– Маш, а Маш, – крикнула мне поверх забора соседка. – Радость-то какая, Раиска померла!

Казалось бы, грех ликовать по такому поводу, вот только бывшая односельчанка запомнилась нам как настоящее исчадие ада.

Впервые я увидела её много лет назад. Мы только переехали в Крым и жили в доме двоюродной сестры. Советский Союз распался, в Узбекистане было неспокойно, поэтому нам в голову и пришла идея переезда. Но пока собирались да раздумывали, дома в райцентре, где живёт сестра, резко подорожали. Так что наших денег, вырученных за продажу трёхкомнатной квартиры родителей и моей однушки, на приличный дом не хватало.

Пришлось искать жильё в отдалённых сёлах. Варианты отметались один за другим. Где-то плохо с транспортом, где-то – школа слишком далеко.

В это село мы заехали уже от отчаяния – надежда на приобретение подходящего дома таяла, а со дня на день из Узбекистана должен был прийти контейнер с вещами, разгрузить который хотелось бы уже в собственном дворе.

Машина зятя свернула на центральную улицу – и вдруг я заметила маленький, но очень аккуратный домик в тени раскидистых деревьев на берегу озера, в котором гордо плавали белоснежные лебеди. «Вот бы здесь пожить!» – подумали мы, остановились и постучали в калитку небесного цвета.

Открыла неопрятная тётка с пропитым лицом и зычно гаркнула:
– Кого ещё чёрт принёс?

Однако, узнав о цели визита, сменила гнев на милость.

– Дом? Конечно, продаю, он мне и даром не нужен – одной-то! Хочу в город, к цивилизации. Да и жених там есть, – похвасталась 70-летняя хозяйка.

Цену она заломила большую. Но поскольку дом нам очень понравился, мы отдали бабе Рае почти все свои деньги.

Уже через неделю она переехала к своему Геннадию, а ещё через два дня пришёл контейнер, который мы всей роднёй дружно разгрузили во дворе.

В наследство от прежней хозяйки нам достался пёс Тобик. Как рассказали соседи, бабка, уходя в запой, собаку кормить забывала. Сутками несчастное животное сидело на короткой цепи без еды и воды, стремительно теряя силы.

Когда я впервые увидела Тобика, у пса просвечивали рёбра, клочьями торчала шерсть, но больше всего поразили глаза, полные тоски и отчаяния. Мы тут же спустили собаку с цепи, Тобик радостно обежал дом по периметру, а потом вернулся обратно и вопросительно глянул мне в глаза, как бы спрашивая, что будет с ним дальше. В ответ я протянула ему на открытой ладони сосиску. Тобик, не веря своим глазам, тут же смёл угощение и доверчиво уткнулся мокрым носом в мои колени. С этого дня мы с ним подружились. В течение последующих лет всей семьёй старались одарить пёсика теплом, заботой и любовью, которых он был лишён за годы своей поистине собачьей жизни.

Через несколько дней поехали к нотариусу оформлять куплю-продажу. Баба Рая гордо выползла из «жигулёнка» своего жениха, а затем появился и он сам – неприятного вида мужчина с колючим взглядом.

Поставив последние подписи, мы получили документы, а вот Раиса денег в руках так и не подержала. Увесистая пачка тут же перекочевала в карман Геннадия. Покровительственно похлопав подругу по плечу, дед скорым шагом направился к машине, а следом потрусила Раиса.

В этот момент мне впервые стало жаль её.

Соседи рассказывали, что покойный муж Раисы, дядя Миша, её любил. Первая жена его умерла, и через несколько лет, помыкавшись бобылём в пустом доме, вдовец сошёлся с разбитной Раисой из соседнего села.
Сначала жили хорошо. Но потом Раиса стала всё чаще прикладываться к бутылке, уже не только по праздникам. Благо в этом селе у неё нашлись такие же непутёвые подруги.

Чтобы не нарваться на очередной скандал, дядя Миша с Тобиком всё чаще уходили на озеро. Проведя весь день на рыбалке, домой возвращались только в сумерках. Как-то раз дядя Миша сильно простудился. Раиса всё веселилась с товарками, ей некогда было ухаживать за супругом. Дома стоял бедлам. На привязи скулил голодный Тобик, чуявший, что хозяину плохо.

Известить о болезни отца двух сыновей дяди Миши от первого брака – Раисе и в голову не пришло. Нужны ей лишние гости! Так и умер он в одиночестве, в своём закутке.

После смерти мужа пакостная баба запила по-чёрному, в загул уходила на несколько дней, а когда, шатаясь, выползала на воздух, то гоняла за калиткой детей и подростков, кидая в них пустые бутылки и камни. Больше-то лаяться ей было не с кем – тихий, безропотный супруг покоился в могиле, а скандальный характер рвался наружу.

Неизвестно, как Раиске подфартило познакомиться с городским дедом, только приезжала она с ним в село очень гордая. Мол, вы меня тут за человека не считаете, но для других я очень даже! А он с каждым днём всё настойчивее заговаривал о продаже её жилья.

Одурманенная мечтами о будущей счастливой семейной жизни, старуха с готовностью последовала его советам. Правда, цену, которую она заломила, никто не давал – не было у людей в селе таких денег. В этот момент мы и постучались в её калитку.

Сыновья дяди Миши, жившие в Киеве, от притязаний на отцовское наследство отказались – худо-бедно, но Раиса с ним всё-таки жила, рассудили они и не взяли с неё ни копейки. Правда, поставили условие: приглядывать за могилой. Это Раиса, покивав для приличия головой, пропустила мимо ушей: если ещё на кладбище таскаться, когда жить-то?

Продав дом, баба Рая переехала в город, но периодически наведывалась к нам и орала, что слишком мало выручила денег. Понятно, средства ей были нужны, ведь гражданский муж не давал ни копейки. Вот Раиса и канючила: мол, мало того, что дом продала, так ещё и кучу «приданого» в сарае оставила. Доплатите за уголь, за дрова, за гардины, за прочий скарб. Иначе, мол, найму братков, и вас всех утопят в озере.

Озера я поначалу жутко боялась. В ненастную погоду оно ревело, урчало и выплёскивало волны на берег, так что ночами я практически не спала, опасаясь подтопления. Да и вообще в украинском Крыму было неспокойно: в городе на площади стояли палатки, где раздавали агитационный материал в поддержку очередной «влады», развевались разноцветные флаги, в воздухе всё ощутимее пахло грозой.

Нам, только что переехавшим в другую страну, было не до разборок и скандалов. Я несколько раз платила Раисе какие-то суммы за её барахло, но потом пришлось сказать вымогательнице решительное нет и пригрозить милицией.

Помню, как-то раз я угостила соседку привезённым из Узбекистана вареньем из айвы, а она обмолвилась об этом сыну, жившему в другом городе. Тот буквально впал в ступор: «Мама, как ты могла взять еду из Раискиных рук?» На что тётя Вера ответила, что Раиска продала дом и «теперь у нас новые, хорошие соседи».

Помню, как на коленях ползала по огороду, который после смерти дяди Миши никто не возделывал, и буквально руками просеивала каждую пядь почвы, выбирая бесчисленные осколки пивных и водочных бутылок.

Но не успели мы толком обжиться на новом месте, как городской дед уже выгнал Раиску из дома. И денег за жильё не отдал. Пришлось ей вернуться к племяннице в дальнее село. Прежде она её за человека не считала, унижала и стыдила – мол, прижила троих детей «неизвестно от кого». А оказалось, что роднее человека и не осталось.

Правда, долго племянница выносить скверный характер тётушки тоже не смогла – бабка пила, буянила и под горячую руку шлёпала внуков. Пришлось указать на дверь. А куда Раисе деваться – без жилья, без денег? Вот она и не придумала ничего лучше, как вернуться в своё село. Пожила у прежних собутыльниц, но и там её терпели недолго.

Не счесть, сколько раз Раиса приходила в свой бывший дом, угрожала, вымогала деньги и сквернословила. Всё никак не могла успокоиться, что так бездарно рассталась с жильём и оказалась на обочине жизни. Ещё бы, за несколько лет мы привели домик в образцовый порядок: побелили, покрасили, разбили цветники, посадили плодовые деревья. Раиса грозила, что всё равно найдёт людей, которые выкинут нас отсюда. Я, видя, что она уже не в себе, терпеливо сносила все выходки и старалась выпроваживать её максимально тактично.

Но однажды Раиса подошла к нашей калитке и бесцеремонно проследовала во двор. Мой отец уже умер, я была на работе, сын в школе. Дома оставалась престарелая больная мама, еле передвигавшаяся, да и то с палочкой.

Раиса пыталась прорваться в дом, но мама из последних сил вывела её на улицу. Осознав, что денег стрясти не удастся, скандалистка едва её не избила. Спасибо соседке с дочерью, которые шли в магазин и вступились за маму.

Пришлось писать заявление в милицию. Десять лет человек регулярно врывался в нашу жизнь: угрожал, вымогал, клянчил, сквернословил.

На некоторое время бабка оставила нас в покое: лечилась в психиатрической клинике – видимо, аукнулось многолетнее пьянство. После пыталась вернуться к племяннице, но та её не приняла.

Где жила всё это время Раиса – одному богу известно. А потом долетела весть, что она, пьяная, замёрзла в степи. Племянница наотрез отказалась её хоронить, погребением пришлось заняться сельсовету.

Прошло несколько месяцев, и я всё чаще ловлю себя на мысли, что однажды приду в церковь и закажу панихиду по так бездарно прожившей свою жизнь рабе Божьей Раисе. Как делаю это много лет в память о незнакомом мне, но, по рассказам соседей, добром, скромном и отзывчивом бывшем хозяине нашего дома – дяде Мише.