Сразу признаюсь: имея хорошее здоровье, не часто общалась с докторами, но если уж случалось, всегда имела дело с хорошими специалистами. Раньше я работала в социальной сфере, периодически обращалась к врачам в поликлинике по разным вопросам своих подопечных, всё решалось без проблем. Всегда находила понимание, мне шли навстречу даже в таких сложных делах, как получение для кого-нибудь группы инвалидности.

Докторов очень уважаю. Знаю женщину-медика, уже преклонного возраста, которая в советское время долго работала начальником отдела по борьбе с сифилисом, сотрудничала с милицией и многое сделала для выявления связей носителей этого грозного заболевания. Спасая людей, работала за зарплату, никогда ни с кого не брала денег. Теперь она на пенсии, но каждый год 9 Мая бывшие коллеги приходят к ней домой с подарками.

Но вот врачи-психиатры, с которыми я столкнулась в своей жизни, – это кошмар. С их подачи жизнь нашей семьи повернулась так, что не пожелаешь и злейшему врагу.

Моя дочь Оксана родилась здоровой, в её детской амбулаторной карте никаких диагнозов не стоит. И нам никогда не рекомендовали обратиться к психиатру. В девяностые годы не требовали справку от этого специалиста ни в детских садах, ни в школах.

Сначала мы жили вместе, дочь росла избалованной. Серьёзные проблемы начались в подростковом возрасте, когда она стала бить и крушить всё вокруг, если что-нибудь происходило не по её желанию.

Я тогда трудилась за границей, приезжала домой лишь летом, и то не каждый год, – зарабатывала на отдельное жильё. Оксана жила с дедом. Когда ей исполнилось 16 лет, я вынуждена была пойти к участковому врачу в психоневрологический диспансер. После разговора со мной дочь поместили в детское отделение психиатрической больницы, поставили диагноз, начали лечение. Но через три недели дедушка забрал её оттуда со скандалом и угрозами.

Несколько месяцев спустя мы вместе с Оксаной уехали за границу, но взаимопонимания у нас с ней к тому времени уже не было. Вскоре она решила вернуться домой, да и дедушка постоянно звонил, звал внучку назад. И тут я совершила ошибку: отправила дочку в Россию из Мадрида через Красный Крест. Кто из нас не хочет сэкономить? Подумала: зачем платить за билет на самолёт, если появилась возможность вывезти девочку бесплатно? Ей тогда было 17 лет.

В России Оксана жила как хотела и делала что хотела. Мой отец, не справляясь с повзрослевшей внучкой, искал помощи где только мог – в милиции, у врача-психиатра, в органах опеки над несовершеннолетними. В итоге опека подала исковое заявление в суд на лишение меня и Оксаниного отца родительских прав. Хочу заметить, на тот момент эти люди нас даже ни разу не видели, но выкладывали главный козырь – мол, девочку депортировали в Россию через Красный Крест, а её родители остались за границей.

Вскоре я вернулась на Родину. Мой отец умер. На заседании суда я возражала против лишения меня родительских прав, органы опеки безмолвствовали. К тому времени они уже взяли с меня письменное обязательство, что буду заниматься дочерью.
Как и мой покойный отец, я много раз приходила к детскому врачу в ПНД, просила поместить дочь на лечение в стационар. На мои просьбы эта доктор ответила, что в больницу берут только недееспособных. Якобы и лечить дочку, и дать ей группу инвалидности можно будет, если меня лишат родительских прав, – это она мне «по секрету» сообщила. И я поверила врачу, поддержала исковое заявление опеки, лежавшее в суде.

Даже судья удивилась, переспросила:
– Что вы делаете? Хорошо подумали?

Итак, я оказалась лишена родительских прав за два месяца до совершеннолетия дочери, хотя не употребляла ни спиртного, ни наркотиков, даже не курила. Этих вредных привычек никогда не было в нашей семье. Впоследствии меня много раз спрашивали, почему я ни с кем не посоветовалась. А потому, что безгранично верила человеку в белом халате. Думала, врач не может причинить зло.

В итоге Оксану так и не госпитализировали, инвалидность ей никто не дал, врачи ею не интересовались, лечиться амбулаторно она не хотела. Через два года я всё же устроила её в стационар. В приёмном отделении меня упрекнули: «Где вы были раньше? Ей давно необходима помощь!»

К тому времени Оксана училась в выпускном классе вечерней школы, близился ЕГЭ. Классный руководитель говорила мне, что Оксана его не сдаст, но вот если у неё будет инвалидность, то разрешат сдавать индивидуально и она получит аттестат.
Когда я рассказала об этом врачу в стационаре, тот ответил:
– Результаты ЕГЭ учителя натянут.

Инвалидность дочери не дали, ЕГЭ она не сдала, из школы вышла без аттестата.
– Зачем Оксане группа? – сказал через год уже другой лечащий врач. – Она хочет работать продавцом.

Я удивилась:
– Каким продавцом? Разве она сможет? Ведь девочка даже не умеет вычитать двузначные числа.

Естественно, после школы дочь нигде не работала, находилась на моём иждивении.

Я в письменном виде изложила, к каким последствиям привёл совет детского врача-психиатра, и пришла с этим заявлением к руководству ПНД. Мне ответили:
– Никаких заявлений у вас не примем, вы лишены родительских прав.

Но после этого визита мне позвонила участковая медсестра и пригласила дочь на оформление группы. В 21 год Оксане дали инвалидность. Материально стало легче, к тому же я смогла оформить ей социальные выплаты.

Сделала попытку восстановиться в родительских правах через суд – по закону такое восстановление возможно до 18-летия ребёнка, а потом он считается взрослым. Но ведь дочь постоянно нуждается в помощи, кроме меня у неё никого нет. В Семейном кодексе отсутствует прямой запрет на восстановление в родительских правах после 18 лет, это тот случай, когда решение принимает судья по своему усмотрению. В иске мне отказали.

Следующим этапом нашей жизни стало получение квартиры для дочери через суд. Этого я добилась спустя год с небольшим. И тут, как черти из табакерки, материализовались чиновники со своей помощью – знаете, с какой? Никогда не угадаете. Оксану вздумали лишить дееспособности. Зачем? Она не была социально опасной, никого не убила и не пыталась. Но чиновники забеспокоились: а вдруг что-нибудь сделает со своей квартирой – продаст, перепишет на меня? Вот что мне сказали:
– Вы лишены родительских прав, родственников у Оксаны нет. Ей необходима помощь государства.

Здесь процесс пошёл быстро. Дочь получила статус недееспособной, положенные ей средства были переданы должностным лицам. Денег на продукты ей не давали, за несколько месяцев выдали 7 тысяч рублей, и то с моей помощью, хотя всё время повторяли:
– Вы ей никто.

Оксану положили в психиатрическую больницу. Узнав, что её готовятся перевести в интернат, я забрала дочь из клиники – как оказалось позже, беременную. Она оставалась в моей квартире, пока не подошёл срок родов. Я отвезла её в роддом, а через пять дней после кесарева сечения дочь перевели оттуда в психиатрическую больницу. Вроде бы для того, чтобы продлить ей ещё на год группу инвалидности, так мне дружно врали врачи. А ровно через месяц дочь каким-то образом (якобы добровольно) оказалась в интернате в области, где и находится уже третий год.

Лица, лишённые родительских прав, не могут быть опекунами – ни маленьких, ни взрослых детей. Поэтому ребёнок Оксаны растёт в приёмной семье, я его не вижу. Безмерно благодарна этим людям и всем приёмным родителям за их нелёгкий труд, за готовность дать детям возможность иметь семью. А вот тем врачам и чиновникам, которые вместо Бога вершат людские судьбы, пусть бумерангом вернётся всё то, что они творят.