Однажды позвонила среди ночи, перепугала – я подумала, что-нибудь случилось с её пожилыми родителями, которых знаю много лет и нежно люблю. Но оказалось, речь шла о срочном лечении воспаления лёгких у крысы. Ёлки-палки, ну я после полутора суток дежурства, только заснула – и разбудить меня таким вопросом! Конечно, я не крыса, меня жалеть не надо.

Доктор уверял – программа питания предельно проста: надо как можно меньше есть на завтрак и ужин, а вот обедать обязательно плотно. Но помнить заповедь: в первом блюде нас делает толстыми гуща, во втором – гарнир, в третьем – сахар. То есть нужно похлебать бульончику, съесть кусочек курицы или рыбы и запить всё это водичкой. А хлеб, как известно, вообще отрава. Ясно, что при таком рационе чувство голода будет постоянным спутником. Тут-то и поможет гипноз.

Диспетчер сочла это неуместной шуткой, пригрозила милицией и отключилась. Девушка растерялась и расплакалась. Вахтёр посоветовал ей перезвонить и назвать другую фамилию. Тут к ним подошла вторая студентка, вызвалась помочь. Позвонила в «скорую», продиктовала все данные и своё имя – Ирина Кузнечик. И началось… Девчонки умоляли им верить, диспетчер возмущалась бессовестной молодёжью и их глупыми шутками.

Утром 31 декабря в квартиру семейства Ханаевых я влетела как ураган, в бешенстве ругаясь по-английски. На иностранную брань перешла по двум причинам. Во-первых, здесь присутствовал пятилетний Костик, а во-вторых, все нецензурные слова относились к моему сердечному дружку, англичанину по имени Гордон. Он, подлец, клятвенно обещал приехать 31 декабря, чтобы вместе отпраздновать Новый год.

В моём детстве мы там делали пересадку, когда ехали на дачу в Химки. Лет с трёх, проходя мимо скульптур, гладила курицу у колхозницы и овчарку у пограничника, вызывая возмущение сестры: «Ну собаку-то ладно, а вот курицу зачем?» Люди и до меня гладили собаку на счастье, так что её нос, до которого я никогда не дотягивалась, отполирован до блеска. А сегодня увидела, что и курица тоже блестит медью!

Вызвали «скорую». Вернулись из клиники с диагнозами: сотрясение мозга, ушиб, беременность четыре недели. То есть у меня давно были подозрения – что-то не так по женской части. Но, в принципе, считала – забеременеть не могу, ведь я пила таблетки. Разумеется, ещё тогда купила тест, результат отрицательный. Я и выбросила эту мысль из головы, решила – просто какие-то гормональные проблемы, старая уже, всякие «поломки» случаются.

В это же время по коридору из конца в конец ходит полностью невменяемый человек, он и говорить не может, лишь пускает слюни и мычит что-то на своём, только ему понятном языке. И никто над ним не смеётся, даже когда ходит без штанов, потому что это не повод для веселья. Разве смеются над пневмонией или аллергией? Или над ампутированной ногой, что ближе по значению? Ведь мы, психически больные, такие же люди, только не совсем здоровые, – кто в большей степени, кто в меньшей.

Кроткая, по-детски трогательная, она потихоньку жила в своём особом странном мире. На какие средства существовала, имела ли заботливых родственников? История умалчивает. Одно можно сказать с уверенностью – Бабетта была тихим и безобидным существом вроде божьей коровки. О таких говорят – не от мира сего. Ох уж эти городские сумасшедшие, грустные клоуны!

Женщина в шоке, шесть лет семейной жизни прошли во вранье! Пыталась успокоиться, и тут как раз на работе к ней начал проявлять интерес молодой человек. Ну и случилось у них. Она сразу забеременела, честно сказала об этом мужу и заявила, что ребёнка оставит в любом случае. Супруг-обманщик встал в позу оскорблённой невинности: ах ты, проститутка, немедленный развод!

Земля ушла у отца из-под ног. Он пришёл в палату, лёг и стал рыдать. Спать не мог, делать ничего не мог. Потом позвонил мне. Я была на работе и не могла сразу к нему приехать. А утром, как только меня сменили, на такси помчалась в больницу. Папа встретил меня с посеревшим лицом. Он перестал есть и пить. Готовился к смерти. Мы пытались его успокоить. Безуспешно.

Я, конечно, на маминой стороне, хотя надо честно признать: с подавляющим большинством друзей и даже родных мама из-за этой истории рассорилась. Слишком настойчиво всем звонила, жаловалась на непорядочность отца и требовала, чтобы все его ругали, осуждали и проклинали вместе с ней. Сейчас с папой общаюсь в основном по телефону, изредка встречаемся, но мама не знает об этом, иначе будет скандал.

Как сотрудница режимного отдела, работавшего с опасными инфекциями, она уже получила право на досрочную пенсию, но продолжала трудиться. Ни у меня, ни у командира нашего учреждения вопросов и нареканий к Золушке никогда не возникало. Заменить её было некем, в округе просто не существовало лаборанта с таким универсальным опытом работы в строгом противоэпидемическом режиме.