На днях нас вызвали к четырёхлетней девочке – высокая температура. Зайдя в квартиру, увидели бегающего голопопого ребёнка в тёплых носках. Девочка, ничуть нас не стесняясь, подбежала ко мне и спросила, буду ли я делать ей укол. «Давай я тебя сначала посмотрю, – отвечаю, – а потом вместе с тобой и мамой мы решим насчёт укола, хорошо?»

Недавно ехала в электричке и оказалась невольной слушательницей разговора двух девушек, сидевших на соседних местах. Одна подруга рассказывала о муках ревности, другая охала-ахала. Рассказчица их испытывала, потому что её молодой человек подозрительно себя ведёт. Она сделала вывод – изменяет. А я вдруг вспомнила, как сама однажды была накрыта этим чувством так, что не могла ни пить, ни есть.

Когда стало по-настоящему невмоготу, он наконец пошёл к доктору. В поликлинике отчима обследовали, и врачи объявили: ещё чуть-чуть – и инфаркт. Причём серьёзный. Его чахлое сердечко такое не перенесёт. Нужно ложиться в больницу на операцию. Тем более что, как определили врачи, пациент удачно попадает в бесплатную квоту. Ни сам сердечник, ни моя мама не могли представить, какой долгий и запутанный путь им придётся пройти.

Охранники и медперсонал обедают за одним столом с пациентами. С одной стороны, таким образом подчёркивается, что в этом царстве пофигизма все равны, но с другой – разве мы должны соседствовать? На третьем этаже стационара находится отделение неврологии, в котором я проходила лечение. Медсёстры как на подбор неприветливые – молчат в ответ на «здравствуйте», а если и реагируют, то с четвёртого раза. Наступят на ногу, когда сидишь в очереди, и не извинятся.

К косметологам не хожу. Во-первых, это дорого и хлопотно. Во-вторых, в нашей провинции я не доверяю ни кабинетам, ни мастерам, ни препаратам. Но не исключаю, что когда-нибудь захочу вникнуть в эти вопросы. Пока же нравлюсь себе и без профессионального вмешательства. Наращённые ресницы – совсем не моя тема. Вокруг столько женщин с «коровьими» глазами, что не хочу пополнять собой эту толпу. С возрастом начинаешь ценить во внешности простоту и натуральность.

Можете себе представить, что вы приходите в поликлинику и говорите врачу — у меня давление. А он вам в ответ — гуляйте пополтора-два часа в день и занимайтесь гимнастикой. Через месяц поговорим. Наверняка многие у виска покрутят и скажут — что это за врач такой, не выписывает таблетки? Этот взгляд превратил врачей в придатки фарминдустрии. Если так и дальше пойдет дело в медицине, то врачи станут скоро не нужны. Можно будет просто спросить у фармацевта — какую таблетку съесть?

Чемодан должен быть у вас объёмный, чтобы в нём поместились все полезные вещи для комфортного пребывания в этом санатории, а именно: дорожный чайник, утюг, фен, обязательно удлинитель, и не один, а два с тремя гнёздами, сушилки для обуви, плечики, вешалки. Вешалок выдают ровно четыре – по одной на каждого человека в комнате. Нам, проживавшим здесь, очень не хватало настольной лампы или бра. Поскольку и в прокате настольных ламп в санатории нет, советую везти с собой шлемы-каски с налобными фонарями, как у сантехников.

Чудны дела твои, господи! Учёные заглянули, высветили, разложили на элементы, изучили в малейших деталях самые дальние уголки Вселенной, за миллиарды световых лет от нас. А уголки человеческого сознания до сих пор – терра инкогнита. Мягкая, тёплая плоть мозга умещается в ладони, но остаётся неизведанной тёмной материей. Как-то раз на практике, будучи романтической студенткой, я дежурила у койки пожилого больного. Мне вдруг пришло в голову, что на моих глазах разворачивается борьба за человеческую душу – Бога с дьяволом, добра со злом. Инсульт на время выключил сознание больного.

Дело было так. Подступила я к мужу с настоятельной просьбой пройти хоть раз в жизни диспансеризацию – сдать анализы, снять кардиограмму, сделать УЗИ. Опять меня волновали его «звоночки». А он мне так весело: «Не ходи, Иван Иваныч, по врачам!» Я: «Что? Какой Иван Иваныч?» Тут мой благоверный, лукаво подмигивая, включает в своём телефоне песню – и протягивает мне аппарат. На экранчике Тимур Шаов уже по струнам гитары ударяет. И я прослушала песню в его исполнении со звучащей рефреном строчкой «не ходи, Иван Иваныч, по врачам». Вся песня об этом.

Я ей слово – она мне пять, я ей два – она десять. Медсестра стояла рядом молча. Я потребовала, чтобы меня соединили со старшей медицинской сестрой, и всё-таки добилась своего – мне передали трубку. Однако я услышала очередные нотации. Когда голос умолк, я в трубку сказала: «Я не для того стояла в купальнике, практически голая, в холодном помещении, чтобы выслушать упрёки, а потом развернуться и уйти!» Я была готова отстаивать своё право на бассейн.

Помнится, была обычная смена в Перми на скорой помощи. С моим наставником юности фельдшером Мокрецовым мы глазели из салона машины на потемневшие и опустевшие улицы. Накануне случилась оттепель, потом ударил морозец. Из-за перепада температуры гипертоники города Перми хватались за головы и телефонные трубки, набирали 03 и отчаянно голосили: «Спасите, умираю!» А тут ещё и гололёд! В общем, скорая помощь, травмпункты и прочие профильные отделения работали в бесперебойном режиме.

Прикладывался глава семьи к рюмке. Вернее, к стакану. Нет, под забором не валялся, не буянил. Тихий домашний пьяница, никого не задирал, не бил. Наоборот, жена его, обмякшего от принятых градусов, била да плакала, плакала да била. …Николаев – клиент наркологического диспансера. Вот сидит он на кушетке, с готовностью заворачивает рукава рубашки и показывает давние почерневшие гематомы. Тяжеленька рука у супруги, характер крутенек!