Молодой человек был измучен депрессией, да и основная болезнь давала себя знать. И вот сейчас К. прошёл курс лечения, почувствовал гораздо лучше, появились силы и желание жить – это ли не счастье? Но К. упал духом, как я понимаю, в основном всё из-за той же недостойной девушки, которой наплевать как на него, так и на его дух. Парень хочет стать более позитивным и спрашивает, с чего начать.

Отца не забывали, всегда помогали и деньгами, и продуктами, и работой. Крышу дома перекрыли, поставили новые окна и двери, повесили на стену огромный телевизор, каждое лето отца на море отправляли. А ещё братья приезжали в посёлок, чтобы отведать пирогов. Каких только там не было – с мясом, капустой, грибами, сливой, черешней, малиной. Пальцев не хватит загибать.

И вот сижу я такая, жую свою отварную курицу без соли, закусываю зелёным яблочком, а напарница наворачивает десятый блинчик, заедает конфетой и заявляет, что странная я какая-то – неправильно есть яблоки с мясом и вообще надо отказаться от сладкого, мучного и жирного. В тарелке моей всё тот же одинокий кусочек отварной курицы, но напарница продолжает меня учить, а сама тем временем, покончив с блинами и конфетами, достаёт печенье.

О послевоенных годах Арнольд вспоминал: «Мы жили очень бедно, с туалетом на заднем дворе и даже без отопления. Помню, зимними ночами я трясся под ледяным одеялом в выстуженной спальне и мечтал об одном – согреться». Да что говорить, если одним из самых ярких воспоминаний молодости Арнольд назвал покупку холодильника. Отец был настоящим домашним тираном, за малейшую вольность карал беспощадно.

Получается, он точно знал, какая на карте сумма. Но как объяснить это зомбирование, тем более по телефону? Неужели такое может быть на самом деле? Уму непостижимо! Не доверять словам коллеги у меня нет основания. Да, эту историю она рассказывала на эмоциях, где-то путано, не совсем понятно, но общий смысл ясен: вместо получения ожидаемого залога её муж сам подарил 30 тысяч рублей неизвестному лицу.

Подумал: не зря он три года после института один в глухом сибирском краю отработал, а там и не такое случалось. Народ жил весело – руки-ноги в сенокосилки совал, с лесным зверьём боролся-братался, с весёлыми песнями под баян в глубокие овраги летал. А тут, в областной клинической больнице, всё же анестезиолог рядом и операционные сёстры опытные, все медикаменты и инструментарий в наличии. Решил, что справится.

Божья коровка издавна считалась посредником между небом и землёй, приносившим людям добрые весточки. Недаром люди нашёптывали божьим коровкам свои заветные желания и верили, что жучок донесёт их просьбы до высших инстанций. Народные приметы обещают: если божья коровка приземлилась на человека, это принесёт ему удачу, залетела в дом – будет желанное прибавление в семействе, мир и благополучие.

И в 24 года я наконец стала женщиной, но вот чувства всё не приходили. Расстаться не хватало смелости, мне было с ним удобно. Потом познакомилась с другим парнем, Егором, и вот к нему у меня вспыхнула настоящая страсть. Мы почти сразу стали любовниками. Интимные отношения – очень яркие, Егор оказался опытным мужчиной. Он прямо сказал: никаких серьёзных перспектив у нас нет, жениться он не планирует.

«Наша семья поселилась в семейном общежитии, – вспоминала Самохина. – Места было мало, поэтому мы с сестрой, как щенята, спали на матрасах в углу общей кухни. Отец пил так, что годам к тридцати стал законченным алкоголиком. Пьяные драки, крики, женский визг, мат и звон разбитого стекла – всё это было привычным для нас, не пугало и не удивляло. Люди спивались, а то и вешались, как, например, наша соседка».

Теперь Пекин стал совсем другой. Куда-то испарились прогорклость с сиреневым туманом. Китайцы по-прежнему (всё-таки тысячелетняя привычка) похрюкивают и поплёвывают, но как-то куртуазней, что ли, то есть не тебе непосредственно на брюки, а, например, в канализационные решётки или на зелёные насаждения, которых сейчас стало очень много. Пекин стал действительно зелёным городом. Пробок – меньше. Машины – новее и чище. Одеты все приличненько. Куча пижонов.

Девушки оказались студентками, приехали на каникулы. Останавливаться в дорогом отеле не хотели и нашли домик в деревне, поближе к людям. Обе стройные и худощавые, примерно одного роста. Ингрид, энергичная шатенка, постоянно носила солнцезащитные очки, так что при разговоре сложно было сказать, смотрит ли она на вас или куда-то вдаль. У норвежки были красивые белые зубы, но улыбалась она с некоторым напряжением, будто подозревая вас в чём-то нехорошем. Выдать ей пистолет, нарядить в форму, и она сошла бы за выпускницу американской полицейской академии из известного фильма.

Мне тогда было шесть лет. Больше я так не бегаю, осторожно выбираю, где ступить. Хороший день, если не чувствую боли. Лечилась долго. В больницах маленькому ребёнку страшно, а убежать нельзя. После десяти лет скитаний по медучреждениям – хромота и грубые рубцы на бедре. Врачам благодарна: сделали всё, что могли. Школу я окончила по возрасту, как все, спасибо вам, учителя! Из десяти учебных лет за партой просидела примерно пять с половиной.

Радует, что юноша настроен на учёбу. Расспрашивал у старшей девушки в секции о трудностях с ОГЭ, потом мне пересказывал. Других вариантов, кроме университета, после школы даже не рассматривает. Сын уверен – поступит сам, без помощи репетиторов. Я уже не говорю ему, что мы согласны и на платное обучение, лишь бы только учился. Теперь беседуем о поступлении на бюджетное отделение как о само собой разумеющемся.

Именно старики – основной контингент 7-й терапии. А ещё бомжи, нарики, цыганки-попрошайки и прочий антисоциальный элемент. Как высказалась старшая сестра Алевтина, в неуклюжую рифму: «Свозят всё г…но, которое никому не нужно». За глаза 7-ю терапию называют богадельней, бомжатником, шалманом. Но каким образом родне удаётся спихнуть престарелых дедушек и бабушек на дефицитные койко-места – тайна сия велика есть.