится, в Гане? – продолжаю я избыточно медитировать. – Ну, ганцы. А ещё? Гиены, бегемоты, рогатые гадюки, леопарды, слоны, крокодилы, пальмы, баобабы, жена французского посла… Тьфу ты! Опять ризомы буйствуют. Обезьяны…»

В дошкольном возрасте происходит интенсивное развитие основных структур мозга ребенка. Первые три года жизни человека важны еще и потому, что именно в это время закладываются фундаментальные личностные образования. Ребенок развивается очень быстро, кризисы сменяются относительно спокойными периодами. За стремительными изменениями легко не заметить появление отклонений в его поведении или состоянии.

Сейчас человеку дана свобода действий. И я никого не осуждаю. Но в голове у каждого обязательно должен быть порядок. Надо чувствовать ответственность. Глупо оправдываться: «Ой, просто так получилось! Я и не думала!» Но даже если ты не думала и мальчик тоже не думал, что от этого случаются дети, нельзя отмахиваться и перекладывать ответственность. Есть народности, представительницы которых рожают и в тринадцать лет.

«Алиса» – спектакль, ставший лауреатом национальной премии «Золотая Маска», в нём нет слов. Это было великолепное зрелище, там очень много танцев, драйва и спецэффектов. Артисты запустили в зал два огромных тяжёлых шара, дети визжали от восторга и толкали шары в направлении сцены. Я тоже визжала и смеялась. Максим, кстати, был более сдержан. Потом героиня полетела над залом, и если бы я сидела в своём любимом первом ряду, то могла бы даже потрогать её.

Там, между рядов яблонь, мы по очереди нахлобучивали эту шляпу и интенсивно приседали. Если присесть на корточки, то сетка скрывала нас до земли, это и был «режим невидимости». Вот мы и играли – одна надевала шляпу и приседала, вторая орала «вижу» или «не вижу». Так скакали до вечера, пока я не наступила на край сетки и та с треском не оторвалась. Это привело нас в чувство, мы сразу поняли, что прыгаем тут очень давно, устали, изрядно выпачкались, и от бесконечных приседаний у нас дико болят ноги.

– Приехали, – объявил Белый и кивнул Зиновьеву: – Пошли.
Не успели они пройти пятидесяти метров, как навстречу показался Рыжий. Он с некоторым удивлением посмотрел на Зиновьева, но к Белому подошёл без боязни, двумя руками обхватил его вытянутую для рукопожатия руку, просительно заглянув в лицо.
– Знаю, знаю о твоём брате, – сказал Белый. – Зачем он в поповский дом залез?
– Да складень у попа есть, восемь створок, за каждую створку дают тысячу долларов.

Однажды, как ни была увлечена я снегирями, уловила боковым зрением движение слева – это Франтик бесшумно сел рядом. И мы оба стали смотреть на птиц за окном. У кота, наверное, был свой интерес – гастрономический или охотничий, трудно сказать, но сидел он неподвижно. Я уже не знала, на кого мне смотреть – на снегирей или на Франтика: такой у него чёткий, выразительный профиль, благородный нос, длинные белые усы… Пока я очарованно разглядывала кота, птицы вспорхнули и улетели, только мелькнули в воздухе красные пятнышки.