Я очень рано научилась говорить. Но у моих родителей не было времени подолгу со мной общаться. Они много работали, да к тому же оба учились заочно. Чтобы я не мешала им по вечерам сидеть за учебниками, накупили мне уйму книг с цветными картинками.

В детстве мне повезло: у меня были две бабушки. И след от их воспитания остался со мной на всю жизнь. Одна из них ещё до революции окончила гимназию, а потом долгие годы работала учительницей в советской школе. Другая, мать моей мамы, была крестьянкой. И вот именно о ней мне хотелось бы рассказать читателям «Моей Семьи».

Мы только переехали в новую квартиру, и дочери попросили взять домой котёнка. А я всегда хотела иметь собаку. В результате у нас появилось сразу два питомца, с разницей в два месяца. Сначала кот, потом собака. Кот был старший и очень часто обижал щенка. Тот сначала убегал и приходил к нам жаловаться, потом подрос и начал давать сдачи. Но постепенно они стали жить дружно, и мы все были этому очень рады.

Днём я работала, а вечером училась в Москве. В электричке, моём «втором доме», я и читала, и писала, и вязала, реже – дремала. А ещё почему-то за мной часто начинали в дороге ухаживать, но очень вежливо, поэтому ухажёра было трудно «отшить».

Выбор места в цирке или театре зависит от финансовых возможностей гостя. Хочешь сэкономить – смотри издалека. Не жалко денег – садись ближе к выступающим. И только в театре «Лицедеи» богатых граждан могут предостеречь. Над кассой так и написано: «Мы затрудняемся сказать, сколько стоит билет в первый ряд. Но уверены, что зритель, не хватающий протянутый ему красноносым клоуном апельсин, способен загубить спектакль, а значит, должен сидеть на галёрке».

Тот морозный понедельник начался для меня со скверного известия. В отдел вневедомственной охраны, где я тогда работал, заявили об угоне электропогрузчика из одной шарашкиной конторы. Находилась эта организация на таких выселках, что добраться до них можно было только на вездеходе или на попутных «КрАЗах», возивших песок из карьера.

Мне лет пять. Зима, Новый год, у нас гости. И вот все собрались на горку. Это недалеко от нашего дома, мы с девочками часто бегали туда кататься. А у меня была шуба, которую я очень не любила. Коричневая, толстая, я в ней походила на медвежонка, но зимы раньше стояли холодные, и меня заставляли её надевать.

Здравствуй, газета, с наступающим! Захотелось рассказать всем о настоящей семье, об умной свекрови и мудром свёкре. Ведь как бывает: муж жену любит, а его родителям она не нравится. А по-моему, если человек в главном хорош, то в остальном ему можно помочь. В школе я была робкой, замкнутой. Троечки ставили и переводили из класса в класс, а что домой уходила не поумневшей – никого, и меня в том числе, не тревожило.

Старушка оказалась соседкой по дому, в котором Катя снимала квартиру. Здесь Катя поселилась совсем недавно. А переехала с другого конца города, от родителей, потому что жаждала самостоятельности. На новом месте она ещё никого не знала, и старушка стала первой соседкой, на которую Катя обратила внимание. Старушка регулярно и внимательно проверяла свой почтовый ящик, словно ждала важного известия. Если в ящике оказывался конверт, старушка вынимала из кармашка пальто старенькие очки в роговой оправе, вскрывала письмо и с волнением вчитывалась в его содержание. Но всякий раз её постигало разочарование – эти письма оказывались рекламой.

Утром увидела печальные глаза своего возлюбленного. Виктор Цой, мой однофамилец, пел: «Так откуда взялась печаль?» Ну и я спела-спросила.
– Ты знаешь, – серьёзно ответил мой избранник, – кажется, я в тебя втрескался, как мальчишка. Но у меня жена, мы вместе почти сорок лет. Представляешь, что это такое – сорок лет?

Тётя Дуся и дядя Петя Царапкины жили в Керчи. Белая хатка их, первая по улице, стояла прямо у подножия древней горы Митридат. Здесь когда-то был знаменитый Пантикапей – столица Боспорского царства, где обитал могущественный царь Митридат Евпатор.

Мне 26 лет, мужу Виталику – 28. Мы женаты два года, очень хорошо живём, у нас взаимопонимание и любовь, полная гармония в постели. Мой муж очень внимательный, чуткий, всегда заботится о том, чтобы мне было хорошо. И я уверена – в этом есть заслуга девушек, с которыми он встречался раньше. Они учили его, рассказывали, что им приятно, а что обидно, объясняли свои эмоции.

Я много лет была очень толстой. Уже лет с 11–12-ти стала такой «плюшечкой». Родители и бабушка только радовались тому, что у ребёнка хороший аппетит, закармливали вкусняшками. К старшим классам я стала задумываться о том, что «не всё спокойно в Датском королевстве», – мальчики в школе совсем не обращали на меня внимания. Вроде я и весёлая была, и общительная, и одевалась хорошо. Но моя толстая попа и выпирающий живот, упакованные в самые модные-размодные джинсы, восторга у молодых людей не вызывали. Я была вылитая сосиска, упакованная в целлофан.

Новогоднюю ёлку для сотрудников нашего конструкторского бюро решено было проводить своими силами в актовом зале. Профком выделил деньги на подготовку праздника, Дедом Морозом назначили начальника электротехнического отдела. Меня как самую молодую сотрудницу обязали быть Снегурочкой.

Его настоящего имени я сейчас уже и не вспомню, но в истории села и моей памяти он остался как Галош. Эта кличка намертво прилипла к нему из-за обуви – неизменных резиновых галош, которые он носил круглый год, в любую погоду, в рабочие и праздничные дни. Покупал он их раз в год, весной, причём сразу несколько пар, и в зависимости от погоды добавлял к ним или портянки зимой, или носки летом. Галош, одним словом.