Очень даже понимаю девчат. Я, взрослый мужик, прошедший и Крым, и рым, и медные трубы, от вида чужой крови сознание теряю. И даже представления не имею, как можно в малипупошную детскую попу вонзать иголку, а уж тем более попасть в вену, которая не то что не прощупывается, а вообще не видна. Всё-таки медсёстры героические женщины! Некоторые сотрудники взяли отпуск без содержания, но основной костяк остался работать.

Водная нагрузка не помогала, хождение по коридору – тоже. Я честно жаловалась на плохое самочувствие, и врачи вспомнили, что есть такая процедура как катетеризация – это когда катетер вводят через уретру прямо в почку и в неё эндоскопом проталкивают камень, вставший на пути. Процедура неприятная, болезненная, под местным обезболивающим, но она в меня вселила жизнь. И боли ушли мгновенно.

В газете часто поднимается вопрос медицинского обслуживания. Я тоже хочу поделиться соображениями на эту тему. В 1984 году зимой, возвращаясь с работы, я поскользнулась и упала на колени. Встать сама не смогла. Хорошо, что рядом оказалась подруга и что всё случилось недалеко от поликлиники. Кое-как доковыляли. Там мне ногу заковали в гипс, и больше месяца я ходила на костылях.

Кстати, когда эта дама сломала ногу, её муж был в отъезде. Приехал, когда жена уже лежала в больнице, восстанавливаясь в том числе и после армирования. О процедуре супруга ему не сказала. Объяснила проблему с лицом тем, что сломала ногу, катаясь на лыжах с горы (это правда), – упав на крутом спуске, якобы ещё и в какую-то ёлку физиономией въехала. Поверил! Вообще, в моём окружении есть 65-летние люди с ровными гладкими лицами и шеями.

Действительно, позарься она тогда на новую престижную должность, неизвестно, что стало бы с больными. На молодых специалистов сейчас надежды нет – не хотят ехать в глубинку, да и те, кто доезжает и искренно желает трудиться на медицинском поприще, достаточного опыта не имеют и долго его набираются. Врачей же с высшей категорией из других регионов в пыльный районный центр не заманишь даже сладким калачом.

Через пять минут снова стучит в кабинет. Опять объясняют, что его позовут. И, пока у мамы продолжался приём, мужик громко возмущался, что, мол, он за деньги к врачу ходит и должен при этом терять время, какое безобразие! И плевать на других. Кстати, на тот момент он ещё не заплатил – в этой поликлинике оплата производится после приёма. Но все должны бросить свои дела и ждать, соизволит ли господин явиться.

Считаю, что в нашей системе давно нужно что-то менять, и, конечно, это зависит не от врачей и пациентов, а от руководства. Неоднократно слышала от пациентов, что наши врачи не хотят ходить по вызовам, просят, чтобы человек явился сам. Нет денег? Твои проблемы, иди пешком или проси знакомых довезти. Тебе плохо? Вызывай скорую. Была скорая? Тебя не увезли? Значит, можешь прийти самостоятельно…

Сильный стресс – это резкий спазм шейной мускулатуры. Замечу, с точки зрения анатомии, шея – самый сложный отдел, в нем много нервных центров, самый сложный мышечный корсет. Нет сложнее мышц, чем в шее. Также речевой аппарат, мышцы, которые его контролируют, корень языка находятся, анатомически, в шее. Также речевой аппарат, мышцы, которые его контролируют, корень языка находятся, анатомически, в шее.

...Ту разбавленную бурду цвета светлого ореха, которую нам подают, язык не поворачивается назвать чаем. Причём подают его всё в тех же гранёных стаканах. За столиками с пациентами едят и охранники. Тарелки вечно со сколами, что под первые блюда, что под вторые. Специи появляются на столах только в обед. Об элементарных салфетках нет и речи. При этом сильно возрастные пациенты, которых большинство, не забывают отблагодарить персонал столовой.

Последний наш разговор меня поразил. До сих пор под впечатлением. Оказывается, женщина потратила кучу денег на каких-то шарлатанов, которые пообещали ей за две недели «разговорить» сына. Результат нулевой. Потом пошла к колдунье, та читала молитвы и заговоры и убеждала мать не волноваться – мол, ровно на сороковой день после этих «ахалай-малахай» ребёнок заговорит. Не получилось.

Так что окно в маленькой комнате – моё присутствие в этом мире. Через него я вижу подъезды двух соседних домов, играющих детей, прохожих, что идут к остановке и гимназии. Летом распахну его – и любуюсь видами, греюсь на солнышке, дышу чистым воздухом. Правда, такое счастье выпадает лишь днём и то в  редкие часы, когда нет этих ужасных машин.

Да, я очень стесняюсь своего жилища. Ремонта не было больше тридцати лет. Некому его делать. И кошки действительно всё ободрали. Поэтому я в дом никого не приглашаю. И сама ни к кому не напрашиваюсь. Живу себе с кошками. Если надо с кем-нибудь встретиться, сейчас существуют кафе на любой достаток.