У моей подруги Веры жила сибирская трёхцветная красавица, кошка Зося. В мужьях у кисы ходил обычный дворовый здоровенный котяра Вася. Каждое лето у них рождались котята, очень похожие на Васю. От Зоси они брали лишь одну особенность – лёгкую пушистость. Дочке Тане было десять лет. Её подруга Валя попросила принести ей котёнка из Зосиного помёта. Мы принесли. По нашим понятиям это была кошечка, и Валя назвала её Лушкой.

Детство моё прошло в небольшом зажиточном совхозе в Ростовской области. Стояли 60-е годы. Совхоз жил автономной жизнью. Не было никакой необходимости часто ездить в райцентр. Осенью дорогу развозило от дождей, но у нас имелось всё необходимое. Вокруг села располагались четыре фермы. Но даже и там стояли начальные школы, клубы, медпункты. Вокруг колосились поля пшеницы, паслись большие отары овец.

Мы с вами говорили о том, что стыд – это привнесённое чувство. Мы призываем ребёнка стыдиться, потому что стыд – величайший воспитатель. Он регулирует нашу деятельность, так сказать, снаружи. Стыдно – это ведь когда видно. Мы боимся опозориться перед людьми, а потому ведём себя прилично. Но внутри нас есть и другой великий воспитатель – это чувство вины. Тоже привнесённое чувство, и весьма мучительное.

Проблема такая: у меня кривые ноги. Сколько слёз было пролито в детстве, сколько обиды рождалось в душе. Ну почему у всех красивые ровные ножки, а у меня кривые? За всю свою жизнь, а мне уже шестой десяток идёт, я ни разу не была на пляже, не купалась в речке и не загорала. Никогда не ношу платья, юбки. Представьте, летом жара под 40 градусов, а я иду в брюках, и не в лёгких и тонких, а из тёмного толстого материала, чтобы они не обтягивали и не просвечивали.

Последним её поматросил Юра, сын директора магазина «Букинист», а прежде чем бросить, уговорил отца устроить девушку на работу. Как-никак она была недоучившимся филологом, разбиралась в классике и очень любила поэзию. Летом её можно было встретить в центре города на пляже «Хрустальный». До октября она успевала загореть чернее самого чёрного шоколада. Она первая в нашем городе стала открыто загорать топлес, а трусики-стринги надела за десять лет до их изобретения.

Позвонил он ей как-то летом, неожиданно и довольно поздно, пригласил погулять, подышать воздухом и поесть шашлыка в летнем кафе. Встретились. Знакомая обратила внимание, что мужчина очень напряжён и неразговорчив. «Так, неполадки на работе», – объяснил он. Пошли гулять, и знакомая поняла, что он тянет её куда-то в сторону от фонарей, в небольшой неосвещённый скверик. Сказал, что именно там и находится это кафе.

Мужчин до брака у меня было много. Написав это откровение, мне больше всего хочется выключить компьютер и пойти спать, а не позориться на всю страну. Но я пишу не для себя, а для той девочки, которой, возможно, нужно моё письмо. Которая сможет использовать мой опыт, не набивая собственных шишек. Ведь это больно! Я так надеюсь хотя бы одну девушку спасти от безрассудных поступков, в которых ничего хорошего нет, не было и не будет никогда.

Когда я учился в университете и жил в общежитии, мы с ребятами часто общались с девчонками других факультетов. Безбашенные информатички, загадочные лингвистки, умненькие исторички… Но самыми интересными были девушки с факультета психологии. Особенно отличалась одна из них. Оля была симпатичной; к ней регулярно подкатывали различные типы, но никому не удавалось взять этот бастион холодного рассудка.

Понятно, что восьмиклассника мы уже готовы были обнять, расцеловать, вынести на руках из аудитории и поставить «отлично», не слушая дальше. Поэтому следующую его фразу поправили автоматически, даже не обратили внимания. Юноша сказал, что Брэдбери – английский писатель, мы исправили – американский. Ну, в таких случаях ученик поправляется, говорит «sorry», мы отвечаем «no problem» и забываем об этом. Не та ошибка, чтобы снижать оценку.

Из театра, в котором прослужил семь лет, я ушёл давно, в начале двухтысячных. И ещё какое-то время доигрывал в спектаклях. Если реально смотреть на вещи, театр отнимает много времени. Пока ты молод, кажется, что всё ещё успеешь. Но ведь такая работа сужает твой мир до размеров сценического пространства, поэтому ты ни с кем не общаешься, никуда не ходишь – нет времени. В тот период, когда я служил в Театре Маяковского, новых постановок не было...

Яша по всему периметру парника на высоте своего роста выклевал дырки, и верхняя часть теплицы чуть не улетела в небо. Начали прогонять ворона в лес, перестали кормить. Думаете, это его остановило? Ну уж дудки! Недолго думая, он притащил из леса ворониху. Ну, типа, я тут живу, они меня кормят и тебя, любовь моя, будут кормить. Вдвоём они обустроились как на курорте. Дед нас успокаивал: мол, скоро уедем, они всё равно в лес подадутся.

Когда «страусы» в магазинах закончились, други-недруги атаковали нас «ножками Буша». Кто же тогда знал, что это настоящие калорийные бомбы замедленного действия? Кто догадывался, что птичек перед отправкой за океан усиленно пичкали антибиотиками и анаболиками, чтобы выглядели поздоровее да пожирнее? Окорочка, запечённые в духовке, оказались румяны на вид, чесночно духовиты, а на вкус очень даже приятны и нежны. Народ закупал и поглощал «ножки Буша» ящиками!

На девственных землях возникали русские поселения. Вообще-то Аляска – далеко не курортный район. Сибирские племена селились там ещё с доисторических времён, но численность аборигенов не превышала 60 тысяч человек. Эскимосы, алеуты и представители нескольких индейских племён называли русских «косяками», то есть казаками. Наших было человек 800, и в таком малом количестве они контролировали огромную территорию...

На самом деле то, что раньше делала лаборантка, сейчас обязана делать медсестра в отделении – разумеется, бесплатно. Но главная проблема даже не в этом, а в том, что забор крови теперь производится только из вены – и кровь на сахар, и для общего клинического анализа. Раньше всегда брали из пальца, теперь же берут исключительно из вены. И вот больным это, представьте, не нравится.