Сколько я в литературе встречала рекомендаций, которые теоретически были верны, но на практике пробуксовывали! Один только маленький пример. Сомнологи (специалисты по сну) рекомендуют ложиться спать непременно раньше одиннадцати, не есть перед сном, а некоторые предлагают и дневной сон. Но вот для людей пожилых это никак не годится. С возрастом меняются циркадные ритмы. Пожилой человек начинает клевать носом ранним вечером и засыпает часов в девять...

А там на горе отходов лежит полиэтиленовый пакет, но при этом шевелится, как живой. А уж как голосит! Испугалась страшно, но мужественно засучила рукава шубы и полезла в контейнер. Предположить можно было всё что угодно, в наш безумный век и ребёнка могут на помойку выкинуть. Пакет оказался большим и тяжёлым, да ещё ручки крепко-накрепко затянуты узлом.

У нас огород – шесть соток, в октябре подполы забиты до отказа, хотя от вскопки до сбора урожая всё делаем сами. Осенью же закупаем у частников рыбу – помногу, сколько принесут, – и мясо. В магазине покупаем хлеб, молочные продукты, растительное масло, ну и мыло, порошки. Колбасы, копчёности берём очень редко, стараемся питаться без химикатов. Изредка, один или два раза в год, ездим на местные курорты за свой счёт, а также в госпиталь – бесплатно.

На Красной площади их заставили сдать сумки в камеру хранения – иначе в Мавзолей не пускали. Посмотрели на Ленина, вышли, забрали свои сумки и наконец-то отправились в ГУМ. В первой же секции матери что-то приглянулось, захотела купить вещь. Дочь полезла в сумочку, но конверта с деньгами в ней не оказалось. Пошарила в большой хозяйственной сумке, увы, и там, кроме перчаток, тоже ничего не было.

Круминьши приехали весёлым апрельским днём. Я мыла солёной водой окна – в закатанных по колено, обвисших пузырями штанах, в майке с тёмными от пота пятнами под мышками, с красными, изъеденными солью руками. В этом рабочем виде я понравилась маме Крумине настолько, что она навсегда и окончательно определила выбор сына. Потом вахтёрша подслушала разговор мамы с сыном: «Она не симпатичная и далеко не молодая. Никто на неё не позарится, не бойся, она никуда от нас не денется...»

В три часа ночи раздался стук в дверь вагона. Я вышла в тамбур, спросила: «Что надо?» Это оказался тот мужчина, имя которого я упомянула в заговоре! Я его впустила в пустой вагон. Он сказал, что ищет меня, потому что среди ночи я стала ему очень нужна. Предложил выйти за него замуж. Я отказалась, потому что знала: он может обидеть женщину. И вообще, я упомянула его имя только потому, что не нашла других подходящих имён.

Заходим в магазин, в отделе белья вижу красивый комплект ярко-красного цвета – трусы и бюстгальтер. Так он мне понравился, что даже застонала. Деньги имелись, но надо же было как-нибудь оправдать своё острое желание! Тут я вспомнила о примете и заявила, что если красные трусы повесить на люстру, это спасёт от кризиса. Молоденькая продавщица посмотрела на меня с интересом.

Итак, прибыла я в Сибирь. Там климат холодный, жизнь непростая. Но в молодости всё нипочём: мёрзли, порой недоедали, но устали не знали – думали, мы вечные. Местные парни, конечно, ухаживали за нами своеобразно: то трубу печную на крыше стеклом накроют, то тыкву к окну на верёвке подвесят, чтобы стучала в ставню, пугала… Шутники! Но всё же они нам помогали чистить снег, колоть дрова, носить из проруби воду.

Телевидение работает на эмоциях. Эмоции – это наше электричество, наш бензин, наша ядерная энергия. Эмоции дают программе рейтинг. Рейтинг – это реклама. Реклама – это деньги. А деньги не пахнут, поэтому эмоции надо высекать из людей любой ценой. На прошлом эфире наш рейтинг достиг запредельных отметок. А всё благодаря женщине, дочь которой повесилась из-за несчастной любви.

Моя мама всё любит группами. В молодости она тренировала группы по волейболу. Когда родилась я, мама переквалифицировалась в воспитательницу детского сада и стала тренировать группы детей и группы их родителей. Но, выйдя на пенсию, мама затосковала: круг её общения сузился до двух человек – меня и моего папы. Конечно, это была неравноценная замена большому миру, и мама принялась искать выход.

Обычно я иду на базар во второй половине дня, когда утренняя волна покупателей уже схлынула, а вечерняя ещё не налетела. И вот прохожу мимо бочек и замечаю, что в моменты затишья то паренёк к девчушке подходит парой слов перекинуться, то девушка оставляет свой пост на несколько минут и что-то оживлённо рассказывает пареньку. Ничего необычного, дело молодое. Прошло лето. В сентябре паренёк и девчушка исчезли. Бочки с квасом и морсом ещё стояли, но напитки отпускали уже продавцы солидного возраста.

Даше девять лет.
– Мама, как отличить кошку от кота?
Рассказываю об анатомических особенностях животных. Долго слушает, потом разочарованно говорит:
– Да? А я думала, по глазам.

Потом началось самое удивительное. Взорвался заведующий фермы Никита Никитич вместе с посудомойкой Наташей. В прошлом году к бытовке, в которой доярки переодевались перед дойкой, пристроили бойлерную. Грели воду, чтобы мыть фляги, да и дояркам теплее. В бойлерной Никита Никитич хранил документы, запасные халаты и велосипед. Ещё осенью наехал передним колесом на колючки и, вместо того чтобы заклеить, закатал туда молока.

На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил мальчику ещё одно собеседование и отпустил домой. Картинка с дубом осталась на столе. Когда мальчик ушёл, «кабан» позвал секретаршу – ему хотелось свежего взгляда на ситуацию. Секретарь офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка.

Стриженные под полубокс, трогательно ушастые, мы сидим за длинным столом в ленинской комнате курсантского общежития и таращимся на курсового офицера по прозвищу Гунька. На столе лимонад, бисквитные пирожные и конфеты россыпью: карамельки, «Коровка». Есть «Кара-Кум» и даже «Мишка на Севере» – их и пытаются выхватить наши цепкие пальцы в первую очередь.

А потом у меня умер муж. Схоронила его и поехала в город на заработки. Устроилась на рынок, а жила у одной старушки – брала она с меня немного, так что на жизнь мне хватало. Только вот с личной жизнью никак не складывалось. Стала встречаться с одним, вроде и человек неплохой – да только пьёт. Терпеть уж нет сил! И вот как-то разругалась с ним, пошла домой и думаю: «Господи, ну пошли мне человечка хорошего, чтобы не любил он эту дрянь! Мне, что ль, тоже запить? Все они, что ль, спиваются?»