Если в Париже на вокзале Монпарнас сесть в скоростной поезд, отправляющийся на запад в сторону океана, то через два с половиной часа можно доехать до Ла-Рошели – города, знакомого нам с детства благодаря Александру Дюма и его отважным мушкетёрам. Ещё три километра по платному мосту через Атлантику – и вы на острове Ре, заповеднике времени, архитектуры и природы.

Мы оказались там совершенно случайно. Однажды вечером раздался звонок.

– На месяц улетаем, – это был старый приятель, – не хотите пожить у нас во Франции, камин потопить, заодно за домом присмотреть?

Когда мы вышли на остановке с труднопроизносимым названием Ла-Куард-сюр-Мер (фр. La Couarde-sur-Mer), на улице стояла глухая ночь. Автобус стремительно уехал, унеся с собой последние намёки на свет и тепло. Мы поняли, что совершенно не знаем, куда идти. Телефон разряжен. Адрес есть, но вокруг стоят дома с выключенными фонарями, закрытыми ставнями, глухими заборами. Ни одного прохожего, велосипедиста, интуриста. Хотя бы чёрный кот перебежал дорогу…

Стали вспоминаться легенды, приписывающие этим местам славу французской Атлантиды. Были, мол, здесь когда-то античные города с роскошными дворцами. Однажды случилось землетрясение, и всё это богатство поглотила морская пучина. Остался только маленький кусочек суши – остров Ре, населённый душами тех, чьи тела давно лежат в чёрных глубинах. Может быть, самое время взять мел, очертить круг и дожидаться первых петухов?

Поднялся ледяной ветер. Сосны стали раскачиваться, кидаясь шишками. Решили поймать такси. Тогда мы ещё не знали, что на острове это семейный бизнес и зимой машину надо заказывать за сутки. Когда мимо промчался последний автобус, державший курс на большую землю, захотелось кричать «ау!». Но как это звучит по-французски?

Подгоняемые мелким дождём, мы брели между заборами и громко разговаривали в надежде, что хотя бы собаки откликнутся на наши голоса. А где животные, там и люди. Так и случилось. Залаял пёс, и из дома вышла пожилая дама. Увидев наши лица и огромный чемодан на колёсах, она молча открыла двери машины. Вытащила оттуда огромного льва из папье-маше, несколько кукол и велела садиться. Завязался разговор. Однако из пяти языков, которыми худо-бедно владели присутствовавшие, ни одного общего не оказалось. В нашем активе были русский, английский и испанский. У спасительницы – французский и арабский. Окрылённые, мы помчались по улице, указанной в адресе.

Нужен был дом 197. Но вдруг на доме 109 всё оборвалось. Сделали ещё круг – результат тот же. Посоветовавшись на пяти языках, решили, что надо проверить все возможные варианты. 1, 19, 17, 97. Наш приятель, художник и писатель, мог приукрасить или домыслить номер своего жилища. Каждый дом в этом городке, кроме почтового адреса, имеет и собственное имя. Например, «Три чайки», «Голубые волны» или «Рыжий лис». На воротах девяносто седьмого особняка висела табличка «Корсары», то есть пираты. Причём написано по-испански и с ошибкой.

Нашли 197-й! В окнах горел свет, нас явно ждали. Добрая женщина, потратившая время, нервы и бензин, отказалась от любого вознаграждения, даже в виде чашки кофе. На следующий день при свете дня мы нашли её дом и отблагодарили шампанским и букетом цветов. В ответ получили приглашение на выставку тех самых кукол, которые вчера были высажены из машины.

Приятель с семьёй улетел, оставив нам дом, камин и инструкцию по выживанию. Один из пунктов гласил: «При скорости ветра больше 90 километров в час на улицу не выходить. Консервы из утки и вино в шкафу».

В первую же ночь на побережье обрушился шторм. Деревья клонились к земле, как трава. Тяжёлые ветви отламывались и падали на крышу. Косой град лупил по окнам. Завывала печная труба. Мы сидели, вжавшись в кресла, как три поросёнка, к которым ломится волк, и гадали, так ли уж надёжно Наф-Наф построил дом. Ещё один пункт инструкции гласил: «За пределами участка ничего пилить нельзя. Можно только собирать валежник для камина». Утром стало понятно, что дровами мы обеспечены на месяц вперёд. Можно идти изучать остров.

Тридцать километров в длину и пять в ширину – это то, что гордо зовётся Иль-де-Ре. Тайна французов, которой они не спешат делиться со всем миром. Записка, оставленная хозяевами, – часть традиции. Жизнь здесь расписана и регламентирована по дням. Например, выходить на берег с собаками можно только три зимних месяца. В это же время разрешено проезжать на велосипеде по центру. Дома – не выше двух этажей, стены могут быть только белыми. Ворота и ставни можно красить в четырнадцать оттенков зелёного и синего, утверждённых советом. Все работы, связанные с шумом и пылью, можно проводить только поздней осенью или ранней весной.

Мы приехали на остров, когда собаки без всяких угрызений совести могли носиться по белому песчаному берегу и распугивать чаек, когда закрыты все отели и рестораны и, если не заглянуть в магазин, за целый день можно не встретить ни одного человека. В центре деревни Ла-Куард-сюр-Мер два раза в неделю с утра и до обеда работает рыбный прилавок с морскими ежами, свежими лангустами и упитанными атлантическими тунцами. По пятницам и субботам открывается небольшой бар, в котором одни и те же посетители встречаются для поддержания тонуса последними слухами и парочкой бокалов какого-нибудь медока десятилетней выдержки. Ещё есть маленькое уютное кафе, которое держит пожилая сухая старушка. Чтобы не заскучать в глухой деревне, пусть и французской, она превратила свою кухню на первом этаже в клуб элегантных пенсионерок. Сама поселилась на втором с видом на собор. Устремлённые в голубое небо готические шпили есть почти в каждом населённом пункте. В отличие от баров и ресторанов, церкви открыты в любое время года.

Столицей Иль-де-Ре считается городок Сен-Мартен-де-Ре. Сеть велосипедных дорожек опутывает весь остров. Можно часами крутить педали, заезжая в уютные бухты и аккуратные деревушки, которые здесь называются коммунами.

У нас велосипедов не было, поэтому остров изучали на автобусах. Они ходят всего пять раз в день. Такси зимой найти невозможно. Однажды мы попробовали заказать машину через туристический офис. Менеджер обзвонила десяток номеров. Согласился один. Сказал, что приедет через два часа. Причём в счёт придётся включить проезд через мост, связывающий большую землю с островом. За всё – 85 евро!

Мы отказались. За эти два часа по дороге, следующей мимо виноградников и озёр с аистами, сами дошли до нужного места пешком. Сен-Мартен – полный антипод нашей тихой деревни. Здесь работают рестораны, модные бутики и детская карусель. На окраине есть даже два больших супермаркета и одна угрюмая тюрьма. Её зарешеченные окна смотрят на океан и заходящее в него солнце. Возможно, это единственное место заключения с таким романтическим видом.

Раз в неделю мы ездили в супермаркеты. Пока туристический сезон не начался, они борются за немногочисленных покупателей. Берёшь упаковку креветок – вторая бесплатно. Три баночки фуа-гра по цене двух. К куриной тушке – две дополнительные ножки. И залежи сыра. С травами, приправами, овощами и фруктами. Мягкие и твёрдые. Козьи и овечьи. Из молока коровы или буйволицы. На каждую вторую коробку – скидка. Но самое труднопроходимое и трудновыразимое – винные ряды. Красное, розовое, белое, серое. На любой вкус и цвет. Тот, кто считает, что разбирается в вине, стоит здесь часами и медитирует на пёстрые этикетки. Мозг не может справиться с выбором. Тот, кто поумнее, заранее решает, сколько готов потратить на бутылку. Такие «сомелье» заскакивают в лабиринт, находят первый подходящий ценник, хватают – и бегом обратно.

И хотя рыбный отдел не уступает винному, устриц нужно покупать не в супермаркете.

Половина жителей острова занимается разведением моллюсков. Начитавшись о полезных свойствах двустворчатых, мы решили: будем давиться, но наедимся на год вперёд. В первый поход на рынок купили дюжину этих «булыжников». Если вдруг кто-то не знает, устрицы – это такие желеобразные субстанции, живущие в кривых, тяжёлых и совсем не симпатичных раковинах. В зависимости от размера они сортируются по номерам – от пяти до нуля. Пятый – самые маленькие.

Взяли «тройку». На обратной дороге спорили, как их открыть. Версии выдвигались разные. Разбить молотком, бросить на несколько секунд в кипяток, положить в солёную воду и ждать, когда устрицы решат, что снова оказались в море, и сами распахнут створки.

Дома вывалили полтора килограмма деликатесов в раковину и стали читать наставления экспертов в этом скользком деле. Оказалось, чтобы открыть устрицу, нужен специальный нож и знание, куда его вставить и как повернуть.
В ящике для столовых приборов нашёлся нужный инструмент и после нескольких попыток был освоен. По совету шеф-повара крутого московского ресторана я выпила «водичку», в которой лежал моллюск, а затем, брызнув несколько капель лимонного сока, проглотила и его.

Те, кто пробовал устриц, делятся на две группы. Первые становятся страстными любителями морепродукта. Вторые, даже если однажды смогли затолкать в себя эту гадость, больше эксперимент не повторят.

Я пошла по третьему пути. Снова открыла интернет и прочитала, сколько полезных веществ припасено в этой слизи. Заставила себя заглотить ещё одну. Так, чередуя теоретические знания с практическими упражнениями, дошла до шестой и тут вдруг ощутила вкус океана…

Через месяц мы знали об устрицах всё. И главное – привет крутому московскому шеф-повару – «водичку» нужно не пить, а сливать. Вместе с остатками морской воды удаляются и мелкие осколки, которые могут образоваться при открывании. А здоровый и свежий моллюск тут же выделит свой сок.

Ещё один «фирменный» продукт острова – соль. Её здесь добывают вручную по старинным технологиям с XIV века. Сезон сбора «урожая» наступает летом, когда морская вода в низинах у берегов Атлантического океана начинает испаряться под жаркими лучами солнца. Вскоре рассол в прямоугольных бассейнах приобретает красноватый оттенок. Это связано с появлением микроскопических водорослей, которые со временем умирают, оставляя в соли пикантный привкус фиалки.

Особенно среди гурманов ценится «флёр де сель» – «цветок соли». Это кристаллы, похожие на снежинки, которые образуются на поверхности воды при определённых погодных условиях и впитывают в себя все запахи цветущих растений. Считается, что одна щепотка такой соли выявит и подчеркнёт вкус любого блюда, придаст ему лёгкий аромат летних трав. Недаром французский король Людовик XIV всегда носил с собой мешочек «флёр де сель» и подсаливал всё, что ему подавали на стол.

Вообще на прилавках магазинов острова Ре можно встретить баночки с «белым золотом» под разными номерами. Всё равно что выбираешь духи – «Шанель №5» или «Шанель №19». Номер присваивается в зависимости от состава – добавлен ли тимьян или розмарин, с водорослями или с частичками глины, сероватый оттенок или красноватый.

Мы решили начать с самой простой – грубой крупной серой соли. Купили сразу килограммовый мешок. Гулять так гулять. Приготовила рыбу в духовке, как советовали, без всяких специй. И вот завершающий волнующий момент… Главное, чтоб рука не дрогнула… Беру драгоценный продукт и щедро посыпаю горячую тушку.

Вкусно? Да! Чувствуется ли запах океана и фиалок? Нет! Соль как соль, разве что мягче и крупнее, да ещё тает медленнее. Наверное, в этом и заключается волшебство.

Говорят, именно этому продукту ослы острова Ре обязаны тем, что до сих пор ходят в штанах. Причём девочки – в клетчатых, мальчики – в полосатых. Работая вместе с хозяевами на соляных болотах, животные сильно страдали от укусов комаров и гнуса. Брыкались, даже опрокидывали телеги с драгоценным продуктом. Вот и решила одна сердобольная француженка натянуть на осла рукава от рубахи своего мужа. Животное успокоилось. С тех пор яркие штаны, сшитые из занавесок и матрасов, плотно вошли в ослиную моду. Наверное, как раз в те времена и сам остров вошёл в моду среди ценителей уединения.

Мы прожили на берегу Атлантического океана ровно месяц. Съесть пуд соли за это время, конечно, не удалось. Значит, надо вернуться.