СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Родня Случайная жертва удачной судьбы
Случайная жертва удачной судьбы
30.10.2017 16:17
Их связала яичница

Случайная жертва удачной судьбыКатегорически не согласен с графом Львом Николаевичем Толстым на предмет того, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Лев Николаевич, конечно, глыба и матёрый человечище, но тут, я считаю, он всё переврал. Наверное, морковных котлет объелся.

Я уверен, всё обстоит как раз совсем наоборот: все семьи несчастливы до зевоты, до оскомины одинаково, а счастливы – каждая искромётно по-своему. Совершенно неповторимо.

Нет ничего более скучного и однообразного, чем так называемые скелеты в шкафу, всякие там семейные измены и прочая ползучая нудятина. Все семейные ссоры и скандалы – такие же однообразные, как рекламные ролики. Кстати, именно поэтому писатели, драматурги и прочие режиссёры предпочитают рассказывать нам истории именно несчастливых отношений. Недавно перечитал «Мадам Бовари». Исплевался. А когда я ещё в юности читал «Анну Каренину», мне очень жалко было мужа Анны. Сочувствовал – Лёвину. А главную героиню совсем не было жалко. Не говоря уже о флоберовской Боварихе. Вот такой я замшелый ретроград.

Я, например, знаю одну по-настоящему счастливую семью – Великовых. Тимур, Аня и их дочь Василиса, двух лет от роду.

Тимур с Аней живут вместе уже 17 лет. Родить, несмотря на все старания, долго не получалось, наконец – случилось. И вот у них есть двухлетняя Василиса по кличке Василиск – из-за огромных завораживающих голубых глаз.

Аня и Тимур познакомились ещё в университете, там же, где учился и я, на первом курсе. И больше не расставались. Встретились они впервые в столовке. Я когда-то уже рассказывал об этом месте, но повторюсь ещё раз.

Самым расхожим блюдом в нашей столовке, иначе – «гастриловке», «тошниловке» или «поносовке», были сосиски и яичница в такой раскалённой сковородочке. Из двух яиц. Яйца всегда были пригоревшие, хотя с недожаренными белками. Но всё равно вкусные.

Сосиски назывались «синенькими» или «синюхами», а яичница – «соплёй» или «горелой соплёй»: Приятного аппетита. Мы так и говорили тёте Зине, непрошибаемо спокойной женщине, которая стояла за стойкой:
– Тёть Зин, мне соплю и две синеньких.

Тимур и Аня сначала не были знакомы. Однажды они стояли в очереди в столовке. Тимур, когда подошёл его черёд, сказал:
– Мне, тёть Зин, синенькую, соплю, компот и три белых хлеба.

Аня, стоявшая после Тимура, попросила:
– Тёть Зин, мне три белых хлеба, компот, соплю и синенькую.

Тимур с подносом подошёл к единственному свободному столу и сел. Аня оглянулась вокруг, увидела, что всё занято, подошла к тому же столу и спросила, не глядя на Тимура:
– Извините, у вас свободно?
– Пожалуйста, – ответил Тимур, не глядя на Аню.
– Приятного аппетита.
– Спасибо. Вам тоже.

И они стали есть. Сначала синхронно отпили по глотку компота. Потом синхронно же положили свои «синенькие» на хлеб и, держа двумя руками эти импровизированные бутерброды, стали – опять же синхронно – их жевать. Тут они впервые с лёгким и чуть ироническим интересом посмотрели друг на друга.

Когда бутерброды были съедены, они одновременно взяли в руки вилки и стали энергично отдирать пригоревший белок от сковородёнок. Желток оба не трогали. Далее они опять отпили компота, тревожно переглянулись, взяли по второму куску хлеба и стали хлебом – не вилкой! – поедать белок. Затем – ещё по глотку компота.

Какое-то время они с лёгкой изумлённой тревогой смотрели друг на друга и после короткой паузы медленно потянулись за третьим куском хлеба. Взяв хлеб, они, ещё изумлённее глядя друг на друга, распустили им желтки и стали хлебом же их, растёкшиеся, есть, причмокивая и облизываясь.

Съев всё, широко улыбнулись друг другу и вдохновенно допили компот.

И с тех пор не расставались. Любовь, так сказать, настигла их в студенческой столовке. За синхронным поеданием «соплей». Приятного аппетита.

Выяснилось, что у них очень много общих интересов, пристрастий и так далее. Но факт остаётся фактом: их связала яичница. Кого-то сводит дискотека – «музыка на-а-ас связала, тайною на-а-ашей стала», кого-то – случайная встреча в поезде, кого-то, прости господи, интернет. Можно найти своё счастье, нажравшись в бане и с ценным веником улетев в город на Неве, можно – поссорившись из-за рубля с официанткой в провинциальном вокзальном буфете. Вариантов – бездна. И в случае с Великовыми яичница – один из вариантов.

Я много раз бывал у Великовых утром, когда они завтракали. Сценарий завтрака в их счастливой семье неизменен.

Как я уже сказал, они много лет живут вместе. Отдыхают по всему миру, повидали всё на свете, перепробовали кучу блюд, но любимое блюдо у них по-прежнему – обычная яичница. Банальная глазунья. Безо всего, без всякой колбасы, бекона, просто по паре яиц на каждого.

У них на двоих – один предрассудок. Если утром желток сам растёкся – день будет неудачным. Но он очень редко растекается. Яичницу жарит Аня. Четыре яйца. Специальный ножик. Очень острый и очень тяжёлый. Мини-колун. Им чуть-чуть тюкнешь – звук такой, будто Василиса хлопнула в ладоши, и скорлупа – на две равные половинки. Тут главное, чтобы скорлупина не хлопнулась в шипящее масло. Это непорядок. А масло, кстати, должно быть сливочное, вредное. Холестерин, божественный «полициклический липофильный спирт», который вообще, как выясняется, полезен.
По глубокому убеждению Великовых, только западные варвары едят яичницу с тарелки вилкой и ножом. Настоящие русские патриции едят её, как и тогда в столовке-гастриловке, прямо со сковородки, хлебом, пока она горячая, и ещё будто обиженно чуть шкворчит масло.

Надо прямо хлебной хрустящей корочкой, скажем, разогретой узбекской лепёшкой, загребать белок вместе с маслом – и в рот. А масло пусть капает на подбородок и руки. Так вкуснее – потом отмоемся.

А дальше надо хлебом же раздавить желток и распустить его по сковороде, как тогда, семнадцать лет назад, в тошниловке. Сначала надо съесть основание желтка, и тут получается как бы маленький бутерброд, потому что дербанить основание желтка ни в коем случае нельзя: это западное варварство. А дальше уже нужно догребать хлебом желток с остатками масла. Это самое вкусное, кульминация сюжета поэмы «Глазунья».

У Ани с Тимуром большая сковорода, в отличие от той маленькой в студенческой «поносовке». Они её называют НЛО. «Наше любимое объедалово». Едят Великовы уже много лет одновременно. Это – один из паролей семейного счастья. Сначала их яичница чётко разграничивается. Между ними – демаркационная линия, полная божественного холестерина. А дальше неизбежны всякие геополитические накладки. Как это было в советские времена на границе с Китаем. Где-то Аня оттяпает у Тимура кусок белка, где-то Тимур у Ани загребёт масла. Якобы случайно. Тогда начинается:
– Эй, ты чего моё мацаешь?
– Сама вон в моё макнула, воровка на доверии!
– Сам ты вор. Вор должен сидеть…
– Эй, опять?!

Конфликт обостряется на стадии растёкшегося желтка. Потому что желток течёт сам. Куда хочет. И почти всегда желтки стекаются вместе. Тут уж возникают настоящие горячие точки, и ситуация выходит из-под контроля. Начинаются беспорядочные военные действия. Проход в тыл противника и тому подобное. Терроризм и партизанщина. Каждый жадно жрёт всё, что может. Отпихивания, обзывательства. Злобное фырканье, Анин визг, Тимуров рык. Смех.

Василиса, сидящая в своём стульчике с детским творожком и вся им перемазанная, хлопает в ладоши, смеётся, кричит:
– Мапа яка!

Мапа – это понятно. Гибрид из родителей. «Яка» – это яишенка.

Наконец всё успокаивается. Все трое мирно умываются. Вернее, двое умываются сами и умывают третью. Аня с Тимуром пьют свежий морковный или апельсиновый сок – где ты, студенческий компот? – и кофе.

Всё. Начинается день.

И если вы меня спросите, что такое семейное счастье, то я вам отвечу. Как человек, который отчасти сам знает, что это такое. Не как «эксперт», а просто как случайная жертва удачной судьбы. Если люди каждое утро много-много лет весело дерутся из-за яичницы и им это не скучно, это и есть настоящее счастье.

Счастье – это всегда очень просто и, казалось бы, прозаично. И уж в любом случае – не пафосно. «Давай выясним наши отношения!» – тьфу-тьфу-тьфу, чур меня и всех нас.

Нам всем нужны маленькие тёплые мелочи. Трогательная ерунда. Ласковая придурковатость. Чудаковатые совместные привычки. Абсолютно бесполезные обряды. Но – свои, неповторимые в своей «придурковатой чудаковатости». Потому что все счастливы захватывающе по-своему, а несчастливы – нудно одинаково. Вопреки «зеркалу русской революции».

Владимир ЕЛИСТРАТОВ
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №43, октябрь 2017 года