– Андрей, вы уже играли репортёра в фильме «Кавказ».
– Хотя оба моих героя – журналисты, у них абсолютно разные мотивации. Герой «Кавказа» – фоторепортёр, ищущий сенсации, а для Ледникова журналистика является лишь прикрытием.

– В картинах «Стерва для чемпиона», «Вы заказывали убийство» ваш герой жёстко дерётся и совершает опасные падения. Такие сюжеты зрелищно смотрятся на экране, но рискованны в исполнении. Вы прибегали к помощи дублёра?
– В первом фильме я делал всё сам. В сериале «Вы заказывали убийство» были моменты, когда меня дублировали и трюки исполняли профессиональные каскадёры. В Театральном училище имени Щепкина у нас был педагог по сценическому движению – Владимир Ефремович Пивоваров. После второго курса он брал меня на занятия в каскадёрские команды, так что некоторый опыт имеется. Мне интересно самому исполнять трюки, однако продюсеры не всегда позволяют это делать, потому что есть определённый риск: велика вероятность, что во время трюка артист получит серьёзную травму и не сможет работать, а это уже грозит остановкой съёмочного процесса.

– В роли боксёра вы выглядите весьма убедительно. Специально тренировались для фильма?
– Картина снималась параллельно с телешоу «Король ринга», для которого я, конечно же, тренировался. На «Короле ринга» моим тренером был Ашот Иванович Гаракян – поразительный человек, интеллигентный и мудрый. Он стал не только тренером, но и моим наставником, и я прислушивался к его суждениям о разных вещах. Мы до сих пор дружим, чему я очень рад. Вообще боксёры удивили меня: невзирая на заслуги и звания, это очень скромные и тактичные люди.

– Когда смотришь фильм «Стерва для чемпиона», создаётся ощущение, что бои на ринге проходят по-настоящему!
– Приятно слышать, но это не так. У нас был замечательный постановщик трюков Владимир Орлов, он работает во многих голливудских проектах, поэтому был выверен ракурс камеры, а все бои были бесконтактными – просто хорошая имитация.

– Бывает, что во время «драки» на съёмках или на сцене, актёры настолько входят в образ, что уже не изображают бой.
– Я считаю, никогда нельзя терять голову, всё-таки кино и театр – это иллюзия. И опасаюсь людей, которые так увлекаются, что не могут отличить игру от жизни. Из-за таких не контролирующих себя партнёров у меня на съёмках, случалось, было и лицо разбито, и нос, и зубы шатались.

– Многих ваших героев отличает умение носить костюмы и интеллигентность, которую вы привносите в роль. Сами подбираете себе одежду для фильмов?
– Нет, от меня здесь мало что зависит, это работа художника. В жизни я одеваюсь более функционально, поэтому костюмы практически не ношу, но очень люблю надевать их в кино. Что касается интеллигентности – это то, что вложили в меня родители.

– А кто ваши родители?
– Мама Людмила Андреевна – педагог, отец Владимир Леонидович – инженер. Но когда мы из Киева переехали в Забайкалье, он заочно окончил педагогический институт и стал директором школы. Папа преподавал физику, а мама – математику.

– И как вы учились в школе?
– Учился я, естественно, хорошо, иначе бы подвёл родителей. Их могли спросить: как же вы учите других детей, если своего сына выучить не можете? И когда я получал четвёрку, это была тяжёлая травма и для меня, и для родителей. А когда случалось, что я с ребятами хулиганил, то доставалось только мне. Тогда мне было обидно.

– А сейчас?
– А сейчас я благодарен родителям, что они занимались моим воспитанием и развили во мне самодисциплину, ответственность и работоспособность – эти качества необходимы в любой профессии.



– Какие у вас были любимые предметы?
– Больше всего нравилась математика. Эта наука развивает логическое мышление, что в принципе человеку нужно по жизни. Также я любил историю и географию.

– Почему же пошли в артисты?
– Любовь к театру – тоже из семьи. Родители занимались в народном театре и по вечерам ходили на репетиции и спектакли. В Киеве, когда я учился в начальных классах, мама, будучи учителем математики, вела в нашей школе детский театр, и я в нём тоже участвовал. Так что я с детства погружён в театральную среду. Потом мы переехали в Сибирь и жили в посёлке Сюльбан Читинской области, но каждое лето приезжали в Киев к бабушке. И летом ходили в театр. Помню, меня поразил спектакль Севастопольского драмтеатра «Арена» по пьесе Исаака Фридберга в постановке Владимира Петрова.

– Знаю, что, несмотря на бешеный рабочий ритм, каждый Новый год и свой день рождения вы всегда встречаете с родителями в Киеве.
– Я в семнадцать лет уехал из дома, поступил в институт и вот уже двадцать лет живу в Москве. И просто не могу два таких праздника не посвятить родителям. Мне кажется, это нормально, не так уж много я делаю.

– Вы сразу поступили в театральное училище?
– Нет, в первый год я не поступил, хотя, как и многие абитуриенты сдавал экзамены во все театральные вузы Москвы. В итоге вернулся в Киев и устроился подсобным рабочим в Театр русской драмы имени Леси Украинки. Работал во всех цехах – с монтировщиками, бутафорами. Ко мне обращались, если надо было что-то куда-то поставить, переместить. Я не любил эту работу и часто от неё отлынивал, мне больше нравилось смотреть репетиции. Случалось, приходил в театр, где-нибудь прятался, а поскольку раньше мобильных телефонов не было, найти меня было непросто. Спустя год снова поехал в Москву и поступил в Щепкинское училище. И это была большая удача, потому что моим учителем стала Римма Гавриловна Солнцева. Это замечательный педагог, я бесконечно благодарен ей за то, что она потратила на меня немало сил и очень помогла в освоении актёрской профессии.

– Вместе с фигуристкой Маргаритой Дробязко вы принимали участие в телешоу Первого канала «Лёд и пламень». А правда, что в детстве занимались фигурным катанием?
– Занимался, когда мне было пять лет, но это же несерьёзно! Я умею кататься, но с тех пор как окончил школу, о коньках и не вспоминал, поэтому для меня шоу «Лёд и пламень» стало непростым испытанием. Начиная работать в проекте, не думал, что смогу себя уверенно чувствовать на льду. К тому же меня ожидали новые нагрузки, непривычные для мышц и координации, но потом втянулся и привык.

– Вам не мешал ваш немалый рост?
– Почему он должен мешать? Посмотрите, как много у нас высоких фигуристов-парников – Роман Костомаров, Алексей Тихонов, Максим Маринин.

– Участники проекта несли двойную нагрузку: надо было показывать танцевальный номер и шоу на льду.
– Танцы не были для меня двойной нагрузкой, поскольку я с ними хорошо знаком, всё-таки двенадцать лет довольно активно танцевал в театре «Ленком». Конечно, подготовка танцевального номера отнимала время от тренировок на льду, что снижало их прогресс.

– У вас были опасные падения на льду во время исполнения украинского танца и на паркете, когда под вами рухнул офисный стол. Не было страшно?

– Господи, почему же мне должно быть страшно? Ну, стол оказался из некачественного ДСП… Что ж, всякое случается в жизни.

– В фильме «Мужчина в моей голове» вы играете бизнесмена, который предал жену, потом раскаялся и всеми силами пытается сохранить семью. Мне рассказывали, что вы специально легко оделись для сцены на морозе, где ваш герой в расстёгнутом пальто с раскрасневшимся лицом умоляет жену о прощении.
– Эта картина – одна из моих любимых работ. У меня с режиссёром Алексеем Пимановым было полное взаимопонимание, он точно знал, чего хочет. И мне было понятно, что он предлагал. Интересно выполнять такие задачи. И, естественно, я, как актёр, старался насытить роль своими нюансами и предложениями. К тому же работал вместе с прекрасной актрисой Олей Погодиной. Мы с ней играли и в фильме «Женская интуиция», а недавно снялись в картине «Ночь одинокого филина».

– В этом фильме вы так вдохновенно поёте!
– Эту песню мне пришлось записывать дважды. Неожиданно на озвучании фильма продюсеры Алексей Пиманов и Ольга Погодина попросили спеть её заново. Я некапризный артист, однако заметил, что больше того, что уже сделал, совершить не могу, и петь отказывался. Но Алексей настаивал на своём: он предложил совершенно новый рисунок песни, добиваясь, чтобы мой герой, с одной стороны, пел более душевно, а с другой – по-мужски сдержанно. И я благодарен ему, что мы записали эту песню ещё раз.

– В интернете большой популярностью пользуются ваши песни «Сон» и баллада на французском языке «Я тебя люблю», которую вы исполняете вместе с Натальей Подольской. Часом, не собираетесь принять участие в каком-нибудь мюзикле или музыкальном спектакле?
– Я участвовал в проекте «Две звезды», потому что меня это ни к чему не обязывало. В проекте я пел как актёр по принципу «как хочу, так и пою». Но когда меня недавно пригласили в мюзикл, отказался. Потому что мюзикл предполагает определённое качество – я должен выдать зрителю достойный продукт, а у меня такой возможности нет.

– Ставите себе высокую планку?
– Почему же планку? Я реально оцениваю свои способности. Чтобы сыграть в мюзикле, мне надо несколько лет серьёзно заниматься вокалом, а просто так выйти на сцену я не могу.

– Пару лет назад весной, во время фотосессии, мы с фотографом Игорем Пискарёвым заметили, что вы очень похожи на Маяковского. И пожелали вам сыграть знаменитого поэта. Не прошло и полгода, как начались съёмки картины «Маяковский. Два дня». Как вы получили эту роль?
– Мне позвонили и пригласили на пробы. Кроме меня, на роль Маяковского пробовались и другие артисты.

– Вам близок характер нашего знаменитого пролетарского поэта?
– Мне он очень интересен. Чем больше читал и изучал поэзию Владимира Маяковского и его биографию, тем любопытнее становилось работать над образом. И сложнее. Ведь когда Маяковский начинал, он был довольно эпатажной фигурой. Писатель Максим Горький, поэт Борис Пастернак и другие его современники замечали, что бравада Маяковского, иногда граничившая с грубостью, шла от его невероятной застенчивости, наивности и трогательности. Он был как большой ребёнок.

– Выражаясь словами самого поэта, «не мужчина, а – облако в штанах».
– В общем, да. Наверное, именно такое противоречие в его характере и внешнем облике меня заинтересовало. Я пытался выстраивать образ поэта, исходя из его биографии. В конце жизни Маяковский находился в загнанном состоянии, он был в сильнейшей, глубочайшей депрессии в связи с отторжением его работы властями. У него появилось ощущение собственной невостребованности, ненужности его поэзии. Он оказался в тупике.

– У его гибели есть две версии – самоубийство и убийство.
– Версий достаточно. Возможно, это была роковая случайность, а может быть, «русская рулетка», этого никто не знает. Мне кажется, версия о том, что он был убит, неубедительна и бездоказательна.

– Один наш популярный актёр заметил, что никогда не снимается в сериалах, если там больше двенадцати серий. У вас есть какие-то ограничения?
– К сожалению, при текущей ситуации в кинематографе и на телевидении нет никакой уверенности, что если в фильме восемь или пять серий или если это даже полнометражное кино, то качество гарантировано. Вряд ли за последние двадцать лет можно припомнить картину уровня «Они сражались за Родину» или «Джентльмены удачи». Да, были симпатичные фильмы, были – нашумевшие, но кино такого уровня не снимали. Поэтому тринадцать серий в фильме или сто – не так уж и важно, творчество заключено прежде всего в человеке. Я просто понимаю, что когда меня зовут в сериал из ста серий, то не стоит ожидать качества от сценария и способа съёмки – всё будет сниматься на скорую руку. Но никто не запретит мне выкладываться так же, как если бы я снимался для двенадцати серий.

– Мне очень понравилась ваша работа в спектакле «Безымянная звезда», я видела его в прошлом году и помню, как в финале поклонницы утопили вас в букетах. А пару месяцев назад после спектакля «Дамочка, или Превратности любви» к вам выстроилась огромная очередь, и вся сцена была буквально завалена цветами. Как вы относитесь к такой бешеной популярности?
– Это могло бы радовать, если бы цветы и зрительское признание были результатом интересной, большой и значимой работы. Хотя я стараюсь в каждой роли ставить определённые задачи, которые и выполняю. Думаю, сегодня я известен потому, что мои фильмы и сериалы часто показывают по телевизору. И люди приходят посмотреть на меня вживую. Но ведь немецкая овчарка комиссар Рекс тоже узнаваема. На мой взгляд, пока у меня ещё нет фильмов, которыми я мог бы гордиться, и ролей, ради которых я живу в этой профессии.