– Да ты же куришь! – в сердцах воскликнула Ева Ивановна и вздрогнула от неожиданности, получив ответ:
– Чё это я курю? Ничего я не курю!

В маршрутке напротив сидевшей Евы Ивановны держался за поручень уличённый подросток. Очевидно, её фраза, мысленно посланная внучке Кате, была произнесена вслух и попала в цель, в которую Ева Ивановна даже не метила. Признаться, что она разговаривает сама с собой, было как-то неловко, и Ева Ивановна решила выйти из положения, морально дожав подростка.

– Да куришь, куришь! – нахмурилась она. – От куртки несёт на всю маршрутку.
– Это не я! – защищался подросток. – Я просто рядом с Лёхой стоял, когда он курил!
– А вы пальцы-то его понюхайте! – подключилась к спору женщина, сидевшая через проход. – Мой балбес последний месяц, как приходит с улицы, сразу руки мыть! Думаю: что за новости? Раньше и перед едой не заставишь, а тут – на тебе! И волосы его понюхайте, верный знак!
– Не надо меня обнюхивать! – перепугался подросток. – Тётьки, чё вы докопались?
– Попался, так молчи! – прикрикнула на подростка дама сзади. – Они ещё и пшикаются. От моего Серёжки пахнет, как от клумбы! Думала, девицу себе завёл, нет, ещё хуже – брызгается туалетным освежителем, чтобы запах сбить.

Вся маршрутка разволновалась, пассажиры набросились на бедного парня.

– А лак для волос? – возмутился мужик в бейсболке. – Не, пацан, ты скажи, скажи, что вы с лаком делаете?
– Ничего мы с ним не делаем, – оправдывался затравленный подросток. – Как им брызгаться, он же липкий!
– Вот именно, лак! – согласилась Ева Ивановна. – Вы понимаете, вчера купила новый, а сегодня смотрю – уже пустой! Куда девался? Через крышку, что ли, испарился?
– Это у них теперь называется стайлинг! – горько усмехнулся мужик в бейсболке. – Нет чтоб отжаться от пола раз пятьдесят, так они себе вместо этого каждое утро перед колледжем стайлинг на башках делают! Ещё пара лет – и в армию, там прапор вам весь этот стайлинг на фиг выбреет! Вот, бабуль, вашему сколько сейчас?
– Восемнадцать, внучок, – огрызнулась на «бабулю» Ева Ивановна. – Девочка у меня!
– Нет, ну если девка, это ещё нормально, – смягчился мужик, – ей в армию не идти, ей же лак, чтобы эти ваши кудряхи укладывать или что там у неё…
– В том-то и дело, что ничего, – хмуро сказала Ева Ивановна. – Она уже бритая наголо!

Но Ева Ивановна недоговаривала. На бритой голове её внучки Кати по прозвищу Слюня кое-что всё-таки было, а именно – цветное тату на затылке в виде птички Феникс.

Ева Ивановна обладала аналитическим складом ума и острым чутьём на преступления. Это чутьё гнало её к дому. Ещё на лестничной клетке она предусмотрительно разулась, тихонько провернула ключ в замочной скважине, в одних носках на цыпочках, чтобы не спугнуть внучку-рецидивистку и застукать её за ужасным деянием, пробралась в прихожую. Но предосторожности оказались напрасны. Даже если бы она гремела кандальными цепями, её бы никто не услышал.

Из бывшей детской, которую она делила со Слюней, оглушала квартиру музыка. Но всё-таки Слюня была бабушкиной внучкой, в комнате грохотал не рок и даже не речитативил рэп, оттуда отчаянно надрывалось танго.

Еву Ивановну это совсем не утешило, напротив, она тут же представила Слюню в сетчатых чулках, с развратного цвета помадой на губах и, что самое ужасное, в этих губах дымилась сигарета в длинном мундштуке.

Гневно распахнув дверь в комнату, Ева Ивановна тут же получила в лицо стремительный огненный всполох, едва не опаливший её лиловую чёлку, и Слюнин вопль: «Файер!»

Всё вышеописанное, начиная с Евиной провокации в маршрутке, я узнала уже постфактум, а началось для меня это повествование с душераздирающего Дашкиного крика в телефонную трубку:
– Нет, ну ты представляешь, захожу я домой, а эти две идиотки!..

Двум идиоткам Дашка приходилась с одной стороны дочкой, с другой – мамой.

Мне Дашка была подругой и часто жаловалась на обеих своих сожительниц. Вот и теперь Дашка сообщила, что, вернувшись с работы, попала в Содом: под завывания танго Слюня снимала селфи – как она исполняет откровенные пассажи с закидыванием ног, а Ева Ивановна на внучкины призывы «файер!» брызгает из баллончика лаком и поджигает его зажигалкой.

– Огнемёт они делали, понимаешь?! – орала Дашка. – Причём моим дорогущим лаком для волос!

На своё крайнее возмущение Дашка получила резонный ответ Евы Ивановны:
– Все мои лаки и дезики закончились, что нам оставалось? Зато я выяснила, что девочка не курит!

Ева Ивановна с внучкой снимали клип для студенческого фестиваля и планировали занять первое место, чтобы выиграть билеты на футбольный матч Лиги чемпионов.

На следующий день я подвернулась Дашке у нашего подъезда, и, как я ни отнекивалась, она потащила меня в гости, уговаривая отведать тирамису, которое впервые сама приготовила. Однако уже в прихожей мы сразу забыли, зачем пришли, замерев при виде Слюни.

Слюня таинственно прикладывала палец к губам, умоляя нас не шуметь, потому что подслушивала, стоя у двери в их общую с бабушкой комнату. Оттуда доносился требовательный голос Евы Ивановны:
– Вставай, я сказала! Сколько ты ещё намерена валяться? Ты вообще уважаешь себя или ты тряпка?
– Кого она там поднимает? – испуганно прошептала Дашка.

Слюня многозначительно изогнула бровь и снова поднесла палец к губам.

– Тебе «скорую» вызвать или сразу полицию? – угрожала Ева Ивановна. – Поднимайся немедленно! Я кому купила эти говённые палки для скандинавской ходьбы? Смотри, какое пузо отрастила, мерзавка! Вставай, говорю, уродка!
– Мне кажется, туда надо войти, – шепнула я. – Боюсь, сейчас начнётся драка.

Ева Ивановна подтвердила мои опасения:
– Вот так бы и врезала тебе этими палками, ленивая корова! Если не встанешь, вообще убью!

Дашка решительно повернула ручку двери, и все мы ввалились в комнату. С дивана на нас мрачно взирала Ева Ивановна, она была наедине с собою и даже телефон в руках не держала.

– Мама, ты с кем сейчас ругалась? – насторожённо спросила Дашка, оглядывая пустую комнату.
– Со своим альтер эго, с этой беспринципной слабачкой! – ничуть не смутившись, ответила Ева Ивановна. – Купила ей с пенсии палки скандинавские, чтобы занималась, а она с дивана встать не в состоянии!
– Ты что, сама с собой разговариваешь? – догадалась Дашка.

Мы со Слюнькой тревожно переглянулись.

– Мама, это же паранойя, – Дашкины губы поползли вниз, а в глазах образовались слёзы.
– А я тебе говорила, что мы теперь втроём живём в этой комнате вместе с её альтером, но ты мне у виска крутила! – запальчиво сказала Слюня. – Мам, я тебя убедительно прошу, давай я к девкам в общагу съеду, бабка меня доконает!

Ева Ивановна только презрительно фыркнула.

Я обратилась к Еве Ивановне как можно мягче:
– Когда человек разговаривает сам с собой – это не очень хорошо. Ведь, пока не поздно, можно таблеточки пропить какие-то или…
– Девочка, что ты понимаешь! – оборвала меня внезапная сумасшедшая. – И ты ещё рассказы пишешь? Как говорил один мой знакомый драматург, лучший диалог – это монолог! А хороший монолог – это всегда диалог! Если покопаетесь в интернете, грамотные психологи вам объяснят, что разговор с самим собой, именно вслух, очень продуктивен. Проговаривая свои мысли, ты себя организуешь, чётко обозначаешь задачу и даёшь импульс к действию. Мы же постоянно с кем-то треплемся, даже с дураками, а сами с собой почему-то стесняемся говорить по душам, это не принято, это считается сумасшествием! – Ева Ивановна безумно хохотнула и, вскочив с дивана, бросилась к палкам для скандинавской ходьбы, стоявшим в углу. – Вот я и убедила себя! А теперь – посторонитесь, я отправляюсь на спортивное мероприятие!
– Капец, – покачала головою Слюня. – Бабулёк перешла в фазу агрессии, я с ней на футбол не решусь, она на трибунах мордобой спровоцирует.

Размашистой спортивной ходьбой по лесу Ева Ивановна довела себя до одышки и решила передохнуть у речки, но её любимое место с маленьким деревянным причалом было занято пожилым мужчиной. Мужчина крошил батон и кормил парочку уток. Сначала Ева Ивановна решила, что мужчина разговаривает с утками, но, прислушавшись, поняла, что он ругается сам с собой.

– Понарожают идиотов! Нет, ты понимаешь, это он мне говорит, своему деду! А кто кого понарожал в данном случае? Это я его и понарожал посредством нашей бабушки и Павлика с Юлькой… Логики – ноль! Как он ЕГЭ сдавать будет, если причинно-следственную связь не отслеживает?

Утки не отвечали, зато ответила Ева Ивановна:
– Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду… Старо как мир.

Мужчина нервно обернулся к Еве Ивановне, собеседника в своём монологе он явно не предполагал. Ева Ивановна оглядела мужчину от ботинок до шапки и резюмировала:
– Мне кажется, вы страшно одиноки… Если уточки не против, поболтаем?

Теперь Ева Ивановна едва поспевала за своим новым знакомым, он говорил столь темпераментно, что и шёл по лесной тропинке так же быстро и яростно. Одна из скандинавских палок, которую ему всучила Ева Ивановна, сильно его отвлекала и мешала думать, но он преодолевал эту помеху.

– Ты – старорежимная женщина! Если мы не купим, в конце концов, стиральную машину, обещаю: ты будешь сама возиться в ванной с Васькиными трениками, я больше не стану убиваться, отстирывая эти зелёные пятна! «Ах, ах, ах, мальчик играет в футбол, падает на травке, он будущий голкипер мирового уровня!» А когда я десять лет убеждал тебя поставить кондиционер, что ты кричала? Там микробы собираются, мы все станем туберкулёзниками! Теперь тебя от этого кондиционера не оттащишь, засядешь под ним с июня по август со своими детективами, никому больше воздуха не хватает!
– Бертольд Альбертович, – осмелилась включиться в разговор Ева Ивановна, – мы же с вами договорились разговаривать вместе, а вы снова за своё…
– Простите, увлёкся, – кивнул мужчина и неприязненно покосился на скандинавскую палку в своей руке. – Зачем вы мне её дали? С одной палкой очень неудобно идти!
– Затем и дала, чтобы вы иногда вспоминали, что вам кого-то… – Ева Ивановна слегка покраснела, – что вам чего-то не хватает… Я понимаю, что вы очень переживаете из-за сложных отношений с женой, внуком Васей… Моя внучка, хотя мы и обитаем с ней в одной комнате, тоже совершенно не стремится со мной поговорить…
– Мясо! – взорвался Бертольд Альбертович. – Чем тебе не нравится это мясо?! Я его купил на рынке у проверенного человека, оно парное! «Ах, ах, ах, оно плохо пахнет!» Да это борщ твой плохо пахнет, потому что нормальные люди не бросают в борщ гвоздику!
– Бертольд! – не выдержала Ева Ивановна. – Верните мне, пожалуйста, мою палочку, у нас с вами тропинки расходятся: мне – налево, а вам…

Но закончить фразу Ева Ивановна не успела, Бертольд Альбертович сунул ей палку и пошагал в свою сторону, продолжая гневаться:
– Трюковой велосипед ему купи! Лопата, грабли и садовый секатор – вот с чего начинается Родина!

Ева Ивановна молча смотрела в потолок, в комнате было темно, внучка, кажется, уже заснула. Ева Ивановна осмысливала свою долгую и, получается, совершенно никчёмную жизнь. Что бы там ни болтала про неё Слюня, но сердце её заходилось в тоске – кому она нужна, зачем?

И ладно бы только она, но вот Дашка родилась, от неё – Катька, потом у внучки родится ещё кто-нибудь… Господи, что их всех ждёт?.. Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду… Она-то, Ева Ивановна, знает теперь, что жизнь человеческая обречена на страдания. Как она посмела дать им жизнь, чтобы и они страдали? Бедные, глупые…

– А-а! Сопромат! – возопил в ночи внучкин голос. – Синенькое платьице… я себе отращу волосы, правда…

Ева Ивановна вскочила, как подорванная, метнулась к далеко уже не детской кроватке Слюни.

– Что ты говоришь, миленькая? – взволнованно зашептала она, трогая внучкин лоб. – Да ты же горишь вся! Плохо тебе? Температура? Доктора?
– Мы катались на санках, – Слюня продолжала бредить сквозь сон, – снег такой яркий, звенящий, сверкал… Я правда отращу волосы… у меня были косы в шесть лет…
– Так ты на санках простудилась? С кем? Боже мой, ты в кого-то влюбилась! – сообразила Ева Ивановна. – И он хочет, чтобы ты была с волосами и в синем платье? Как же это хорошо, что ты влюблена! – Ева Ивановна рванула в ванную, намочила полотенце и прибежала положить его на Катькин лоб. – Это такое счастье – любовь! Только в этом смысл нашей жизни. Но боюсь тебя спросить – он хороший человек? Он тоже тебя любит?
– Гол! С пыра в табло! – продолжала буйствовать Слюнька. – Синее платье в горошек…
– Хорошо, мы с тобой непременно пойдём на футбол, – утешала девочку Ева, – или хочешь, я отдам тебе свой билет, и ты пойдёшь с этим мальчиком… Но достоин ли он тебя?

Дверь в комнату отворилась, на пороге стояли разбуженные и сердитые Дашка в ночнухе и муж её Толик в трусах.

– Стесняюсь спросить, конечно, – нервно зевнул Толик, – но что вы так разорались? У вас массовое помешательство?
– А я тебе говорила, что они друг друга стоят, – проворчала Дашка. – Каждая сама с собой разговаривает!
– Слюнька бредит, у неё температура! – с надрывом сообщила Ева Ивановна. – Есть в этом безжалостном доме жаропонижающее?

Все окончательно проснулись, засуетились, забегали, выдвигались и задвигались ящики тумбочек – искали таблетки.

– Дашка, я тебе сколько раз говорил – разбери свои завалы! – нервничал папа Толик, роясь в ящиках. – У тебя здесь и бусы, и помады, и счета квартплатные в одной куче, и даже три моих отвёртки! Зачем ты таскаешь мои отвёртки и суешь их в свои бусы?
– Надень очки, прочитай, что здесь написано, я не разберу! – психовала Дашка, тыча мужу в нос упаковку лекарств. – Это от жара таблетки или твои дурацкие анаболики? Сейчас сослепу сделаем из девочки штангистку, она и так лысая!
– Она лысая, потому что ты, как мать, не привила ей женственность! – шипел Толик. – Всё твой феминизм! Почему ты всегда сама двигаешь шкаф? Ну, дождись ты меня с работы!

– Чё тут происходит? Вы все с ума сошли одновременно? – прохрипела очнувшаяся Слюнька. – Бабуся, фу! Я сказала, фу, убери руки! Чё ты ко мне в рот лезешь?
– Катюнюшка, это пилюлька, проглоти и запей! – настырничала Ева Ивановна.
– Вы меня отравить решили? – отбивалась от родственников Слюня. – Чё я вам такого сделала? Я на ваш трон не претендую!

К трём часам ночи жар спал, но и сон прошёл бесповоротно. Слюнька смотрела в потолок, в комнате было темно, бабушка, кажется, уже заснула.

– Евочка, мне приснились воспоминания из детства, – шептала Слюня самой себе. – Ты везёшь меня на санках, снег такой яркий, блестящий, сверкает… Мне шесть лет, у меня косы, ты их мне всегда заплетала с утра… Я теперь решила отрастить волосы… для тебя… Мы обязательно пойдём с тобой на футбол, а потом я завяжу с этим, куплю себе синее платье в горох и запишусь в танцевальную студию, потому что танго – это тема!

«Значит, нет пока никакого мальчика», – мысленно огорчилась Ева Ивановна, она тоже не спала и подслушивала внучку, но только не подавала вида, а потом вдруг сорвалась и случайно сказала вслух:
– Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, я родила Дашу, Дашка родила Катю, и Катька когда-нибудь что-то родит… Какое же это счастье!
– Ну, началось! Опять она сама с собой! – улыбнулась Катька и отвернулась к стенке. – Не семья, а сумасшедший дом!

Всю эту историю мне по телефону уже досказывала Слюнька, и я им всем страшно завидовала…